От всего хорошего, Господи, избавь нас.
От твердыни империи избавь нас.
От Апулии и Калабрии избавь нас.
От Беневента и Капуи избавь нас.
От Салерно и Амальфи избавь нас.
От Неаполя и Терентии избавь нас.
От прекрасной Сицилии избавь нас.
От Корсики и Сардинии избавь нас.
Вестник, доставивший это письмо, привез в ответ одно пустое обещание, что поход в Рим будет предпринят. Затем последовали нескончаемые переговоры и посольства. Константин Дукас так же обещал прислать флот и войско. Когда же в замок св. Ангела явился Панталео Амальфийский и с ним уполномоченные от греков и лангобардов из Бари, Кадал встретил их, как посланников неба, и немедленно отправил Бенцо, который владел немецким языком, в Кведлинбург настоятельно просить юного короля поспешить походом в Рим. Бенцо съездил, но привез опять один обещания; тем не менее он собрал римлян в базилику Св. Петра и обратился к ним с хвастливой речью. Какое значение, однако, могли иметь для римлян его льстивые уверения, что они вполне достойны своих предков, — что Сципион и Катон, Фабий и Цицерон снова живут среди них, — что король возведет их milites в сан сенаторов, а сенаторов — в сан государей? Положение Гонория II оказывалось безнадежным. В Германии партия Гильдебранда так же получила преобладание: Ганно удалось устранить Альберта от власти, и римляне, напрасно ожидавшие приезда Генриха, охладели наконец к папе, который наскучил им. Протомившись больше года в мавзолее Адриана и в заключение еще ограбленный своим защитником Ченчием, Кадал позорно бежал оттуда.
Одержав над своим противником полную победу и заявив еще раньше на соборе, созванном в Германии, о необходимости прекращения раскола, Ганно потребовал затем, чтобы Александр II и Гонорий II явились на собор в Мантую, Гонорий не поехал на собор, а вместо того напал на Мантую, окончившееся неудачей. Тогда (31 мая 1064 г.) он был низложен, а Александр II объявлен законным папой. После того Гонорий прожил еще несколько лет, оставаясь епископом пармским. Таким образом расколу был положен конец; сопровождаемый Готфридом, Александр II вступил в Рим, и противная партия покорилась правлению Гильдебранда.
3. Влияние Гильдебранда возрастает. — Попытки провести реформу. — Норманны. — Отпадение Ричарда и поход его на Рим. — Готфрид и папа ведут против него войско. — Новый договор. — Императрица Агнесса постригается в Риме в монахини. — Борьба в Милане. — Эрлембальд Котта, miles св. Петра. — Смерть Ариальда
Таким образом, цель Гильдебранда была достигнута; с признанием Александра II папой слабые попытки германского регентства удержать за собой патрициат окончились неудачей; отныне борьба с притязаниями короны на право избрания папы могла вестись уже с большим успехом. Современники сравнивают замечательного монаха с Марием, Сципионом и Цезарем и изумляются могучему духу, проявленному человеком низкого происхождения и маленького роста. Бедный Петр Дамиани, у которого идеал церкви был иной, чем у Гильдебранда, чувствовал к своему «святому сатане», Гильдебранду, какой-то благоговейный ужас. Дамиани говорит о себе, что повиновался этому человеку больше, чем Богу и апостолу Петру, и далее называет его повелителем, богом самого папы, обязанного ему своей тиарой. И церковь, в которую этот загадочный человек вдохнул новую жизнь, окончательно подпала под его власть.
Воспрещение духовенству брачного сожительства явилось для христианского мира социальным переворотом. Многочисленное духовенство с упразднением его общественно-гражданской связи отрывалось от общечеловеческой почвы и преобразовывалось в воинство, состоявшее из монахов, обязанных служить папству, Папа провозглашал анафему епископам и священникам, оказывавшим сопротивление, и мало-помалу ни сдавались. Вернулся в лоно церкви из эгоистических расчетов и корыстолюбивый кардинал Гуго Кандид, не отличавшийся постоянством. Такой кипучей жизни в Латеране еще никогда не было; в папский дворец являлись послы от всего христианского мира: епископы и государи, люди, пользовавшиеся большой известностью и занимавшие высокое положение, спешили сюда, чтобы принять участие в соборах. Рим, который в эпоху Кресцентиев и Тускуланских графов перестал быть центром христианского мира, энергией Гильдебранда был снова поднят на степень всемирного города. Римская знать теперь уже не дерзала добиваться власти; Кресцентии и графы Тускуланские были усмирены; норманны и Готфрид внушали достаточно страха, чтобы подавить всякую попытку к восстанию. Готфрид и его жена охраняли Рим с севера; норманнские вассалы служили оплотом с юга. Последние уже успели оказать Церкви большие услуги; первое независимое избрание папы было осуществлено благодаря их вмешательству, и без их мечей Александр II не мог бы вести борьбу с Кадалом. Поэтому папы должны были бы относиться к норманнам с большей признательностью, чем та, которую они чувствовали. Возможно, что вознаграждение, полученное Ричардом Капуанским, не соответствовало тем обещаниям, которые были сделаны ему; возможно так же, что расширению его владений были поставлены преграды. Смутным временем раскола Ричард уже сумел воспользоваться, и удачи сделали его смелым. В 1066 г. он неожиданно нарушил данную им вассальную клятву и из защитника церкви превратился в ее открытого врага. Графы Кампаньи и римляне, для которых со времени падения Гонория II уже не было надежды на германское вмешательство, вступили, вероятно, в тайные переговоры с Ричардом и призвали его. Переправившись неожиданно через р. Лирис, Ричард овладел Чепрано, прошел через Лациум, опустошил его и затем, расположившись лагерем возле Рима, потребовал для себя сана патриция; нет сомнения, что этот сан был обещан ему противниками Гильдебранда. Так далеко вперед успели подвинуться норманны со времени битвы при Чивита, в течение всего лишь 13 лет!
Между тем завоевания Ричарда в Кампаньи, где он еще в 1063 г. напал врасплох на Гаэту, уже раньше встревожили германский двор, который до того тщетно предостерегали Кадал и Бенцо. Юный Генрих предпринял свой поход в Италию прежде, чем узнал о походе Ричарда на Рим. Но, достигнув Аугсбурга и не найдя здесь Готфрида, как было условлено, Генрих вернулся назад. Тем временем маркграф тосканский, считавший себя римским патрицием, был призван на помощь Гильдебрандом и поспешно направился в Рим. Вместе с Готфридом следовала его падчерица, юная графиня Матильда, и это, вероятно, был первый ее приезд в Рим и первая услуга, оказанная ею Церкви. Узнав о приближении Готфрида, норманны отступили; Ричард поспешно двинулся в Капую, а сын его, Иордан, стал лагерем в равнине близ Аквино, чтобы преградить здесь путь врагу Когда Готфрид, сопровождаемый папой и кардиналами, в мае 1067 г. выступил с большим войском к Аквино, гибель норманнов казалась неизбежной. Тем не менее Иордан мужественно встретил неприятеля и в течение 18 дней оказывал ему сопротивление у вышесказанного города. Войско Готфрида страдало от голода и лихорадки, а затем золото помогло умным норманнам выйти из их трудного положения. Корыстный маркграф охотно изменил надеждам, которые возлагала на него римская курия; он вступил в переговоры с Иорданом у моста S.-Angelo di Todici близ Аквино и затем, к великому огорчению папы, двинулся со своим войском в обратный путь. Без сомнения, права Церкви на Кампанью были при этом восстановлены, и норманны, как вассалы, были принуждены снова заключить договор; но Рим остался все-таки необеспеченным от повторения разбойнических набегов этих плохих соседей.
Затем, когда эта гроза прошла, Гильдебранд мог снова без помехи следовать своим планам. В том же 1067 г. его честолюбие было удовлетворено появлением в Риме императрицы Агнессы в виде кающейся паломницы. Беседы с клюнийскими монахами нарушили душевный покой матери Генриха, виновницы раскола в христианском мире. Борьба партий из-за регентства и утрата влияния на разнузданного сына сделали жизнь для Агнессы невыносимой, и она решила сменить свою корону на монашеский убор. Одетая в холщовое платье, с молитвенником в руках императрица вступила в Рим, сидя на дрянной лошади, и пала ниц у гроба апостола, обливаясь слезами. Некогда царица Савская, говорил ликуя Дамиани, перед которым Агнесса каялась в своих грехах, посетила Иерусалим, желая научиться премудрости Соломона: ныне императрица Агнесса явилась в Рим познать величие душевной простоты рыбака. Благочестивый кардинал, ободряя государыню утешениями, составленными в духе Иеронима, написал ей несколько посланий, сохранившихся до настоящего времени. В этих посланиях Дамиани воспроизводит перед Агнессой трагические образы римских императоров, которые своей преходящей властью и ужасной кончиной как бы свидетельствуют о непостоянстве всякого земного величия, и затем напоминает ей ее собственного мужа, который сошел в могилу, будучи еще в цвете лет. Пребывание императрицы Агнессы в Риме было, однако, торжеством не только для благочестивых людей; для Гильдебранда бывшая регентша могла служить так же политическим орудием воздействия на Генриха и Германию. В то же время в Милане снова и сильно разгорелась борьба из-за реформы, Два смелых человека поддерживали здесь партию Гильдебранда; диакон Ариальд стоял правда, только за проведение реформы, но брат Ландульфа преследовал так же и политические цели. Мужественный Эрлембальд Котта, по силе характера один из самых выдающихся людей своего времени, чувствовал непримиримую ненависть к изнеженным священникам, опозорившим его брачное ложе. Совершив паломничество в Иерусалим, Эрлембальд сначала хотел принять монашеский сан, но затем по настоятельной просьбе Ариальда решил, подобно Иуде Маккавею, послужить Церкви с оружием в руках. По смерти своего брата Ландульфа Эрлембальд заступил на его место; когда же нобили свергли Ланддо де-Курте, миланский народ, которым, по-видимому, в то время был установлен демократический строй, провозгласил Эрлембальда капитаном. Тогда он объявил себя синьором города и, удерживая его под своей властью несколько лет, продолжал вести героическую борьбу с архиепископом Гвидо, со знатью и духовенством.