[70], по зависти диавола, загорелись деревянные брусья, что внутри часов, и вся башня была охвачена пламенем вместе с часами, колоколами и всеми их принадлежностями, которые при падении разрушили своею тяжестью два свода из кирпича и камня, и эта удивительная редкостная вещь, восстановление которой в прежний вид потребовало бы расхода более чем на 25 000 динаров (рублей) на одних рабочих, была испорчена. И когда взоры царя упали издали на эту прекрасную сгоревшую башню, коей украшения и флюгера были обезображены, и разнообразные, искусно высеченные из камня статуи обрушились, он пролил обильные слезы».
Конечно, архидиакон все это описывал наполовину по рассказам Москвичей, почему часы явились знаменитыми во всем свете. Но любопытно, что в числе украшающих и доныне Спасскую башню разных фигур и балясин находились, как упомянул архидиакон, и искусно высеченные из камня статуи, о которых упоминают и домашние свидетельства. В 1624 г. октября 6 по указу царя Михаила Фед. сделано было на четыре болвана однорядки (верхняя одежда) суконные, сукна пошло английского разного цвету 12 арш.; а быть тем болванам, сказано в записи, на Фроловских воротах. Таким образом, эти болваны были поставлены, вероятно, по четырем углам ворот еще во время первоначального устройства башни по замыслу Галовея. Однако по Русскому обычаю их одели в суконные кафтаны, вероятно, с мыслью сокрыть их статуйную идольскую наружность и дать им вид живых людей.
Что касается внутреннего устройства часов, то по этому предмету сохранились отрывочные указания только о часах, существовавших до постройки башни. Приведем несколько таких указаний.
В 1613 г. Фроловский часовник делал к часам железный запор. В 1614 г. Фроловские часы возобновлялись и приводились в новый порядок, при чем часовник Никитин делал у часов шестерню да подъем перечасный, а плотники делали на воротах лестницы и крыльца, и у часовника крыльцо всходное с дверью, а у часов у бою клали брусье новое и куплены скобы, чем прибить к брусу боевую пружину. В 1619 г. часовник Каменного моста (Троицких ворот) у своих часов переделывал вал, переписной бой. В 1621 г. часовник Тайниковских ворот у своих часов делал ветреник да колесо у маятника. В 1626 г. часовник того же Каменного моста у своих часов поделывал ветреник, да у ветреника репей зубчатой, да в колесо трубку большую на вал ходовой.
Из этих заметок видно, что часовники были искусные кузнецы и слесаря, так что, кроме ухода за часами, они работали и на сторону. В 1616 г. Фроловский часовник Потап Моисеев сделал 12 аршин железных, которые по государеву указу велено было раздать по торговым рядам старостам для прямые меры[71].
Бывший в Москве в 1661 г. посол австрийского императора, барон Мейерберг, оставил нам даже изображение Фроловских часов, по которому видно, что вверху круглого циферблата было изображено солнце с лучами, неподвижное, при чем нижний его луч в виде стрелки служил указателем цифр, расположенных по ободу циферблата, имевшему вращательное движение, подвигая по порядку изображенные на нем цифры к неподвижной стрелке, т. е. к неподвижному лучу солнца. Таким образом на этих часах не стрелка ходила, а ходил мимо стрелки обод циферблата с указными вызолоченными цифрами, славянскими, каждая мерою в аршин. Этот ходовой указательный круг-колесо в диаметре имел 7¼ арш., кругом колеса – 10½ саж. Средина циферблатного круга была покрыта лазоревою краскою и испещрена золотыми и серебряными звездами с изображениями солнца и лупы, что, конечно, представляло небесное пространство.
Таковы ли были и сгоревшие часы Галовея, – неизвестно.
После пожара в 1654 г. часы, конечно, были возобновлены. Потом в 1668 г. их снова возобновляли, вываривали от ржавчины в щелоку и починивали (Д. Б. Ц., изд. 3, 108, 613).
Так эти старозаветные часы дожили до XVIII ст., когда в первом же году столетия, 1701, во время нового лютого пожара в Кремле, они, по всему вероятию, погорели вместе с другими зданиями. С этого времени Петр задумал устроить часы на Спасской башне «против (по подобию) немецкого обыкновения на 12 часов», притом с колокольною игрою с танцами, против манера, каковы в Амстердаме. Там и были заказаны такие часы.
В 1702 г. государь повелел в Голландии купцам Христофору Бранту и Ивану Любсу сделать три колокольные часовые игры. В 1704 г. они изготовили только две игры и подали счет, что те колокола и танцевальные часы стали им с издержками в 42 474 ефимка с лишком.
В 1703 г. часовник Григорий Алексеев доносил о старых часах, что на Спасской башне у боевых часов, у указного круга, что в Кремль, верхние шестерни испортились обе и тот указный круг не ходит.
В 1704 г. заказанные часы из Архангельска прибыли в Немецкую слободу на двор генерала Лефорта, а потом оттуда были перевезены на 30 подводах на Посольский двор (на Ильинке) и поступили в заведывание Оружейной Палаты (Туманского, Рос. Магазин, II, 467). Ставил их на место и вполне устроивал в течение 1705–1709 г. иноземец Яким Гарнов, Гарнель (Garnault). В 1709 г. он доносил, что «его радением часы приходят к окончанию». Однако есть свидетельство, что 9 декабря 1706 г. поутру пробило 9 часов, а в 12 заиграла музыка: почали часы бить по-немецки и указные круги на 12 часов.
Меншиков также устроил себе часы с курантами на церкви Гавриила Архангела (Меншикова башня), о которых упоминается в 1708 г. Выше упомянутая третья игра была доставлена купцами в Ингермоландскую канцелярию, т. е. прямо к Меншикову. Как играли Спасские часы, об этом сведений нам не встретилось. Но после Петра год от году они ветшали без починки и в 1732 г. заставили находившегося при них часовника Гаврилу Паникадильщикова донести по начальству о необходимости произвести починку обветшавших часов. За перепиской между Оружейной Палатой и Губернской Канцелярией ответа не последовало. Часовщик в 1734 г. 2 января подал новое доношение, в котором писал, что «часы за непочинкою пришли в пущую ветхость и все другие часы ветхости превосходят», и представил список материалов, потребных на починку, в том числе стали 11 пуд, железа 24 пуда, проволоки 20 фунтов, канату посконного 100 саж., два круга деревянных указных, жестяных золоченых слов латинских 3, русских 2, получасовых 3, звезд жестяных белых 12, три гири бомбовы по 10 пуд и пр.
Между тем в конце февраля того же 1734 г. из Петербурга был прислан к управлению на Троицкой башне колокольной музыки колокольный игральный обер-мастер Яган Христофор Ферстер. Он нашел на башни игральных колоколов 26, к которым в прибавок должен был прибрать еще 8 колоколов басовых. Вместе с тем он доносил, что «оная Троицкая башня, по его усмотрению, находится в тесном месте, в стенах и в глуши, и музыка со оной башни будет не слышна, а надлежит де оной колокольной музыке быть на Спасской башне, понеже де оная стала на всей красоте и вельми та колокольная музыка и играние во дворце и в Москве будет слышна». На это предложение Сенат решил, что ежели о бытии оной колокольной музыки на Троицкой башне особливого именного Ее Величества указу нет, то оную музыку поставить на Спасской башне. Но именной указ нашелся в Губернской Канцелярии, где в протоколе было записано 1 января 1731 года, что «граф Семен Андреевич Салтыков приказал имянным Ее Величества указом с церкви Архангела Гавриила, что на Чистом пруде (Меншикова башня), часовые колокола сняв, поставить на Троицкой башне, как надлежит, и к ним приделать инструменты, чтоб играли». На основании этого указа Сенат в августе 1734 года приказал упомянутой колокольной музыке быть по-прежнему на Троицкой башне, где и должен был работать обер-мастер Ферстер. Восемь колоколов согласных голосами он прибирал в Артиллерии на Пушечном дворе из хранившихся там шестисот колоколов, собранных в прежние годы (по указам Петра) от церквей[72].
Спасские часы, вероятно, были починены, но в лютейший пожар всей Москвы в 1737 г. часы на обеих башнях погорели и были приведены в порядок в том же году.
Из приведенных свидетельств видно, что на Спасской башне в это время колокольной игры уже не существовало. На Троицкой она поддерживалась до конца XVIII ст. и рассказывают, что колокольный музыкант разыгрывал руками и ногами даже «Святый Боже» при погребении первых вельмож, напр., начальника Москвы графа З. Гр. Чернышева в 1784 г. и других, бренные останки которых были проносимы в Троицкие ворота[73].
Однако, в течение времени и Спасская башня получила такие же куранты. В 1763 г. в помещениях под Грановитой Палатой происходила разборка архивных дел бывших Преображенского и Семеновского Приказов, при чем были найдены «большие английские курантовые часы», быть может, некогда снятые со Спасской же башни. По именному указу импер. Екатерины II в 1767 г. эти часы поведано поставить на Спасской башне, для чего был приглашен часовой мастер Фаций, запросивший за эту работу 14 556 р. Сумма к расходу была утверждена, а заведование делом было поручено вице-президенту Мануфактур-Коллегии Сукину. Под его смотрением установка часов продолжалась три года. В конце 1770 г. Сукин донес Сенату, что установка часов мастером Фацием совсем окончена. Сенат приказал освидетельствовать работу, в какой исправности часы в ходу и прочны ли будут на предбудущие времена, для чего были собраны часовые мастера, записные цеховые и вольные[74].
Входя в Кремль, надо припомнить, что в древнее время вся его местность была очень тесно застроена, кроме монастырей и церквей, главным образом домами и дворами бояр, между которыми по уголкам теснились также и дворы церковных причтов, протопопов, попов, диаконов. Все эти дворы занимали свои места не линейно по направлению улиц, а как было удобно. Где оказывалось свободное пространство, там и поселялся тот или другой двор и малый дворик, оставляя небольшое пространство для прохода и проезда, поэтому в древнем Кремли прямых улиц не существовало, повсюду были только переулки, сеть переулков и кривых колен, в иных местах упиравшихся в тупики.