Для этого жертвоприношения нужен был новый огонь, взятый из рук Солнца, как они говорили. Для этого они брали большой браслет, который называли чипана (наподобие тех других, которые инки обычно носили на левой кисти), который находился у верховного жреца; он был большим, больше, чем обычные; вместо бляхи у него был вогнутый сосуд, словно половина апельсина, очень отполированный; его устанавливали против Солнца и в некотором расстоянии, где сходились вместе лучи, исходившие из сосуда, клали немного начесанного хлопка, ибо они не умели делать фитили, который вскоре загорался, что было естественно.
На этом огне, зажженном так из рук Солнца, в тот день сжигались жертвоприношения и жарилось все мясо. И огонь переносили в храм Солнца и в дом девственниц, где его хранили весь год, и было дурным предзнаменованием, если он угасал, по каким бы причинам это ни случилось. Если в преддверии праздника, т. е. тогда, когда подготавливали все необходимое для жертвоприношений следующего дня, Солнце не светило и нельзя было добыть новый огонь, его добывали с [помощью] двух круглых палочек, тонких, как мизинец, и длиною с половину вары, путем трения одной о другую; палочки были цвета корицы; они называют уйака как палочки, так и добывание огня, ибо одно и то же слово служит существительным и глаголом. Индейцы пользуются ими вместо кремня и огнива, и они берут их в дорогу, чтобы добыть огонь на ночевках, когда они застают их в ненаселенной местности, что я видел много раз, шагая вместе с ними, и ими пользуются пастухи с этой же целью.
Они считали дурным предзнаменованием добычу огня для жертвоприношений на празднике с помощью тех инструментов; они говорили, что Солнце отказалось дать им огонь своей рукою – оно было разгневано на них. Все мясо от тех жертвоприношений жарилось публично на обеих площадях, и его делили среди всех тех, кто присутствовал на празднике, как среди инков, так и кураков и остальных простых людей, [каждому] соответственно его положению. И тем и другим его давали вместе с хлебом, называвшимся санку; и это было первое блюдо их великого праздника и торжественного пира. Затем приносили другие яства в великом разнообразии, которые они ели, не употребляя напитки между едой, ибо был всеобщий обычай у индейцев Перу ничего не пить во время еды.
Возможно, что то, о чем мы рассказали, послужило основанием для утверждения некоторыми испанцами, будто бы эти инки и их вассалы причащались как христиане. Мы же попросту рассказали то, что среди них имелось [в действительности]: каждый волен уподоблять это чему-либо по своему вкусу.
После окончания трапезы им приносили напитки в огромнейшем изобилии, ибо то было одним из самых заметных пороков этих индейцев, хотя на сегодняшний день благодаря милости господа и доброму примеру, который им дают испанцы в этом частном вопросе, нет такого индейца, который напился бы пьяным и не был бы подвергнут великой хуле и проклятиям за этот гнусный позор, и, если бы подобный пример был распространен на всякий порок, они были бы апостольскими проповедниками Евангелия.
Глава XXIII. Одни с другими обмениваются тостами, и каков был порядок
Сидя в своем кресле из литого золота, стоявшем на подставке из того же [металла], инка посылал своих родичей, именовавшихся Ханан Коско и Хурин Коско, чтобы они от его имени подняли бы тост в честь самых известных индейцев из других народов. Вначале приглашали [выпить] капитанов, проявивших свою храбрость на войне, которым за их мужество, хотя они и не были господами вассалов, отдавали большее предпочтение, чем куракам; однако, если курака, будучи господином вассалов, был также капитаном на войне, ему оказывалась честь за один и за другой титулы. Затем, во вторую очередь, инка посылал приглашение выпить куракам из округи Коско, которые были теми, кого подчинил своей службе первый инка Манко Капак; благодаря столь милостивой привилегии, которую оказал им князь, разрешив называться инками, они считались таковыми, и пользовались первостепенным уважением сразу же за инками королевской крови, и предпочитались всем остальным народам; ибо те короли никогда и ни в чем не стремились умалять привилегии или любые другие милости общего или личного [характера], оказанные их предками своим вассалам; они скорее подтверждали и все больше и больше увеличивали их.
Следует знать, что для этих тостов, которые поднимали одни и другие, чтобы выпить друг с другом, все те индейцы, как правило, имели и сегодня имеют (каждый у себя) парные сосуды, чтобы все пили бы по-братски: были ли они большими или были маленькими, но одинакового размера [каждая пара], одинакового изготовления из одного и того же материала – или золота, или серебра, или дерева. А делалось это для того, чтобы было равенство в выпитом. Тот, кто приглашал выпить, брал две своих чаши в руки, и, если приглашаемый был ниже по положению, он давал ему сосуд из левой руки, а если он был выше или одинакового положения, то из правой руки, и затем они пили оба вместе, и, получив назад свой сосуд, он возвращался на свое место, и всегда на подобных праздниках первое приглашение исходило от старшего к младшему в знак благосклонности и милости, которую начальник оказывал подчиненному. Спустя немного времени подчиненный шел пригласить [выпить] начальника в знак признания своей вассальной зависимости и повиновения.
Соблюдая этот общий обычай, инка первым посылал приглашение своим вассалам, следуя порядку, о котором мы говорили, предпочитая остальным капитанов каждого народа. Инки, которым поручалось отнести напиток, говорили угощаемому: «Сапа инка посылает тебе приглашение выпить, и я пришел от его имени выпить с тобой». Капитан или курака с глубоким поклоном брал сосуд и устремлял свой взгляд на Солнце, словно бы выражая ему благодарность за ту незаслуженную милость, которую оказал ему его сын, а выпив, он возвращал сосуд инке, не произнося никаких слов, а только выражал свое преклонение жестами, и знаками рук, и целуя воздух губами.
И следует указать, что инка посылал приглашение выпить отнюдь не всем куракам (хотя всем капитанам), а только некоторым из них, наиболее уважаемым своими вассалами, самым большим друзьям всеобщего блага; как раз это и было той целью, в которую пускали свои стрелы как сам инка, так и кураки и министры мира и войны. Остальных кураков приглашали выпить сами инки, приносившие сосуды от своего собственного имени, а не от имени инки, что также доставляло им удовлетворение и воспринималось как большое счастье, ибо то был инка, так же как и король, сын Солнца.
По прошествии некоторого времени после первого приглашения выпить капитаны и кураки всех народов в том же порядке, в каком получили приглашение, сами приглашали выпить одни самого инку, а другие других инков, каждый того, кто с ним пил. К инке подходили без слов, только с жестами поклонения, о которых мы говорили. Он принимал их с огромной любезностью и брал сосуды, которые они вручали ему, а поскольку он не мог выпить их все, что было бы неблагоразумно, он обычно [только] подносил их ко рту; из одних он немного отпивал, иногда больше, иногда меньше, что соответствовало его милости и благосклонности, которые он хотел оказать владельцам сосудов, исходя из их заслуг и качеств. И он приказывал слугам, которых, естественно, имел, а все они были инками по привилегии, выпить за себя с теми капитанами и кураками, и они, испив сосуд, возвращали его владельцу.
Эти сосуды, поскольку сапа инка прикоснулся к ним своей рукою и губами, пользовались у кураков величайшим почтением, словно священная вещь; [больше] из них не пили и к ним не прикасались, а их устанавливали, словно идолов, чтобы поклоняться им в память и в знак почтения к своему инке, который прикоснулся к ним; ибо действительно, что касается этого вопроса (punto), то никакое превознесение не может в достаточной мере передать внутреннее и выражаемое внешне обожание и любовь этих индейцев к своим королям.
После того как напиток был возвращен обратно и состоялся обмен [тостами], они шли назад на свои места. Затем появлялись танцоры, певцы, [начинались] разнообразные по манере пляски, в которых каждый народ демонстрировал знаки своей геральдики и символы отличия, маски и другие выдумки. И, пока они пели и танцевали, возлияние не прекращалось; одни инки приглашали других, капитаны и кураки – других капитанов и кураков, согласно своим личным дружеским отношениям, соседству их земель и другим признакам уважения, которые существовали среди них.
Девять дней длился приздник Райми с изобилием еды и питья, как об этом было сказано, и с ликованием и радостью, на которые только был каждый из них способен; однако жертвоприношение свершалось лишь в первый день, чтобы узнать предзнаменования. По прошествии девяти [дней] кураки с позволения своего короля возвращались в свои земли, испытывая большое удовлетворение и радость от празднования главного праздника их бога Солнца. Когда король был занят делами войны или посещением своих королевств, они отмечали праздник там, где его застал первый день праздника, но не с такой торжественностью, как в Коско; [в этом случае] забота о его проведении возлагалась на губернатора инку, и верховного жреца, и на всех остальных инков королевской крови; и тогда туда приходили кураки или послы [только] тех провинций, которые были ближе всего расположены к [месту] праздника.
Глава XXIV. Инков посвящали в рыцари,и каким испытаниям они подвергались [при этом]
Это слово вараку принадлежит всеобщему языку Перу; оно звучит так же, как по-кастильски посвящение в рыцари, поскольку обозначает вручение юношам королевской крови знаков отличия мужчины и приобретение ими права как участвовать в войне, так и занимать посты [в государстве]. Без этих знаков отличия они не могли заниматься ни тем, ни другим, ибо, как гласят рыцарские книги, они были юношами, которые не могли носить оружие. Чтобы получить эти знаки отличия, о которых мы расскажем дальше, юноши, намеревавшиеся получить их, должны были пройти строжайшие экзамены для новичков (noviciado), что означало быть подвергнутым испытаниям, пройдя через все труды и нужды, которые могут возникнуть на войне как в случае успеха, так и при неудаче, а чтобы сказанное нами было бы более понятно, нам придется расчленить этот праздник и торжество, рассказав о нем по частям, ибо это действительно правда, что у таких варваров имелось много доведенных до совершенства (pulicia) и достойных восхищения дел, направленных на [улучшение] военной службы. Следует знать, что то был праздник великого ликования для простых людей и великой чести и величия для инков, как стариков, так и юношей, для тех, кто уже был посвящен, и для тех, кто в тот момент проходил [церемониал] посвящения. Ибо честь или позор, выпадавший на долю новичка на этом посвящении, разделяла вся его родня, а так как у инков все они считались единой семьей, особенно законнорожденные и чистые по королевской крови, добро или зло, случавшееся с одним, распространялось на всех них, хотя больше всего доставалось самым близким [родичам].