х вассалы становились их рабами, наслаждаясь в свое удовольствие трудом, и вызывает восхищение то, что с таким порядком и таким правлением принимали их службу, что они не впадали в рабство, а жили весьма счастливо». Досюда чужие [слова], и я с радостью привел их здесь, как приведу в нужных местах другие высказывания (cosas) этого весьма высокочтимого автора, каковым является отец Хосеф де Акоста из ордена иезуитов, авторитет которого, как и остальных испанских историков, будет мне содействовать в подобных же случаях против злых языков, чтобы они не говорили, что я придумываю сказки в пользу родины и родичей. Вот какой была подать, которую платили тогда королям-идолопоклонникам.
Паралитики, которых мы назвали бедняками, отдавали подать в другой форме, и заключалась она в том, что через такое-то количество дней они были обязаны вручить губернаторам своих селений несколько [пустотелых] стеблей со вшами. Говорят, что инки просили ту подать, чтобы никто (кроме освобожденных от податей) не избегал бы (se asentasse) выплачивать дань, каким бы бедным он ни был бы, и что у этих просили вшей, ибо, как бедные паралитики, они не могли сами нести службу, являвшуюся податью, которую выплачивали все. Однако они также говорили, что основным намерением инков, [побуждавшим их] просить ту подать, была любовная забота о бедных паралитиках, дабы принудить их освобождаться от вшей и очищать себя, чтобы они, как несчастные люди, не погибли бы сожранные вшами. За эту заботу, которую во всем проявляли короли, их называли любящими бедняков. Декурионы над десятью [жителями] (о которых мы говорили в должном месте), были обязаны заставлять платить эту подать.
От податей, о которых мы говорили, были освобождены все [люди] королевской крови, и жрецы, и министры храмов, и кураки, которые были господами вассалов, и все мастера боя, и самые главные капитаны, вплоть до центурионов, хотя бы они и не принадлежали к королевской крови, и все королевские губернаторы, судьи и министры, пока длилась служба, которую они несли; все солдаты, которые в данный момент были заняты на войне, и молодые люди, не достигшие еще двадцати пяти лет, поскольку до этого времени они помогали труду своих отцов и не могли жениться, но и после женитьбы в течение первого года они также были освобождены от любой подати. Были освобождены [от подати] и старики от пятидесяти лет и выше, и женщины, как девицы, так и вдовы и замужние, хотя многие испанцы упорствуют в том, что они платили подать, ибо они говорят, что трудились все [индейцы]. И они обманывают себя, ибо, когда они [женщины] трудились, они делали это добровольно, чтобы помочь своим родителям, мужьям или родственникам, чтобы те скорее закончили бы свои задания, а не принуждаемые податью. Больные вплоть до полного выздоровления были свободны [от податей], как и слепые, хромые, безрукие и инвалиды войны. В противоположность им глухие и немые не были освобождены, ибо они могли трудиться; таким образом, при внимательном рассмотрении [можно сказать], что личный труд являлся податью, которую платил каждый. То же самое говорит отец Блас Валера, как мы увидим [это] дальше, [и говорит] настолько схожее, что кажется, что одно проистекает из другого, и такое же самое соответствие будет обнаружено во всем том, что мы затронули [из области] податей.
Глава VII. Золото, серебро и другие ценные вещи не входили в подать,а являлись подношениями
Золото, серебро и драгоценные камни, которые имелись у королей инков в огромных количествах, как это общеизвестно, не входили в обязательную подать, которую индейцы были обязаны вносить, и короли не просили их, поскольку [драгоценности] не считались тем, что было необходимо для войны или для мира, и не рассматривались как имущество или сокровище, потому что, как известно, у них никакая вещь не продавалась и не покупалась за серебро или золото, и ими не расплачивались с воинами, не расходовали их, чтобы помочь решить какую-нибудь нужду, которая у них возникала; и поэтому они считали их ненужной вещью, которую нельзя было съесть или купить на нее еду. Они ценили их только за их красоту и блеск, [используя] для украшения и служб в королевских домах и храмах Солнца и домах девственниц, как мы видим это в должном месте и еще увидим дальше. Инки научились получать ртуть, но они не употребляли ее, поскольку пользы от нее не обнаружили; скорее наоборот, ощутив ее вредность, они запретили добывать ртуть; дальше мы в нужном месте скажем более подробно об этом.
Мы сказали, что золото и серебро, которые они отдавали королю, являлись подношениями, а не принудительной податью, ибо те индейцы (как это происходит и сегодня) всегда считали для себя невозможным посетить вышестоящее [лицо] без какого-либо подношения, а когда у них не было ничего другого, они приносили корзиночку со свежими или сухими фруктами. При этом кураки, господа вассалов, посещали инку во время главных праздников года, в особенности [во время] главнейшего из них, посвященного Солнцу, называвшегося Райми, и когда отмечались триумфы, которые праздновались в честь их великих побед, и когда в первый раз стригли волосы и давали имя наследному принцу и во многих других случаях, представлявшихся в течение года, [например] когда они сообщали королю о своих частных делах или о делах своих земель или когда короли посещали [земли] королевства; во время этих посещений и встреч они никогда не целовали ему руки, не поднося при этом все золото, и серебро, и драгоценные камни, которые добывали их индейцы в период своего досуга (estavan ociosos), ибо, поскольку [драгоценности] не являлись вещью, необходимой для человеческой жизни, их не занимали на добыче этих вещей, если имелось другое дело для работы. Однако, поскольку они видели, что [драгоценности] использовались для украшения королевских домов и храмов (которые они так уважали), они тратили остававшееся свободное время на поиски золота, серебра и драгоценных камней, чтобы иметь, что преподнести инке и Солнцу, которых они считали своими богами.
Помимо этих богатств, кураки подносили королю разные ценные [породы] дерева, служившие для строительства их домов; они предоставляли ему также людей, которые в любой службе являлись великолепными мастеровыми (oficiales), как то: золотых дел мастера, художники, каменотесы, плотники и каменщики, ибо инки во всех этих ремеслах имели великих мастеров и кураки предоставляли им тех, которые были достойны служить [инке]. Простые люди не нуждались в них, потому что каждый умел сам [делать] все необходимое для своего дома, как то: одежду, и обувь, и бедную хижину для жилья, – правда, в те времена она доставалась ему [уже] построенной советом [селения], а сейчас ее строит каждый сам для себя, с помощью своих родных или друзей. И, таким образом, ремесленники любой специальности не нужны были беднякам, потому что они не претендовали на что-либо большее, кроме как прожить и поддержать натуральную жизнь, без излишеств в тех многих вещах, которые необходимы для могущественных [людей].
Кроме великих мастеровых, инке подносили хищных животных: тигров, львов, и медведей, и других нехищных: уистити, и обезьян, и оленьих котов (gatos cervales), попугаев, и гуакамай, и других более крупных птиц, каковыми являются страусы и птицы, которых называют кунтур, – огромнейшая из всех птиц, которые имеются там и здесь. Ему также подносили больших и малых змей, которые водятся в Андах: самые большие, которых называют амару, имеют в длину примерно двадцать пять и тридцать и более футов. Они приносили ему гигантских жаб и простых жаб (escuerso) и хищных ящериц. [Люди] с побережья подносили ему морских волков и ящеров, называемых кайманами, среди которых имеются [экземпляры] примерно в двадцать пять и тридцать футов в длину. Иными словами, не было экземпляра (cosa), знаменитого своей хищностью, или громадностью, или красотою, которого не доставляли бы [в качестве] подношения вместе с золотом и серебром, чтобы тем самым сказать ему, что он был господином всех тех вещей и того, что ему приносили, и чтобы показать ему любовь, с которой они ему служили.
Глава VIII. Хранение и расходование продовольствия
Будет полезно рассказать, как хранилась и на что расходовалась та подать. Нужно знать, что во всем королевстве имелось три типа хранилищ, куда убирались урожаи и подати. В каждом селении, большом или маленьком, имелось два хранилища: в одном складывалось продовольствие, которое хранилось для помощи местным жителям [на случай] бесплодных годов; в другом хранилище находились урожаи Солнца и инки. Другие хранилища находились вдоль королевских дорог, через каждые три лиги, которые сейчас служат испанцам постоялыми дворами и харчевнями.
Урожай Солнца и инки с пятидесяти лиг [земли] вокруг города Коско свозился в город для содержания королевского двора, чтобы инка имел бы под рукой продовольствие и мог оказать милость капитанам и куракам, которые туда пришли бы. Из ренты Солнца в каждом селении той [округи] в пятьдесят лиг оставляли некоторую часть [урожая] для общих хранилищ вассалов.
Урожай всех остальных селений, кроме округа королевского двора, хранили в королевских хранилищах, которые имелись в них, а из них за его счет и по его усмотрению его переносили в хранилища, которые находились у дорог, где хранилось продовольствие, оружие, одежда для ношения и обувь для армий, которые шагали по этим дорогам в четырех направлениях мира, который они называли Тавантин-суйу. Эти четыре направления (cosas) были так насыщены хранилищами вдоль дорог, что если бы даже по ним прошли многочисленные роты (companias) или легионы воинов, все они были бы надежно обеспечены. Они не разрешали солдатам квартироваться в селениях за счет вассалов. Инки говорили, что каждое селение уже выплатило свою долю податей [и] что было бы несправедливо еще притеснять его, и отсюда родился закон, приговаривавший к смертной казни любого солдата, который взял бы любую вещь у вассалов, какой бы незначительной она ни была бы. Педро де Сиеса де Леон, рассказывая о дорогах [инков], упоминает об этом [в] семидесятой главе и говорит следующие слова: «Для инков строились огромные и очень важные склады и хранилища, снабжавшие [всем необходимым] воинов; они внушали такой страх, что никто не рискнул бы оставить [склады] без больших запасов провианта, а если что-либо недоставало, [виновные] подвергались страшному наказанию и как следствие этого если кто-нибудь из тех, кто шел с ним из одной части [империи] в другую, рискнул бы побывать на полях или в домах индейцев [и] пусть нанесенный им ущерб был бы небольшим, [инка] приказывал умертвить [такого человека]». Досюда [слова] Педро де Сиеса. Индейцы говорили, что в распоряжении солдат было все необходимое, чтобы запретить им и подвергнуть справедливым наказаниям того, кто причинит ущерб чьим-либо полям или селениям. Так как воины постоянно расходовали то, что находилось в придорожных хранилищах, точно так селения постоянно наполняли хранилища, с таким расчетом и в таком количестве, чтобы там никогда и ни в чем не было бы недостатка.