нным королем в этой стране, навсегда отделенной от империи. Он амнистировал всех друзей церкви, врагов Фридриха II и его наследников; заявил, что готов подтвердить свои обещания клятвой, где и когда потребует Григорий, и обяжет к тому же и германских князей. Вся империя должна признать вышесказанные грамоты Оттона и Фридриха за неоспоримые и таким образом навсегда охранить церковное государство от уничтожения его до произволу отдельных императоров. Рудольф, нуждавшийся в папе, который мог вооружить против него сильных врагов, Богемию и Сицилию, без всяких других расчетов относительно империи согласился на требования папы; он был очень далек от заблуждений своих предшественников, которые, сами отказавшись по договорам от императорских прав, снова возвели их в имперский догмат и через это нашли свою погибель.
Вслед за этим Григорий признал Габсбурга римским королем. Он выказал живое нетерпение короновать его императором, как только тот приедет в Рим. Довольный своим положением, папа снова вспомнил о добрых взаимных отношениях обеих властей: церкви и империи, этих двух враждующих сестер, которых связывала друг с другом одна тайная черта. Он уже не говорил в мистических притчах о солнце и луне, но, как практический человек, говорил, что церковь в духовных делах, а империя в светских были высшей властью. «Их деятельность различного рода, — говорил он, — но одна конечная цель связывает их неразрывно. Необходимость их единения доказывается теми бедствиями, которые возникают, когда одна остается без другой. Когда не занят Святой престол, то империи недостает руководителя к спасению, когда пустует императорский трон, то церковь остается беззащитной, отданной на жертву ее врагам. Императоры и короли должны прилагать старания к защите свобод и прав церкви и не отнимать у нее временных благ. Обязанность правителей церкви сохранять за королями их власть в полной неприкосновенности». После многоречивых декламаций Григория IX и Иннокентия IV, которые видели только в папах единственных обладающих правами, повелителей вселенной, а в королях лишь ставленников их инвеституры, утешительно слышать в устах Григория X голос спокойного разума. Правда, папство достигло того, чего оно желало. Не только бессильный император, но и все немецкие курфюрсты признали теперь принципы Иннокентия III, заявивши без дальнейших размышлений, что император получает инвеституру своей власти от папы, по указанию которого он должен употреблять свой светский меч. Григорий X потому заключил мир с империей, что эта империя была уже не та; но выставленный им священнический идеал мирных взаимных отношений обеих властей, несмотря на победу папской идеи, оставался лишь догматической мечтой, которая постоянно разрушалась все более освобождавшимся сознанием народов и государств.
Возвращаясь из Лиона, папа в июне 1275 г. виделся в Бокере с королем Кастильским; после долгого сопротивления Альфонс отказался от своих претензий. С Рудольфом Григорий встретился в Лозанне, и здесь римский король возобновил 20 и 21 октября свои лионские обещания, причем обсужден был также вопрос о замужестве его дочери Клеменции с Карлом Мартеллом, племянником Карла Анжуйского. Заключение мира с империей решено было утвердить торжественным актом перед императорским коронованием в Риме, а последнее было назначено на 2 февраля 1276 г. Дипломы Рудольфа только повторяли или подтверждали выданные Оттоном IV и Фридрихом II акты. Если бы их признание было единственным плодом истребительных войн, продолжавшихся полстолетия, то ничто не могло бы служить более сильным обвинением против бессилия или безумия человеческого рода. Но с результатами борьбы Гогенштауфенов было то же, что и с результатами борьбы за инвеституру они были другие и имели более духовный характер, чем те, которые были написаны на пергаменте.
Григорий X возвратился примиренным в Италию, где он надеялся скоро короновать нового главу империи. 18 декабря он прибыл во Флоренцию. Так как этот город был под интердиктом, то папа не должен бы был его посещать; но сделавшаяся непроездной Арно принудила его к этому, и он оказался в необходимости разрешить Флоренцию от интердикта на то время, пока он останется в ней. Он благословил собравшийся народ, как солнечный луч, промелькнул через город, но как только оставил позади себя его ворота, так снова поднял руку для проклятия и оттолкнул флорентинцев во тьму — странная сцена в настоящем средневековом духе! Достигнув Ареццо, папа заболел и, к несчастью для Святого престола, умер уже 10 января 1276 г. Первосвященничество Григория X было коротко, счастливо и богато содержанием; он блещет, как Тит своего времени. Хотя он и не мог вполне закончить заключение конкордата с империей, но практическое вступление в него было уже готово. Благородный успех был наградой благородной деятельности.
Все оплакивали потерю одного из самых лучших пап, за исключением не расположенного к нему короля Карла. Последний старался провести выбор такого папы который был бы его орудием, и отчасти достиг своей цели, хотя три следовавшие за Григорием X незначительные папы все один за другим скоро умерли. 21 января 1276 г. в Ареццо был выбран Петр из Тарантезы в Савойе, архиепископ лионский а с 1275 г. бывший кардиналом-епископом Остии, — первый доминиканец, сделавшийся папой. Он поспешил в Рим, где 23 февраля получил посвящение, приняв имя Иннокентия V Как усердный слуга Карла, он тотчас утвердил его в звании римского сенатора и даже в звании имперского наместника в Тоскане, чем нанесена была обида Рудольфу Габсбургскому. Так удачно начатому Григорием X делу примирения грозила опасность. Опасались похода Рудольфа на Рим и войны его с Карлом, так как римский король дал понять свое глубокое неудовольствие, и уже его уполномоченные послы явились в Романью требовать присяги на верность империи. Новый папа настойчиво потребовал от него не приближаться к границам Италии до тех пор, пока он не исполнит своих обязательств и в особенности не передаст церкви Романью. В этой провинции, обещанной, но еще не переданной Святому престолу и которая со времен Оттонов всегда принадлежала империи, Рудольф хотел пока сохранить имперские права, не столько в расчете удержать их за собой, сколько для того, чтобы иметь в руках средство угрожать папе, так как последний продолжал предоставлять Карлу управление имперскими делами в Тоскане. Между тем Иннокентий V умер 22 июня в Риме.
Так как Карл находился в это время в городе, то сенаторская власть давала ему право охраны конклава, а также и средство влиять на него. Он с беспощадной строгостью держал кардиналов в заключении в Латеране, где он велел так плотно заложить окна их помещения, что даже птица не могла бы проникнуть туда. Восемь дней французские кардиналы спорили с итальянскими, и упорствующим давали только хлеб, воду и вино, тогда как сторонники Карла получали хорошее продовольствие и даже находились в противозаконном сношении с королем. Такая жестокость и несправедливость раздражила итальянских прелатов, в особенности их главу Иоанна Гаэтани Орсини, который впоследствии не забыл конклава. После долгой борьбы наконец был избран итальянец. Оттобонус де Фиеско, старый кардинал-диакон С. Адриано, провозглашен был папой 24 июля под именем Адриана V.
Этот племянник Иннокентия IV возобновлял прошлое, к которому уже не следовало бы возвращаться; но он умер уже через 39 дней, 17 августа 1276 г., в Витербо, даже не получив посвящения. Тотчас после своего избрания он отменил за Григория X о конклаве, вследствие ли страданий, перенесенных им во время заточения, или вследствие признания им, что строгое выполнение этой формы невозможно.
Карл вторично ошибся в своих надеждах, потому что и на этот раз новый выбор пал не на француза. Партии, на которые разделялись кардиналы, боролись долго и жестоко, при постоянном шуме, производимом гражданами Витербо, которые не хотели повиноваться декрету умершего папы, а напротив, заключили кардиналов-избирателей в самый тесный конклав. В нем под влиянием могущественного Гаэтани Орсини 17 сентября выбран был папой кардинал-епископ Тускуланский, назвавшийся Иоанном XXI.
Петр Гиспанус Юлиани, архиепископ Браги, родом португалец и единственный из этой нации избранный папой, был сыном врача и сам был сведущ в медицине и в философских науках; он был автором нескольких медицинских и схоластических сочинений. Григорий X научился его уважать на Лионском соборе, назначил епископом Тускуланским и взял с собой в Италию. Невежественные хроникеры говорят об Иоанне XXI как о магике; они называют его заодно и глубоко ученым и безрассудным, мудрым глупцом на папском престоле, человеком без приличия и достоинства, любившим науку и ненавидевшим монахов. Народная толпа и в XIII столетии удивлялась папе, сведущему в астрологии и естественных науках, с таким же суеверным страхом, с каким ранее смотрели на Сильвестра II. Озлобленные и необразованные монахи нарисовали враждебный Иоанну XXI портрет его: его ученость не в тех науках, которые тогда считались каноническими, а в таких, которые были чужды монастырям, возбуждала недоверие; его либеральная манера свободного обращения с людьми даже самого низкого звания, особенно с учеными, возбуждала зависть и насмешки. Чем был бы Иоанн как папа — этого он не успел показать миру, так как умер уже 16 мая 1277 г. в Витербо, где он основал свою резиденцию и расширил папский дворец. Даже необыкновенный род его смерти способствовал укреплению детского суждения о нем как о волшебнике: его убил обрушившийся потолок комнаты, которую он устроил для себя во дворце в Витербо.