ся залог (заклад) и сервитуты. Закон регламентировал заклад как обеспечение обязательств по договору займа, для заклада требовалось оформление закладной кабалы с указанием срока, до которого должен был быть выплачен долг. Закладываться могли вотчины (СУ-XVII-32, 33), посадские дворы (СУ-XIX-16) и любое движимое имущество (неуплата долга делала заимодавца собственником заложенного имущества СУ-X-196).
Весьма интересным является регулирование сервитутов. Так, право устраивать запруды на реках в своих владениях ограничивалось условием отсутствия негативных последствий для соседних (СУ-X-238), а право на расчистку собственного леса ограничивалось запретом на повреждение чужих бортных деревьев (СУ-X-239). Городские соседские сервитуты выражены в запрете на возведение строений на меже соседа, строительство печей и пивоварен у стены соседа (в таком случае грозил снос постройки), также запрещается «воду лить или сор метать, или иную какую пакость чинить» на «соседские хоромы» (СУ-X-277–279).
Обязательственное право. Главной тенденцией развития обязательственного права является прекращение перехода обязательств на личность должника. Неисполнение обязательства по договору влекло за собой теперь не продажу, а выдачу «головой до искупу» (XX-39, 40, X-206, 266). Соблюдение формы договора было условием действительности сделки. Оформление целого ряда договоров требовало письменной (с обязательной подписью – руку приложить) или крепостной (с регистрацией в приказе) формы, свидетелей (2–3 в малых делах и 5–6 в больших) и удостоверения площадными подьячими – нотариусами того времени (СУ-X-246–250). Крепостной формы требовали сделки с недвижимостью (СУ-X-250). Еще одним условием действительности сделки являлось наличие воли сторон: лица, «приложившие руки» к заемным кабалам или крепостям, не зная о содержании (по неграмотности), имели право обратиться в суд и доказывать свою правоту (СУ-X-251). Сделки до 10 рублей могли оформляться без свидетелей (СУ-X-247). За участие в оформлении подложной крепости («за очи», то есть без ведома одной из сторон договора) площадным подьячим грозило отсечение руки, а послухам – торговая казнь (СУ-X-251).
Традиционно самой подробной регламентации подвергся договор займа. Соборное уложение 1649 г. не защищало проценты по займам как противоречащие христианской морали: «А правити заемные денги по кабалам и по духовным на заимщиках исцом истину, а росту на те заемныя денги не правити потому, что по правилом Святых Апостол и Святых Отец росту на заемныя денги имати не велено» (СУ-X-255). То есть суд мог взыскать с должника только тело долга, а проценты (рост), которые на практике продолжали взиматься (до 20 % годовых), оставались делом доброй совести должника. Соборное уложение установило пятнадцатилетний срок исковой давности по договорам займа (СУ-X-256). В случае несчастной несостоятельности должнику могла быть предоставлена рассрочка до трех лет (СУ-X-203). Соборное уложение установило и очередность должников: на первом месте стоит государство, затем иноземцы, а затем – «русские всяких чинов люди» (СУ-X-260). В случае смерти должника иски «доправлялись» на его жене и детях: долговые обязательства традиционно наследовались (СУ-X-245).
Способом взыскания долга был правеж: неисправных должников ставили на площади перед приказом и били батогами по ногам (законодательство предписывало за сто рублей долга стоять на правеже месяц – СУ-X-261). Столь болезненная процедура была направлена на признание долга или выкуп долга и должника третьим лицом. Правеж был заменен долговыми тюрьмами только в XVIII в. В том случае, когда должник после правежа не мог выплатить долг, он отдавался истцу «головой до искупу»: Соборное уложение определяло стоимость мужского труда в 5 рублей в год, а женского в «полътретья» (2,5) рубля. Эта норма не распространялась на дворян, детей боярских (их долги погашались за счет их имущества и зависимых людей – СУ-X-262, 264), а также стрельцов (долг вычитался из их жалованья – СУ-X-265).
Довольно подробно в Уложении регламентируется купля-продажа недвижимого имущества (оформляемая крепостным порядком), что касается движимого, то здесь в основном действовали складывавшиеся веками нормы добросовестной торговли: от продавца требовалось быть собственником отчуждаемого имущества, иметь свидетелей сделки.
В Уложении упоминаются договоры найма имущества (СУ-X-274), личного найма (СУ-X-275), подряда (СУ-X-272,273). Соборное уложение устанавливает ответственность нанимателя имущества за его сохранность и мастера – за материалы заказчика. Поклажи по Соборному уложению оформлялись письменно, этого не требовалось только военным, стоявшим на постое, их имущество считалось находящимся на хранении у хозяев (СУ-X-189, 190). Хранители вещей не несли ответственности, если утрата поклажи произошла в результате действия обстоятельств непреодолимой силы (пожар, кража – СУ-X-194).
Деликтные обязательства, упоминаемые в Соборном уложении: потрава, порубка леса, порча бортей и пр. (СУ-X-208, 220). Закон в ряде случаев четко разграничивает уголовную ответственность и обязательства из причинения вреда. Так, если пожар двора произошел «небрежением» того, кто должен был отвечать за его сохранность, то предписывалось «на нем взять цену, чего тот двор стоил», если же имел место поджог, то виновного казнили (СУ-X-227, 228).
Наследование предусматривалось по закону и по завещанию. Следует отличать наследование вотчин и поместий, подвергшееся жесткой регламентации в законе, от прочего имущества, в распоряжении которым воля наследодателя была ограничена меньше.
Поместья должны были наследоваться сыновьями, при отсутствии сыновей – родственниками, а если и таковых не имелось, то поместья переходили государству и шли в раздачу служилым людям, при этом вдовы, малолетние дети и незамужние дочери должны были получить прожиток (СУ-XVI-37). Если старшие сыновья на момент открытия наследства были уже верстаны, то их доля в поместье отца рассчитывалась с учетом уже имеющейся у них земли (СУ-XVI-34). Весьма показательным является особое внимание Уложения к прожиточным поместьям. Размер прожитка зависел от обстоятельств смерти служилого (СУ-XVI-30–32). Максимальный прожиток вдовам и дочерям давался, если служилый погибал на войне, и минимальный – если умирал в своей постели. При замужестве прожиток становился приданым (СУ-XVI-56). Прожитки можно было сдавать, при условии, что родичи, получившие прожиточные поместья, будут содержать вдов, а девиц выдадут замуж (СУ-XVI-10).
Наследование вотчин зависело от вида владения: купленные вотчины могла наследовать вдова, родовые и выслуженные должны были отходить «в род» наследодателя. По общему правилу родовые и выслуженные вотчины наследуют сыновья, при отсутствии их – дочери (и их дети), а затем – родственники (СУ-XVII-4). Принцип «сестра при братьях не наследница» сохранялся. Сыновья, включая глухих, немых, а значит, не способных к службе по состоянию здоровья, получали вотчину в равных долях, а споры между ними разрешались жребием (СУ-XVII-13–15). Бездетные вдовы получали прожиток из родовых и выслуженных вотчин, если у наследодателя не было поместий или купленных вотчин. Воля наследодателя при составлении «духовной» – завещания – была ограничена запретом на передачу земли церкви.
Брачное и семейное право в основном сохраняло черты предшествующего периода, ибо регулировалось нормами церковного права. Брачный возраст составлял для мужчин 15, а для женщин – 12 лет. Особенностью русского брачного права был договор родителей или опекунов брачующихся, оформляемый зговорной свадебной записью, в которой оговаривались размеры приданого (упоминается в СУ-X-250). Если брак не заключался без уважительной причины, то отказавшаяся сторона должна была выплатить заряд.
Православные могли вступать в брак только три раза в течение жизни. Четвертый брак признавался недействительным и не порождал юридических последствий, дети от такого брака признавались незаконнорожденными и не имели права наследовать (СУ-XVI-15). Даже женитьба на матери ребенка, рожденного вне брака, не делала его законным (СУ-X-280).
Семейные отношения регулировались установлениями Домостроя (авторство приписывается деятелю эпохи Ивана IV, священнику Сильвестру). Светское законодательство сохраняло широту власти мужа и отца над домочадцами. Соборное уложение разрешало мужьям записывать жен вместе с собой в кабалу. Родители могли отдавать детей в услужение на определенный срок, но уже не в полное холопство (СУ-XX-45). Женщина за убийство мужа наказывалась смертной казнью – «живу окопати в землю» (СУ-XXII-14). Квалифицированными считались убийства отца или матери, каравшиеся смертной казнью (СУ-XXII-1), в то время как убийство детей родителями наказывалось тюремным заключением сроком на 1 год и покаянием (СУ-XXII-3). При этом убийство женщиной (или кем-то по «ее велению») незаконнорожденного ребенка каралось смертной казнью (СУ-XXII-26). Грубость, насилие в отношении родителей, отказ почитать и кормить карались «кнутом нещадно» (СУ-XXII-4, 5). Жалобы и доносы детей на родителей, как и иски к ним, судами не принимались (СУ-XXII-6).
4.5. Уголовное право
Понятие и состав преступления. В актах XVI–XVII вв. преступление называется лихим делом или воровством, а преступники соответственно лихими людьми или ворами. Соборное уложение использует термин воровство как наиболее широкое обозначение нарушения закона (вне зависимости от объекта посягательства).
Нормы уложения позволяют выделить объекты преступных посягательств в рассматриваемый период: церковь и вера, государство и личность государя, порядок управления, финансовые интересы государства, личность, имущество.
Большая часть преступлений, зафиксированных в актах XVI–XVII вв., совершается в форме действия. Примером преступного бездействия может быть недоносительство о «скопах и заговорах», каравшееся смертной казнью (СУ-II-19). Соборное уложение содержит нормы о наказаниях не только за действия (бездействия), но и за мысли: голый умысел на жизнь государя карался смертной казнью (СУ-II-1), а на жизнь господина – отсечением руки (СУ-XXII-8).