Известно, что всякую государеву и тем более государственную радость Великий Преобразователь всегда старался обращать в радость всего народа, устраивая с этой целью всенародные торжества вроде триумфальных шествий и в то же время доставляя всенародному множеству различные потехи.
На этот раз на Красной площади вблизи Никольских ворот, в 25 саж. от них, были построены триумфальные светлицы и сени-галереи, в которых государь дал банкет – пир всему чиновному военному сословию при увеселениях потешными огнями, фейерверками, нарядными символическими картинами и т. п. Пир продолжался всю ночь.
Кроме фейерверков и разных потешных огней, для народного увеселения в это время готовилась уже другая потеха – Комедиальные действа, для исполнения которых еще в 1701 г. или в этом 1702 г. в Москву прибыла немецкая труппа комедиантов, собранная в Данциге польским комедиантом Ив. Антон. Сплавским.
Артисты приехали и с начальным комедиантом Яганом Кунштом, но места для исполнения комедий еще не было. Конечно, прежде всего мысль о таком месте остановилась на палатах старого Кремлевского дворца.
Комедианты осматривали тамошние палаты и нашли, что все они малы для театра, и сказали, что пригодное помещение можно устроить только в Немецкой слободе в доме Лефорта, где палаты были обширнее.
В Кремлевском дворце они избрали было палаты, так называемые Расстригинские, у Сретенского собора, проходные к Ратуше, т. е. в местности у самых Боровицких ворот, очень удаленной и мало удобной для народного собрания к театру.
Переписка об этом происходила в июле месяце 1702 г.
В августе 6 числа начальник Посольского Приказа, в заведывании которого производилось это дело, боярин Фед. Алексеевич Головин, писал к дьякам Приказа следующее:
«По указу Великого государя прикажите комедиальной дом строить по размеру и по желанию комедиантову, в Кремле городе, въевхав (в) Никольские вороты на левой стороне, что взято место у Трубецких, подле городовой стены, за караульнею каменною. В избах сделать частые большие окна для всякого случая, чтоб возможно было в окно двум человекам пролезть; а окончин в них не делать, для того, что не потребен свет в комедии. В окнах же сделать двойные затворы и велеть внутри выписать (расписать). На затворах сделать задвижные крюки, когда надобно затворить и запереть, в теплоте также и отворить было бы удобно. И около того дому сделать три или четыре избы с малыми с сенцы для приезду желающим действа комедиального смотреть. Деньги держать на то строенье от расходу из Посольского приказу. И конечно б сделано было все без всякого мотчания к приходу вел. государя к Москве».
Боярин приписывал собственноручно: «Чинить по сему указу, как написано, конечно с поспешением». Писано с пути, от Двинки малой, где тогда находился государь, направляя свой путь к Ладоге, а потом к осаде Орешка (Нотенбурга), который был взят 12 октября.
На присланный указ дьяки ответили, что в Кремле у Никольских ворот, «в том месте никакого строения строить невозможно, потому что наношено кирпичу и всякого лому и земли от старых палат (по случаю постройки цейхгауза) великия горы, и тому строению, где быть, о том повели к нам указ прислать».
Головин писал, что если здесь невозможно строить, то выстроить на площади за Никольскими воротами близ Триумфальных светлиц, стоявших от Никольского моста в 25 саж., и прибавлял: «Комедию без всякого умедления уготовляйте. Если пришествие вел. государя будет к Москве, не понести б вам его гневу на себе; комедианту гораздо поговорите, чтоб русским языком составил комедию, и Сплавскому[96] тут же быть велите… Как посулил, чтоб таких (умевших по-русски) вывез, приказано, чтоб умели (русским языком) исполнить».
С постройкою здания Комедии еще не знали, как поступить, но актеры уже готовились; приготовляли также им платье и разные предметы для уборки будущего театра. Для русской труппы велено было набрать в ученики 10 чел., к тому делу удобных, дабы могли управлять свое дело, которые и были набраны из подьячих и посадских людей. Для освещения театральной хоромины государь повелел купить у Архангельского города к комедии угодных 12 паникадил медных об одном ярусе, свеч по 12, по 10, по 9 и по 8. О самых пьесах дьяки писали: «А какую комедию готовит (комедиант Куншт) и тому (он) принес немецкое письмо и переводят на латинский язык, а с латинского на русский, а по разговорам переводчиков слышим, что мало в ней пристоинства, и если хоромы в таком знатном месте и великим иждивением построят, а дело у них будет малое и за то, государь, опасны твоему гневу. Комедийные письма (пьесы) переводим и готовим с поспешенем», продолжали дьяки уже 29 сент.
В эти дни сентября и начальные октября государь готовился к осаде Нотенбурга, древнего нашего Орешка, который 12 окт. и был взят жестоким приступом с участием бомбардирского капитана, как Петр числил себя в составе армии.
Перед приступом 8 окт. был роздых, а в это число Головин написал дьякам указ: «О комедии и комедиантах учините по прежнему моему о том письму, чтоб конечно театрум готов был к пришествию государя в Лефортовском дому».
В ответ дьяки писали 21 октября, что в Лефортове палата, где быть комедии, театрум сделан и робяты выбраны из подьячих и из посадских людей, отданы комедианту и учатся, а в Китае-городе на Красную площадь для строения хоромины комедийской лес возят.
Первоначальный размер храмины по требованию Куншта должен был простираться на 20 саж. в длину, 12 саж. поперек и 6 саж. в вышину. Но так как место для постройки заключало в себе только 25 саж. от светлиц до Никольского моста, то размер храмины был уменьшен и теперь имел длиннику 18 саж., поперечнику 10 саж., причем от светлиц было отступлено на 2 саж.
Взявши Нотенбург (Орешек) тогда же, в 1702 г., проименованный Шлисельбургом, Петр захотел и народу показать на театре, как это происходило, а потому повелел изготовить, подобающую пьесу, о чем дьяки писали к Головину 31 октября: «О строении комедии непрестанно комедианту говорим и комедию о взятии города Орешка он пишет и обещался изготовить вскоре, только для удобного подлинника, спрашивает, чтоб ему дать на письме, каким поведением тот город взят, и к нам октября по 31 никакой ведомости о том не прислано. А в Лефортовой большой палате около театрума и хоры достроиваются; а на Красной площади хоромину, где впредь комедиям быть, делают, забирают по заборному в столбы и мхом мшают, чтоб во время комедиального действа ветер не проходил».
Комедиальная храмина, однако, строилась почти целый год. Только 18 сент. 1703 г. посольские дьяки донесли Головину, что комедийная храмина совершена и новый начальный комедиант (после умершего Куншта поступил золотого дела мастер Артемий Фиршт – Otto First) в той храмине на театрум 64 картины живописным письмом написал; платье комедийное сделал вновь; завес на том театре хочет делать новый, камчатый луданной, а старый тафтяный завес из Лефортовсках палат переносить не хочет… Ученики до сего числа 6 комедий выучили вновь, а к тому еще 4 комедии разных им учить розданы будут вскоре (они начали учить комедии с марта месяца 1703 г.).
«А про готовность всего театрума сказал, что поспеет весь наготово в две недели, только домогается, дабы изнутри стены у чуланов (лож) наружные выписать и для зимнего времени приделать к храмине две избы 3-саженных, потому что комедиантам в платье убираться негде; и те бы избы построить к той стороне от театрума к Никольским воротам и прорубить бы от большой храмины в те избы двери».
Велено сделать избы; чуланы снаружи выписать аспидом цветным (под мрамор), а завесы в чуланы перенести из старого театра.
Готовый театрум был открыт для охотных смотрельщиков, с которых (15 мая 1704 г.) в день было собрано за назначенные места по ярлыкам (билетам) 16 р. 20 алт. 4 деньги. В другой день, 22 мая, собрано 17 р. 30 алт. 2 деньги, а в полгода, с 15 мая по 10 ноября, было собрано 388 р. 9 алтын 4 деньги. В май, на праздник Вознесенья, игра была отставлена; Головин подтвердил, что «против праздников не быть комедии». Потом в июне дьяки доносили, что «комедии в указанные дни на вся недели отправляются, только танцовальных мастеров никого нет; а который и был, Карлус Кокий, молодой, и тот всегда бывает для ученья в Измайлове (у царицы Прасковьи Федор. в собственной ее величества комедии)». Решено: если не станет бывать в комедии, не давать ему жалованья. В летнее время комедия действовала днем, а не ночью, и бывал тогда сбор по 24, 20, 15, 10, 8 и по 5 р. на день.
Когда в осеннее время стали действовать ночью, то смотрящих в приезде бывало малое число и сбор бывал рублей по 7, по 5, по 3 и по 2 и по полтора рубля в день, потому что по тогдашним городским порядкам в воротах везде взимали двойной платеж, как в комедию, так и из комедии едучи.
Как только обозначилось такое обстоятельство, то этот платеж был отменен; в назначенные для игры дни ворота Кремля, Китая и Белого города в ночное время не запирались и пошлины с проезжих не собирали для того, чтобы ездили в комедию охотно.
Иноземным актерам по договорам жалованье было до крайности великое. Яган Куншт получал 3500 р. да на двор (квартиру) 30 р. Когда он помер, поступивший на его место Артемий Фиршт запросил 4000 р. Музыканты получали различную сумму по договорам. Их числилось 16 чел. Одни получали по 80 р., другие по 114, по 120, по 146, по 280 р. в год и особо на квартиру по 20 и по 25 р. Всего на иноземцев выходило 6119 р.
А Русским комедиантам окладу не учинено, а примерно расчислено давать первому 60 р., семи человекам по 50 руб., трем по 45 р., одному 40 р., всего 12 чел. – 585 р. Так что по этому вычислению требовался расход на театр в год 6704 р. Однако эта сумма была сокращена, и в 1704 г. комедиант Фиршт с товарищами получал всего 3630 р. В том же году Русские комедианты, 12 челов., получали: первый – Федор Буслаев 40 р., семеро по 30 р., трое по 25 р., один 20 р., всего 345 р.