После событий, описанных в 1-й части, проходит несколько лет. В акла-васи, дворце-монастыре, предназначенном для жриц Солнца, растет девочка редкой красоты. Недаром она носит имя Има-Сумах. Ей предстоит разделить судьбу остальных жриц, т. е. вечное заточение. Но она не хочет этого и старается вырваться из акла. Однажды, блуждая по саду, она слышит жалобные стоны, доносящиеся из подземелья. Проникнув туда с помощью своей служанки, она видит женщину, близкую к кончине, замученную долгими годами суровой неволи. Это Коси-Койлюр, подруга Ольянтая, брошенная сюда по приказу своего безжалостного отца. Има-Сумах узнает, что она дочь узницы и Ольянтая.
Но эти события происходят уже при новом инке. Пачакутек умер, оставив бразды правления государством в руках своего сына Тупак-Юпанки. Новый Инка хотел бы жить мирно, без забот и войн. Но Вильях-Ума напоминает ему о его долге вновь включить Анти-суйо в границы инкской «империи».
И вот однажды перед воротами крепости Ольянтайтамбо появляется израненный и измученный человек. Он требует пропустить его к Инке, к Ольянтаю. И, хотя лицо пришельца обезображено, Ольянтай узнает в нем Руми-Ньяви. Новый Инка в Куско, Тупак-Юпанки, по словам Руми-Ньяви, жесток, бессердечен и несправедлив. Жертвой его несправедливости и стал правитель Ханан-суйо. Ольянтай старается утешить несчастного и предлагает ему принять участие в великом празднике Солнца, который продлится трое суток. Ольянтай не сумел разгадать коварного замысла Руми-Ньяви, он и не подозревал, что хананский вождь сам обезобразил себя, чтобы не возбуждать никаких подозрений. Во время праздника, когда многие анти были опьянены и безоружны, Руми-Ньяви открыл ворота крепости, обеспечив тем самым полную победу инкским войскам. Пленники, в том числе и Ольянтай, приведены в Куско. Им грозит жестокая кара. Но вмешательство верховного жреца предотвращает гибель анти и их вождей. Более того, Тупак-Юпанки назначает Ольянтая своим заместителем и предлагает ему взять себе жену. Ольянтай отвечает, что он уже женат, но не знает о судьбе своей супруги. В этот момент во дворец вбегает Има-Сумах и просит Тупак-Юпанки о справедливости и заступничестве. Снисходя к мольбам девочки, Инка тем самым спасает от верной гибели ее мать, жену Ольянтая, свою сестру Коси-Койлюр.
В. А. Кузьмищев
Инка Гарсиласо де ла Вега и его литературное наследство
12 апреля 1539 г. в городе Куско, бывшей столице гигантской «империи» инков Тавантин-суйу, незадолго до того захваченной испанскими завоевателями, родился мальчик, которого при крещении назвали Гомесом Суаресом де Фигерóа. Удивительная судьба ожидала этого ребенка. В ней все оказалось необычным, во многом неожиданным и противоречивым. Словно в зеркале, она отразила бурные события великих географических открытий, грандиозность и бесчеловечную жестокость конкисты Нового Света, гуманизм блистательной эпохи Возрождения и одновременно рутинную затхлость прозябания феодальной испанской провинции.
Пожалуй, в истории трудно найти человека, жизнь которого (12. IV.1539–24.IV.1616) представлялась бы сегодня, три с половиной столетия спустя, столь невероятным нагромождением недоразумений, очевидных противоречий и даже нелепостей, где бесспорные и легко оспоримые факты и события столь естественно «уживались» бы рядом друг с другом, а десятки лет спокойного, хотя и серенького благополучия сосуществовали бы с непрекращающейся душевной борьбой, очевидцем и невольным участником которой становится каждый, кто прочтет «Подлинные комментарии» – главный литературный труд, обессмертивший имя этого человека.
Впрочем, даже это, казалось бы столь бесспорное, утверждение является неверным. Мировая литература практически не знает имени Гомеса Суареса де Фигероа. Уточним – это имя хорошо знакомо лишь литературоведам и историкам. Для широкого же круга читателей автором «Комментариев», этой многотомной летописи-эпопеи, этого интереснейшего, важного, хотя и не бесспорного документа о Тавантин-суйу и о завоевании испанцами инкской «империи» является не Гомес Суарес де Фигероа, а инка Гарсиласо де ла Вега.
Это не литературный псевдоним; под своими произведениями автор поставил имя своего отца, которое присвоил себе, не имея на то законных прав. Не имел он права и на титул-приставку инка, означавшую принадлежность к замкнутому (хотя и многочисленному) семейному клану правителей Тавантин-суйу. Ибо он был бастардом – незаконнорожденным сыном испанского конкистадора и инкской принцессы – пальи.
О родителях Гарсиласо больше всего известно от него самого. Во всех своих произведениях он считает долгом уделить им хотя бы несколько слов. Можно утверждать, что история сохранила нам их имена только благодаря тому, что он был их сыном, ибо сами они ничем особенным не прославились.
Правда, Гарсиласо де ла Вега-отец[39] был капитаном конкистадоров – по тогдашним временам довольно высокое звание, но он не принадлежал к тому первому потоку конкистадоров, которые во главе с Франсиско Писарро разгромили Тавантин-суйу в результате вероломного пленения и еще более вероломной казни инки-правителя Ата-вальпы. Он пришел в Перу с Педро де Альварадо, и его ратные подвиги свелись главным образом к подавлению восстаний индейцев и к участию в междоусобных войнах, раздиравших стан испанских завоевателей. Одно время он был губернатором и верховным судьей Куско (1554–1556) и на его долю достались крупные и богатые земельные наделы с проживавшими на них индейцами – репартимьенты, но Гарсиласо-отец и, естественно, его сын-бастард не заняли видного места в общественной жизни колонии. В 1559 г. отец будущего писателя скончался. Год спустя, в возрасте 20 лет, Гарсиласо покинул Америку и переехал в Испанию.
Гарсиласо весьма тщательно исследовал генеалогическое дерево своего отца – зачем ему это понадобилось, станет понятно дальше. Среди его родственников по мужской линии было много воинов. Самый известный из них – знаменитый капитан Гарси Перес де Варга, принимавший активное участие в освобождении от мавров Севильи. Два его дяди – участники завоевания Нового Света – погибли на полях сражений в Америке. Еще один дядя – дон Алонсо – был ветераном итальянских кампаний Испании; однажды он даже сопровождал испанского короля в качестве капитана его личной гвардии; на военной службе он провел в общей сложности тридцать восемь лет. Среди мужчин рода Гарсиласо были и известные литераторы; из них выделялся поэт Гарси Санчес де Бадахос, уроженец города Эсиха, которого Гарсиласо называет «фениксом испанских поэтов». Таким образом, род Гарсиласо служил испанской короне мечом и пером. Оба эти занятия – война и литературная деятельность – были для Гарсиласо-мужчин вполне обычным делом.
Если относительно родственников Гарсиласо по отцовской линии имеется определенная ясность, то этого никак нельзя сказать о родственниках его матери; и прежде всего возникают немалые сомнения в отношении ее инкского происхождения, т. е. ее принадлежности к клану инков-правителей Тавантин-суйу.
Сам Гарсиласо писал о ней так: «Моя мать, пальа донья Исабель, была дочерью инки Гуальпа Топака, одного из сыновей Топака Инки Йупанки и пальи Мама Окльо, его законной жены, – родителей инки Гуайна Капака, последнего короля, бывшего в Перу»[40].
Если признать эти сведения достоверными, то с точки зрения инкской иерархической лестницы донья Исабель, а до крещения Чимпу Окльо, принадлежала к клану чистокровных инков, хотя и не находилась на самой верхней ее ступени, поскольку не могла стать законной женой инки-правителя. Ее, как пальу, скорее всего ожидала участь законной наложницы правителя – такая «категория» существовала в Тавантин-суйу, ибо донья Исабель отличалась исключительной красотой.
Однако многие испанские историки ставят под сомнение данное утверждение Гарсиласо; они считают, что мать Гарсиласо не была пальей и что ее аристократический «ранг» был значительно ниже. Поскольку у инков не было зафиксированного генеалогического дерева специально для женщин их рода (исключение составляли лишь жены правителей), сегодня спор на эту тему представляется бесперспективным. Но имеется одна деталь, все же заставляющая верить тому, что Гарсиласо говорит о своей матери.
Мы имеем в виду адресат, которому Гарсиласо сообщает упомянутые сведения о ее происхождении. Трудно поверить, что Гарсиласо стал бы рисковать своим престижем, сообщая испанскому самодержцу – жестокому и подозрительному Филиппу II, а именно ему адресованы приведенные нами слова, – заведомо фальшивые данные о своей матери. При желании (или даже малейшей прихоти) король Испании мог проверить достоверность этого утверждения: в те годы – обращение к Филиппу II датировано 19 января 1586 г. – еще были живы инки и пальи самых «чистых кровей», в подлинности происхождения которых не было никаких сомнений, и они смогли бы опровергнуть любую попытку незаконного вторжения в их семейный клан.
Еще одно подтверждение читатель найдет непосредственно на страницах «Комментариев» в рассказе о жестокостях Ата-вальпы (кн. 9, гл. XXXV–XXXIX). Ссылаясь на авторитет испанских авторов – Диего Фернандес, Франсиско Лопес де Гомара и др., Гарсиласо подробно описывает уничтожение Ата-вальпой мужчин и женщин из чистокровного клана инков. Он рассказывает, как его мать и ее брат неожиданно спаслись из своеобразного «лагеря смерти» в местечке Йавар-пампа, куда были согнаны женщины и малолетние дети самых чистых инкских кровей.
Представляется невероятным, что Гарсиласо мог присочинить подобную деталь к биографии своей матери ради собственного престижа, ибо все его творчество пронизывает самая искренняя любовь к родителям, огромное к ним уважение и почтение, похожее скорее на самоуничижение.
В последней главе «Комментариев» читатель познакомится с важным документом, подтверждающим правоту Гарсиласо; из него видно, что оставшиеся в живых после конкисты инки сами считали Гарсиласо своим родичем.