тенке 50 р., в тюрьмы тюремным сидельцам и по Приказам колодникам 923 чел. по алтыну; в богадельни нищим 300 чел. по 4 деньги. Всего роздано на погребении патриарха 500 р. 12 алт.
На погребении Иоасафа II в 1672 г. февр. 18 по царскому указу роздано: Новгородскому митрополиту 50 р., Сарскому и Подонскому и Рязанскому по 40 р., двум архиепископам по 30 р., епископу 25 р., Чудовскому архимандриту 15р., остальным по 5 р., и т. д. Московским местным попам 315 ч. по 2 гривны; дьяконам 150 ч. по 4 алт.; безместным попам 179 ч. по 5 алт. дьяконам 9 ч. по гривне, безместным старицам 18 ч. по алтыну, в Большую тюрьму 680 ч. и во все Приказы колодникам всего 1081 чел. по алтыну, во все богадельни нищим 533 чел. по 4 д., патриаршим больничным и Успенским нищим 30 ч. по алтыну. Всего израсходовано 611 р. 28 алт.
Белым и черным властям и соборному причту раздавал в соборе сам В. Государь.
На погребении Питирима роздано 491 р. 7 алт. Властям и соборянам в соборе раздавал сам же Государь из своих рук. На погребение Иоакима роздано 448 р. 25 ал. На погребении Адриана– 371 р. 31 алт. 2 д.
Погребение совершалось, вероятно по завещанию покойных, неодинаково. Патриарха Иоасафа I схоронили власти, переложив его прах из деревянного гроба в каменный, причем дубовый его гроб, после переложения тела в каменный, «по государеву указу велено было поставить в Колокольницу, под большой колокол». Что значило это государево распоряжение, неизвестно. Таким же порядком был схоронен и патриарх Иоаким с переложением праха властями из деревянного в каменный гроб. Но Питирим не был перелагаем и в дубовом гробу был положен в каменный гроб, как и последний патриарх Адриан.
После погребения над могилою сооружалась кирпичная надгробница с замычкой ее свода. Эти надгробницы существуют и доныне. По окончании работ надгробницы покрывали повседневным покровом из черного сукна, с изображением из серебряного кружева обычного креста. Праздничный покров шили из бархата с изображением креста из серебряного кованого кружева.
На гробнице поставляли киот с иконами и перед ними шанданы со свечами, а также и серебряное блюдо для кутьи, на чем кутью ставить.
Восковых свечей на погребении выходило 6 и 7 пудов с лишком.
В поминовение по царскому указу по всем церквам раздавались сорокоусты, в главные монастыри, по 4 и по 3 р., в другие в приходские церкви по 2 р.
По Иоасафе I было роздано в монастыри, в соборы и в церкви всей Москвы и с загородными слободами 858 р. Всех Московских церквей в это время (1640 г.) насчитывалось 353. Кроме того, на поминки, на третины, девятины, полусорочины и сорочины в Федоровский монастырь у Никитских ворот братии 21 чел., по 6 денег на каждый поминок, да в тюрьмы на полусорочины и сорочины, 539 чел., по 6 денег, в застенках нищим по 50 р. на каждый день поминок, всего 200 рублей. Всего сорокоустов и милостынных денег вышло 1092 рубля 29 алтын.
Во всю четыредесятницу, в день и в ночь, в соборе над гробом покойного псалтырники (соборные протодьякон, два ключаря, 4 попа, 4 дьякона) говорили псалтырь. Дано по три рубля. Другие псалтырники, домовые патриаршие попы и Крестовые дьячки, говорили псалтырь в патриархове келье, на месте, во всю же четыредесятницу, – дано 21 р.
Само собою разумеется, что все Московские нищие в эти похоронные дни благоденствовали, получая непрестанную милостыню. Кроме особых дач в дни церковных поминовенных служб, они каждый день и в первую и во вторую четыредесятницу собирались на патриарший двор и получали по 2 деньги, т. е. по копейке каждый. При получении такой дачи по Иоасафе II, когда им роздано по 2 деньги, 47 р. 4 алт., следовательно, 700 человекам, они в толпе растоптали до смерти одного нищего, несчастного Мартина.
По Адриане в день его кончины 16 окт. и потом в Четыредесятницу, спускаючи с патриарша Кремлевского большого двора, нищим мужеска и женска пола и малым ребятам в первый день 1502 челов., а во второй 1657 челов. роздано по 2 деньги. Да в день погребения 17 окт. роздано таким же нищим 5137 челов. по 2 деньги, по Приказам колодникам 108 челов. по 6 д. Окт. 25 кресцовским и безместным попам 91 чел. по 3 алт. по 2 д.; дьяконам 15 чел. по 10 денег.
Обыкновенно похоронные расходы производились частью из патриаршей казны, но большою частью из казны царской, по чему царь Алексей Мих. из собственных рук в соборе и раздавал всем следуемые дачи. Царь Михаил Фед. по Иосафе в вечный поминок дал в собор Успенский 200 р., спустя уже три года по его кончине.
Нам остается упомянуть о надписях или летописях на именных плитах о преставлении патриархов. На каменной лобовой крыше каменного гроба у Адриана была вырезана следующая подпись: «Зде во гробе телом лежит великий господин святейший Кир-Адриан архиепископ Московский и всея России и всех северных стран патриарх, иже преставися 7209 лета, месяца октоврия с 15 числа в нощи 1-го часа четвертой чети. Его же душу Боже творче упокой». А у надгоробницы на доске вырезано наружными словами сице: «Мироздания 7209 лета Христа же Господа 1700 месяца октоврия от 15 числа под среду в нощи 1-го часа 4-ой четверти волею Творца Нашего Бога успе благонадежно навечное житие в церковных таинствах великий господин святейший Кир-Адриан архиепископ московский и всея России и всех северных стран патриарх и погребено тело его во гробе на сем месте. Патриарш свой престол правил 10 лет 53 дни; от рождения своего име шестдесят третье лето с октября 2 дня. Его же душу да упокоит Господь в вечном Своем небесном блаженстве. Всяк зрящи гроб сей помолися».
Входя в Боровицкие ворота, мы вступаем в местность первоначального городка Москвы. Эта местность в настоящее время совсем изменила свой первобытный вид. В начале это была высокая береговая гора, выдававшаяся к устью реки Неглинной крутым мысом, на который даже и в начале XIX столетия от Боровицких ворот трудно было не только взъехать, но и взойти. Более отлогий въезд направлялся влево от ворот по линии здания теперешней Оружейной палаты, где прежде находился государев Конюшенный двор или Аргамачьи конюшни. Крутая гора получила теперешнюю отлогую площадь во время постройки Нового Императорского дворца в 1847 г. Прежний древний уровень горы совпадал с уровнем здания этого дворца и отчасти обозначается цоколем, нижним этажом здания Оружейной палаты.
На самой горе и, по всему вероятию, на самой средине древнего поселка-городка стояла первая на Москве церковь во имя Рождества Иоанна Предтечи, конечно, деревянная; каменная на том же месте была выстроена только в 1461 г., а потом снова построена в 1509 г. архитектором Алевизом Новым и разобрана в 1847 г.
По свидетельству летописца, церковь была срублена в том бору, т. е. из дерев того бора, который покрывал всю местность этой береговой кручи, и оставил память о себе в наименовании ворот Боровицкими, о чем мы говорили в своем месте.
При переселении св. митрополита Петра на жительство в Москву церковь Иоанна Предтечи послужила святительскою кафедрою, первым собором города, возле которого было построено и жилище митрополита, по всему вероятию, на старом первоначальном месте Княжеского двора. Храм стоял в 30 саженях от угла Нового Императорского дворца.
Очень трудно, за неимением достаточных свидетельств, указать в точности самое место возле храма, где находилось жилище первосвятителя Петра.
Можно предполагать, что его хоромы находились с северной стороны этого храма, как потом святитель основал свой двор и у новой соборной церкви во имя Успения, тоже с северной стороны. С южной стороны оставалось место до склона горы в размере около 20 сажень, где устроиться значительным митрополичьим двором не совсем было возможно по тесноте помещения. Здесь могли помещаться только сами кельи святителя, как это обнаружилось при возобновлении храма после нашествия на Москву двадцати европейских народов. «Тогда, – говорит И. М. Снегирев, – при сравнивании земли (около храма) на южной стороне открылось основание деревянного здания, примыкавшего к самой церкви; лежащие в земле бревна и перекладины обнаружили расположение жилища, может быть, остаток древнего двора митрополита». Предположение очень вероятное. Но говоря не о кельях только, а о целом дворе, мы должны заметить, что и западная сторона храма также не представляла просторного удобства для более или менее, но неотменно обширного митрополичьего двора с его необходимыми служебными частями, так как здесь находился самый угол и косогор Кремлевского крутого берега, где могли поместиться также только жилые хоромы без особых служебных частей. Мы выше так и предположили, что такие хоромы существовали собственно для жилища святителя с западной стороны храма, а служебные их постройки могли расположиться по свободной северной стороне храма.
На этом месте, то есть с западной стороны храма, в половине XV ст. стояли хоромы вдовствующей (1425–1453 г.) вел. княгини Софьи Витовтовны, завещанные ею своему любимому внуку кн. Юрию Вас., третьему сыну Василия Темного. Когда в 1461 г., вместо деревянной, церковь Иоанна Предтечи была построена каменная, то Новгородский летописец отметил, что она построена перед двором кн. Юрия Васильевича, а так как церкви обыкновенно ставились с восточной стороны двора, как и подобало быть святыне, то указание «перед двором» может обозначать именно западную сторону местности.
Под горою на Подоле, под этим двором, против него, находились дворы и «подольные дворцы», также принадлежавшие вел. княгине Софье, в том числе и устроенный ею Житничный двор, сохранивший свое место до половины XVIII столетия.
Очень вероятно, что двор вел. княгини занимал старое место первого княжеского жилища в Москве, быть может, от времен Юрия Долгорукого. Как старое Великокняжеское владенье, он потому и был передан во владенье вдовствующей вел. княгини.
Этот двор мог также принадлежать и второму сыну Ивана Калиты, Ивану Ивановичу, когда, по смерти отца, по его завещанию, братья распределили всю Москву на три доли, а вместе с тем и дворовые места на Кремлевской горе, при чем старший Симеон, как вел. князь, поселился в отцовском дворе у Спаса на Бору, младший Андрей за церковью Архангела Михаила, о чем говорено в своем месте.