кіе часы, послѣ чего Кремль оставался только съ двумя башенныыи надворотными часами, Спасскими и Троицкими. У Фроловскихъ воротъ въ 1614 г. былъ часовникомъ Никифорка Никитинъ. Часы, вѣроятно, были не особенно сложнаго устройства, — Русскіе, какъ ихъ прозывали въ тѣ времена, раздѣляемые на дневные, отъ восхода солнца, и ночные, отъ его заката. Спустя десять лѣтъ царь Михаилъ Ѳед. пожелалъ устроить на воротахъ часы болѣе сложной механики, несомнѣнно по проекту появившагося тогда (съ 1621 года) въ Москвѣ искуснаго мастера, англичанина Христофора Галовея, который для устройства новыхъ часовъ предложилъ надстроить надъ воротами высокую башню, какъ это и было исполнено въ 1624–1625 годахъ. Въ сентябрѣ 1624 г. старые боевые часы были проданы на вѣсъ Спасскому Ярославскому монастырю за 48 руб., вѣсу въ нихъ было 60 пудъ желѣза. Въ томъ же году колокольный литецъ Кирила Самойловъ слилъ на Фроловскія ворота къ часамъ тринадцать колоколовъ (А. О. П. № 879, № 921).
Когда была окончена постройка и часы стали указывать время и производить игру колоколами, Государь очень щедро наградилъ строителя. 29 генваря 1626 г. онъ получилъ Государево и отца Государева, патріарха Филарета Никитича, жалованье: серебряный кубокъ, 10 арш. атласу алаго, 10 арш. камки лазоревой, 5 арш. тафты виницейки червчатой, 4 арш. сукна красномалиноваго, сорокъ соболей-41 р., сорокъ куницъ-12 р., всего почти на 100 р. «А пожаловалъ Государь его за то, что онъ сдѣлалъ въ Кремлѣ-городѣ на Фроловскихъ воротѣхъ башню и часы».
Въ маѣ мѣсяцѣ того же года случился лютый пожаръ въ Кремлѣ, куда огонь перенесся отъ храма Василія Блаженнаго на Вознесенскій монастырь и далѣе на Чудовъ и по всему Кремлю. Новая башня и съ часами погорѣла такъ, что надо было все устроивать вновь. Опять англичанинъ Галовей принялся за работы, которыя и окончились уже въ 1628 г., когда 16 августа опять ему выдана была награда, почти равная прежней. Вмѣстѣ съ нимъ была выдана награда поменьше и нарядчику Вилиму Графу за то, что онъ былъ у башеннаго и у часового дѣла до Московскаго пожара и послѣ пожара (А. О. П. № 930). Христофоръ Христофоровъ Галовей, или, какъ его тогда называли, Алавѣй, Халове, выѣхалъ въ Москву на службу въ 1621 г. на жалованье по договору въ годъ 60 р., кормовыхъ по 20 коп. на день, да на недѣлю по возу дровъ. Въ 1640 г. онъ получалъ уже 75 р. въ годъ и удвоенныя кормовыя. Онъ состоялъ часовникомь Фроловской башни и придворнымъ часовщикомъ, почему всякій кормъ и питье получалъ изъ Дворца (Дом. Бытъ Р. Царей, изд. 3, стр. 107). Въ 1628 г. онъ починивалъ во Дворецъ часы большіе-Цесарская башня, и часики невелики воротные (носимые на вороту, нынѣ карманные) въ серебрѣ.
Въ 1054 г., когда царь Алексѣй Михайловичъ находился въ Литовскомъ походѣ, въ Москвѣ распространилось страшное моровое повѣтріе. Помирали цѣлыя улицы и многолюдные монастырскіе и боярскіе дворы. Были предприняты различныя мѣры, очень разумныя и очень строгія, дабы остановить распространеніе мора. Въ Кремлѣ всѣ городовыя ворота велѣно запереть и рѣшетки запуститъ, оставивъ для проходу только одну калитку на Боровицкій мостъ, да и ту калитку велѣно на ночь замыкать и для того поставить сторожей. Въ это самое время, 5 октября въ 4-мъ часу ночи учинился пожаръ на Фроловской башнѣ; что было деревяннаго, выгорѣло и часы испортило, и часовой колоколъ упалъ и своды въ башнѣ проломилъ и разбился. Потушить пожаръ было невозможно, потому что лѣстницы къ часамъ были деревянныя и вскорѣ погорѣли. Часовникъ на допросѣ сказалъ, что заводилъ часы безъ огня, и отчего на башнѣ загорѣлось, про то онъ не вѣдаетъ (Доп. А. И., ІV, 490).
Съ большимъ сожалѣніемъ объ этомъ пожарѣ разсказываетъ архидіаконъ Павелъ Алеппскій.
Когда моровое повѣтріе утихло, возвратился въ Москву и царь Алексѣй Михайловичъ, весьма торжественно, какъ подобало.
Это происходило 10 февраля 1655 г. Тогда же только что прибылъ въ Москву (2 февр.) и Антіохійскій патріархъ Макарій съ своимъ сыномъ архидіакономъ Павломъ Алеппскимъ. Они смотрѣли торжественный въѣздъ царя изъ оконъ Кирилловскаго монастырскаго подворья, находившагося возлѣ Спасскихъ воротъ, гдѣ имъ было отведено помѣщеніе. Архидіаконъ Павелъ подробно описываетъ этотъ въѣздъ, о которомъ его рѣчь будетъ впереди, и между прочимъ разсказываетъ, какъ государь, дойдя до Спасскихъ воротъ и увидѣвъ обгорѣлую ихъ башню съ часами, горько заплакалъ.
«Надъ воротами», говоритъ архидіаконъ, «возвышается громадная башня, высоко возведенная на прочныхъ основаніяхъ, гдѣ находились чудесные городскіе желѣзные часы, знаменитые во всемъ свѣтѣ по своей красотѣ и устройству и по громкому звуку своего большаго колокола, который слышенъ былъ не только во всемъ городѣ, но и въ окрестныхъ деревняхъ, болѣе чѣмъ на 10 верстъ. На праздникахъ нынѣшняго Рождества [75], по зависти діавола, загорѣлись деревянные брусья, что внутри часовъ, и вся башня была охвачена пламенемъ вмѣстѣ съ часами, колоколами и всѣми ихъ принадлежностями, которые при паденіи разрушили своею тяжестію два свода изъ кирпича и камня, и эта удввительная рѣдкостная вещь, возстановленіе которой въ прежній видъ потребовало бы расхода болѣе чѣмъ на 25000 динаровъ (рублей) на однихъ рабочихъ, была испорчена. И когда взоры царя упали издали на эту прекрасную сгорѣвшую башню, коей украшенія и флюгера были обезображены, и разнообразныя, искусно высѣченныя изъ камня статуи обрушились, онъ пролилъ обильныя слезы».
Конечно, архидіаконъ все это описывалъ наполовину по разсказамъ Москвичей, почему часы явились знаменитыми во всемъ свѣтѣ. Но любопытно, что въ числѣ украшающихъ и донынѣ Спасскую башню разныхъ фигуръ и балясинъ находились, какъ упомянулъ архидіаконъ, и искусно высѣченныя изъ камня статуи, о которыхъ упоминаютъ и домашнія свидѣтельства. Въ 1624 г. октября 6 по указу царя Михаила Ѳед. сдѣлано было на четыре болвана однорядки (верхняя одежда) суконныя, сукна пошло англинского разнаго цвѣту 12 арш.; а быть тѣмъ болванамъ, сказано въ записи, на Фроловскихъ воротѣхъ. Такимъ образомъ, эти болваны были поставлены, вѣроятно, по четыремъ угламъ воротъ еще во время первоначальнаго устройства башни по замыслу Галовея. Однако по Русскому обычаю ихъ одѣли въ суконные кафтаны, вѣроятно, съ мыслью сокрыть ихъ статуйную идольскую наружность и дать имъ видъ живыхъ людей.
Что касается внутренняго устройства часовъ, то по этому предмету сохранились отрывочныя указанія только о часахъ, существовавшихъ до постройки башни. Приведемъ нѣсколько такихъ указаній.
Въ 1613 г. Фроловскій часовникъ дѣлалъ къ часамъ желѣзный запоръ. Въ 1614 г. Фроловскіе часы возобновлялись и приводились въ новый порядокъ, при чемъ часовиикъ Никитинъ дѣлалъ у часовъ шестерню да подъемъ перечасный, а плотники дѣлали на воротахъ лѣстницы и крыльца, и у часовника крыльцо всходное съ дверью, а у часовъ у бою клали брусье новое и куплены скобы, чѣмъ прибить къ брусу боевую пружину. Въ 1619 г. часовникъ Каменнаго моста (Троицкихъ воротъ) у своихъ часовъ передѣлывалъ валъ, перечасной бой. Въ 1621 г. часовникъ Тайниковскихъ воротъ у своихъ часовъ дѣлалъ вѣтреникъ да колесо у маетника. Въ 1626 г. часовникъ того же Каменнаго моста у своихъ часовъ подѣлывалъ вѣтреникъ, да у вѣтреника репей зубчатой, да въ колесо трубку большую на валъ ходовой.
Изъ этихъ замѣтокъ видно, что часовники были искусные кузнецы и слесаря, такъ что, кромѣ ухода за часами, они работали и на сторону. Въ 1616 г. Фроловскій часовникъ Потапъ Моисеевъ сдѣлалъ 12 аршинъ желѣзныхъ, которые по государеву указу велѣно было раздать по торговымъ рядамъ старостамъ для прямыя мѣры[76].
Бывшій въ Москвѣ въ 1661 г. посолъ австрійскаго императора, баронъ Мейербергь, оставилъ намъ даже изображеніе Фроловскихъ часовъ, по которому видно, что вверху круглаго циферблата было изображено солнце съ лучами, неподвижное, при чемъ нижній его лучъ въ видѣ стрѣлки служилъ указателемъ цифръ, расположенныхъ по ободу циферблата, имѣвшему вращательное движеніе, подвигая по порядку изображенныя на немъ цифры къ неподвижной стрѣлкѣ, т.-е. къ неподвижному лучу солнца. Такимъ образомъ на этихъ часахъ не стрѣлка ходила, а ходилъ мимо стрѣлки ободъ циферблата съ указными вызолоченными цифрами, славянскими, каждая мѣрою въ аршинъ. Этотъ ходовой указательный кругъ-колесо въ діаметрѣ имѣлъ 7 1/4 арш., кругомъ колеса — 10 1/2 саж. Средина циферблатнаго круга была покрыта лазоревою краскою и испещрена золотыми и серебряными звѣздами съ изображеніями солнца и луны, что, конечно, представляло небесное пространство.
Таковы ли были и сгорѣвшіе часы Галовея, — неизвѣстно.
Послѣ пожара въ 1654 г. часы, конечно, были возобновлены. Потомъ въ 1668 г. ихъ снова возобновляли, вываривали отъ ржавчины въ щелоку и починивали (Д. Б. Ц., изд. 3, 108,613).
Такъ эти старозавѣтные часы дожили до XVIII ст., когда въ первомъ же году столѣтія, 1701, во время новаго лютаго пожара въ Кремлѣ, они, по всему вѣроятію, погорѣли вмѣстѣ съ другими зданіями. Съ этого времени Петръ задумалъ устроить часы на Спасской башнѣ «противъ (по подобію) нѣмецкаго обыкновенія на 12 часовъ», притомъ съ колокольною игрою съ танцами, противъ манера, каковы въ Амстердамѣ. Тамъ и были заказаны такіе часы.
Въ 1702 г. государь повелѣлъ въ Голландіи купцамъ Христофору Бранту и Ивану Любсу сдѣлать три колокольныя часовыя игры. Въ 1704 г. они изготовили только двѣ игры и подали счетъ, что тѣ колокола и танцовальные часы стали имъ съ издержками въ 42.474 ефимка слишкомъ.
Въ 1703 г. часовникъ Григорій Алексѣевъ доносилъ о старыхъ часахъ, что на Спасской башнѣ у боевыхъ часовъ, у указнаго круга, что въ Кремль, верхнія шестерни испортились обѣ и тотъ указный кругъ не ходитъ.
Въ 1704 г. заказанные часы изъ Архангельска прибыли въ Нѣмецкую слободу на дворъ генерала Лефорта, а потомъ оттуда были перевезены на 30 подводахъ на Посольскій дворъ (на Ильинкѣ) и поступили въ завѣдываніе Оружейной Полаты (Туманскаго, Рос. Магазинъ, II, 467). Ставилъ ихъ на мѣсто и вполнѣ устроивалъ въ теченіи 1705–1709 г. иноземецъ Якимъ Гарновъ, Гарнель (Garnault). Въ 1709 г. онъ доносилъ, что «его радѣніемъ часы приходятъ къ окончанію». Однако есть свидѣтельство, что 9 декабря 1706 г. поутру пробило 9 часовъ, а въ 12 заиграла музыка: почали часы бить по-нѣмецки и указные круги на 12 часовъ.