В 1691 г. на этом каменном уже дворе, находившемся против задних ворот домового большого патриаршего двора, описаны следующие каменные постройки: три палаты жилые в два этажа; конюшня в 31 стойло, над нею сушило; на дворе 10 чуланов на столбах; подле конюшни особая конюшня стадных лошадей без стойл; палата кладовая. В нижнем этаже одной из трех упомянутых палат, подле печи, с надворья, был сделан горн, а в нем котел железный для разогревания воды лошадям, мерою ведер в 8 и больше.
В каретных амбарах помещалось 9 карет, более или менее богато украшенных, 1 полукарета, 3 коляски, возок 29 саней походных, 7 телег, в которых возилась Ризная и другая всякая казна, 9 телег походных, 17 телег Черкасских, 7 телег простых, 53 саней-болковни, 20 саней-дровни, и разные конюшенные и каретные приборы, седла, полсти, попоны и пр.
По указу Петра 1702 г., Конюшенный патриарший двор назначен был к разборке для помещения здесь строительных материалов при постройке Арсенала, которая на несколько лет была остановлена, и потому упомянутый двор и при нем церковь Пятницы были окончательно разобраны уже в 1722–1723 гг. (Дела Московского Отделения Военного Архива).
Таким образом, на Троицкой улице, идя от Троицких ворот по левой стороне, существовали дворы: 1) доктора Валентина Билса, 2) Богдана Бельского, потом кн. Ивана Голицына, впоследствии принадлежавший Стрешневу, 3) Конюшенный двор патриарха, 4) двор попа Владимира.
Улица оканчивалась Никольским Хрестцом, перекрестком улиц Никольской, проходившей к Ивановской площади, и Троицкой, направлявшейся в Чудовскую улицу мимо Чудова и Вознесенского монастырей к Кремлевской Спасской стене и к Новоспасскому подворью.
Между зданиями Цареборисовского двора и Чудова монастыря Никольская улица имела ширины всего 3 саж. На этой меже против Царь-Пушки, в 3 саж. от стены Чудовского здания, в 1882 году обнаружился провал, где был открыт прекрасно сложенный из белого камня погреб с щелевидными окнами вверху на уровне улицы, принадлежавший к Цареборисовскому строению.
В своем месте мы упоминали, что прямую улицу от Никольских ворот к Соборной площади провел впервые вел. князь Иван III около 1500 года. В древнее время и в половине XV ст. местность упомянутого перекрестка, где впоследствии было выстроено здание Чудова монастыря, была занята боярскими дворами, именно дворами известных деятелей Шемякиной смуты, Петра, Ивана и Никиты Константиновичей, как, только по отечеству, именовали их летописцы. Род Константиновичей происходил от Касожского князя Редеди, которого в единоборстве победил Мстислав Тмутороканский в 1022 году. Отец их был Константин Иванович, прозванием Добренский, по селу, где живал. При вел. князе Василий Дмитриевич, по всему вероятию, он занимал место Суздальского или Ростовского наместника, как и сын его Петр был наместником Ростовским, быть может, после отца. Это был тот Петр Константинович, который в 1433 г. на свадьбе Василия Темного узнал на Василье Дм. Косом подмененный у Дмитрия Донского золотой пояс и сказал о том вел. княгине Софье Витовтовне, которая не помедлила и отняла пояс у Косого, из-за чего возникла нескончаемая вражда между князьями, настала Шемякина смута. Другой, младший Константинович, Никита, действуя в пользу Шемяки, захватил у Троицы в плен несчастного вел. князя Василия Васильевича.
Когда смута окончилась и вел. князь восторжествовал, то, само собою разумеется, Константиновичи подверглись опале и дворы их поступили в государево владенье. Эти дворы примыкали к стоявшей в этой местности церкви Рождества Христова, о которой мы упоминали выше, и вместе с тем занимали местность Чудовской улицы и теперешнего здания Чудова монастыря.
Сначала дворы Константиновичей по духовной вел. князя Василия Темного были отказаны в 1462 г. его княгине с указанием, что кому из детей она захочет, тому и отдаст. Она отдала их государю Ивану Вас., который в своей духовной 1504 г. отказывал их своим сыновьям Юрию, Дмитрию, Семену, Андрею, а потом по тем местам он проложил прямую улицу от Никольских ворот к площади и в том же 1504 году, взамен этих дворов, отдал сыновьям другие дворы и остаток мест Константиновичей, не вошедших под улицу и лежавших возле Чудова монастыря, где тогда жил, в переулке, протопоп Благовещенский Фома, вероятный духовник вел. князя, после которого это место оставалось навсегда за государевыми духовниками.
Вблизи двора Константиновичей находились дворы князей Оболенских, Григорья да Петра Федоровичей Давыдовых, Василья Фед. Сабурова (с 1465 г. боярин) и других, которые простирались уже по нынешней площади перед Чудовым монастырем и Николаевским дворцом.
Из князей Оболенских здесь жили кн. Александр Васильевич, кн. Иван Вас. Стрига, князья Василий и Федор Васильевичи Телепни. Князь Федор был отцом кн. Ивана Федоровича Овчины-Телепнева, знаменитого любимца Великой княгини Елены Глинской.
VПатриарший дом
Первое основание Митрополичьему, впоследствии Патриаршему двору положил святитель Петр, основатель политического величия и могущества самой Москвы. С большою вероятностью можно полагать, что он поселился на этом месте в одно время с начатою им постройкою Успенского собора, который им же был заложен здесь в 1326 (или в 1325) году. «Того же лета (6833), – говорит летописец, – преосвященный Петр, митрополит Киевский и всея Руси, заложи на Москве на площади у своего двора церковь первую камену Успение св. Богородицы, соборная, и заложи себе гроб своими руками в стене близ жертвенника, идеже последи и положен бысть, иже и ныне лежит, многи чудеса содевая с верою приходящим к нему» (П. С. Л., X, 190).
В одном из поздних летописных сборников читаем: «В лето 6833 (1325) Петр митрополит на Москве, в малом том граде, постави двор свой идеже и до днесь; подле же двора своего заложи церковь первую каменую Успения Пресв. Богородицы, соборную, при князе Иоанне Даниловиче и при брате его князе Юрье Даниловиче, и гроб заложи в стене близ жертвенника» (Рукопись Историч. Музея, инв. № 29, 278).
Тогда упомянутая местность представляла обширную площадь, свободное пространство перед двором вел. князя, какое в древнем устройстве Русского жилища, сколько-нибудь богатого и знатного, в особенности Великокняжеского, всегда оставлялось впереди хором для простора со стороны приезда к хоромам. По старому обычаю в Москве до времени преобразований Петра Вел. все знатные и богатые люди строили свои хоромы неотменно в глубине двора, отделяя более или менее обширную площадь впереди своего жилья.
Святитель для постройки соборного храма, первого каменного на Москве, избрал место на Великокняжеской городской площади на северной ее стороне и дальше к северу на краю площади, перед северными дверьми храма, основал свое жилище.
Если линия теперешних каменных палат Синодального дома (Альбом видов, № XIX) указывает на первоначальную межу первых зданий митрополичьего жилища, в чем едва ли возможно сомневаться, то расстояние от стены первого Успенского храма до жилища святителя простиралось всего сажен на десять и даже менее.
В исторической литературе по этому предмету существуют иные свидетельства. По следам авторитетного в свое время историка Москвы И. М. Снегирева и доныне эти свидетельства рассказывают, что строителем владычного двора на этом месте был патриарх Никон, что «со времен Петра митрополита до Ионы митрополичий дом находился при древней церкви Иоанна Предтечи у Боровицких ворот; что только Иона перенес свое местопребывание ближе к Успенскому собору; в 1450 г. он заложил против западного входа в собор каменную палату и в ней церковь Положения Ризы Пресв. Богородицы и тем положил основание митрополичьему двору пред западными вратами собора»; что «эта церковь существует и в настоящее время, но считается уже дворцовою со времени патр. Никона, который перешел жить в устроенный им же дом на северной стороне Успенского собора (ныне Синодальный дом)»[112].
Снегирев в своем описании Ризположенской церкви очень старался доказать, что митрополичий, а потом и патриарший двор со времени митр. Ионы существовал именно при этой церкви с западной стороны собора, что «Церковь Ризположенская была свидетельницей конца митрополии Российской и начала патриаршества». Эта задача повела автора к самым неосновательным заключениям и к подбору свидетельств, совсем не относящихся к местности Ризположенской церкви.
Действительно, первый митрополичий дом или двор в Москве находился, по преданию, при церкви Иоанна Предтечи у Боровицких ворот, но первый же св. Петр и перенес свое жилище к заложенному им новому храму на Великокняжеской площади и не к западным его вратам, где не было достаточного места для целого двора, а именно на северную сторону храма, где, на краю площади, местность позволяла устроить двор с должною обширностью для хором владыки с подчиненными необходимыми строениями.
С западной стороны, куда примыкало своими частями и жилище вел. князя (не более как на расстоянии 20 саж. от собора), возможно было выстроить только одну палату, да и та значительно стеснила бы пространство перед передними главными (западными) дверьми собора во время церковных действ.
Вообще же относительно перемещения владычного двора надо сообразить и другие обстоятельства. Закладывая на новом месте соборный храм и собственными руками устраивая у его стены собственную гробницу, мог ли святитель Петр оставаться в такой дали от этого сооружения, которая существовала между церковью Иоанна Предтечи у Боровицких ворот и новозаложенным храмом? И каким путем святитель должен был ходить или ездить к новому, столь ему любезному делу? Дорога пролегала или через Великокняжеский двор, или же вокруг этого двора по западной и северной его окраине, по его задам, где она была еще длиннее. И это в то время, когда постройка новых хором, обычно деревянных, ни в строительном материале, ни в продолжительности времени работ не представляла ни малейших затруднений. В то время и в один месяц возможно было выстроить достаточно обширные хоромы. Таким образом, вышеприведенная отметка летописи, что святитель заложил новый храм у