кучи, и они ввели это слово в свой язык, чтобы сказать свинья, потому что слышали, как испанцы говорили «коче, коче!», когда обращались к ним.
Глава XXОБ ОВЦАХ И ДОМАШНИХ КОШКАХ
Об овцах из Кастилии, которых так называют в отличие от овец из Перу, ибо испанцы столь несоответствующим словом хотели называть [лам] овцами, хотя они ничем на них не похожи, как мы говорили об этом в должном месте; я не знаю, в какое время их впервые привезли [туда], ни какой была на них цена, ни кто был первым, кто их доставил. Я увидел первых в районе Коско в году тысяча пятьсот пятьдесят шестом; они продавались отарами по сорок песо за голову, а отборные — по пятьдесят, что составляет семьдесят дукатов. Их также можно было достать [только] благодаря просьбам, как и коз. В году тысяча пятьсот шестидесятом, когда я уехал из Коско, в скотобойнях все еще не отвешивали баранов из Кастилии. Из писем 1590 года и дальше я имею сообщения, что в том великом городе на скотобойне один баран стоил восемь реалов и самое большее десять. За восемь лет овцы опустились [в цене] до четырех и меньше дукатов. Сейчас же их столько, что они стоят очень дешево. Обычно овца окатывалась двумя ягнятами, а многие — тремя. Шерсти также так много, что она почти не имеет цены, ибо одна арроба стоит три и четыре реала; я не слышал до сих пор, чтобы туда завезли грубошерстных овец. Волков там не было и в настоящее время их нет, ибо, поскольку ими не торгуют и от них нет пользы, их туда не завезли.
Также до испанцев не было [там] кошек из числа домашних; сейчас они имеются, и индейцы называют их миситу, потому что они слышали, как испанцы говорили «мис, мис!», когда звали их. И уже индейцы ввели в свой язык это слово миситу, чтобы говорить кошка. Я рассказываю это, чтобы испанец не подумал, что раз индейцы называют их словом, отличным от [испанского] слова кошка, то они имелись там и раньше, как это захотели придумать в отношении кур, поскольку индейцы называют их ата-вальпа; кое-кто думает, что куры были там [еще] до конкисты, как это говорит один историк, выдвигая в качестве аргумента то, что индейцы называли словами из своего языка все то, что было у них .до испанцев, и что курицу они называют гуалъпа; следовательно, они имелись там до того, как испанцы пришли в Перу. Похоже, что [этот] аргумент убеждает тех, кто не знает дедукцию слова гуальпа, ибо они их не называют гуалъпа, а ата-валъпа. Это забавная история; мы должны будем рассказать о ней, когда коснемся домашних птиц, которых не было в Перу до испанцев.
Глава XXIКРОЛИКИ И КАСТИЛЬСКИЕ СОБАКИ
Также не было [там] крестьянских кроликов, как они имеются в Испании, и тех, которых называют домашними; после того как я уехал из Перу, их привезли. Первым, кто их привез в округ Коско, был священник, называвшийся Андрее Лопес, уроженец Эстремадуры; я не мог узнать, из какого он города или селения, Этот священник привез в клетке двух кроликов, самца и самку; перейдя через ручей, который находится в 16 лигах от Коско и протекает по поместью, именуемому Чинча-пукуйу, которое принадлежало Гарсиласо де ла Вега, моему господину, индеец, несший клетку, снял с себя груз, чтобы отдохнуть и немного перекусить; когда он поднял ее, чтобы зашагать [дальше], он обнаружил на одного кролика меньше, ибо тот вылез через сломанный прут клетки и ушел в дикие заросли тополей или ольхи, покрывавшие горы и лежавшие вдоль всего того ручья; а случилось так, что это оказалась самка, которая была беременна и родила в горах; и, поскольку индейцы, когда они увидели первых кроликов, очень заботились о том, чтобы их не убивали, они так размножились, что покрыли всю землю; оттуда их завезли во многие другие части [страны]; они вырастают очень крупными, избалованными землей, как случилось со всем остальным, что было завезено из Испании.
Так получилось, что та крольчиха выскочила в добром месте, на теплой земле, не холодной и не жаркой; [ибо], подымаясь вверх по ручью, попадаешь во все более и более холодные земли, а спускаясь вниз по этому же ручью, чувствуешь все большую и большую жару, пока не дойдешь до реки, именуемой Апу-римак, ибо это самый жаркий райои Перу. Этот рассказ о кроликах мне поведал один индеец (indiano) моей земли, знавший о том, что я пишу о таких вещах; их правдивость я оставляю на усмотрение ручья, который скажет, так это или не так, имеются ли они там или их нет. В королевстве Киту были почти такие же кролики, как в Испании, только они гораздо меньше размером и более темные по цвету, потому что [у них] весь загривок хребта черный, а во всем остальном они подобны кроликам Испании. Зайцев не было, и я не слышал, чтобы их туда завезли.
Кастильских собак, которых мы выше называли, не было в Перу; их привезли испанцы. Сторожевые собаки были последними, которых привезли, ибо на той земле, поскольку там не было волков и других причиняющих вред диких животных, в них не было нужды; однако, когда они там появились, господа-скотоводы с очень большим уважением отнеслись к ним, но не по причине нужды, ибо таковой не было, а чтобы стада скота напоминали бы во всем стада Испании; и эта тоска и ей подобная были в начальный период такими щемящими, что без всякой надобности, а только лишь ради сходства один [знакомый] испанец вез из Коско до [Города] Королей, что составляет сто двадцать лиг тяжелейшей дороги, щенка сторожевого пса, едва насчитывавшего месяц с половиной [от роду]; он вез его в переметной суме, которая висела перед сидельной лукой; а на каждой остановке у него возникали новые заботы в поисках молока, чтобы собачонка могла поесть; я все это видел сам, потому что мы, тот испанец и я, ехали вместе; он рассказал, что вез его, чтобы подарить как очень высоко ценимую драгоценность своему тестю, который был из числа господ-скотоводов и жил пятьдесят или шестьдесят лиг еще дальше за Городом Королей. Этих и других еще больших усилий стоили испанцам в начальный период вещи из Испании, чтобы позже ненавидеть их, как они ненавидят многие из них [сейчас].
Глава XXIIО КРЫСАХ И ИХ ВЕЛИКОМ МНОЖЕСТВЕ
Остается рассказать о крысах, которые также были завезены вместе с испанцами, ибо до них их там не было. Франсиско Лопес де Гомара в своей Всеобщей Истории Перу среди прочих вещей (которые он написал, испытывая недостаток или избыток правдивой информации, которую получал) рассказывает, что в Перу не было мышей вплоть до времен Бласко Нуньеса Вэла. Если бы он сказал — крыс (а возможно, он это и хотел сказать) из числа очень крупных, которые имеются в Испании, он сказал бы правильно, потому что их не было в Перу. Сейчас их очень много на побережье и они такие большие, что нет кошки, которая рискнула бы даже взглянуть на них, не говоря о том, чтобы на них напасть. Они не смогли подняться в селения высокогорных плато (sierra), и нет опасения, что они поднимутся [туда] по причине снегов и огромного холода, который там стоит, если они не найдут способ укрыться от него.
Мышей из числа маленьких [там] было много; они их называют укуча. В Номбре де Диос в Панаме и других городах побережья Перу от бесчисленного количества крыс, которые там размножаются, защищаются с помощью отравы. В определенное время года оповещают [жителей] , чтобы каждый из них в своем доме набросал бы мышьяк для крыс. Для этого нужно очень хорошо спрятать всю еду и питье, особенно воду, чтобы крысы не отравили бы ее; в один [и тот же] вечер все жители как один кладут мышьяк в плоды и другие [съестные] вещи, которые они имеют обыкновение поедать. На следующий день их находят мертвыми в таком количестве, что невозможно сосчитать.
Когда я, направляясь в Испанию, приехал в Панаму, должно быть, незадолго до этого была осуществлена кара [над крысами], ибо, выйдя днем погулять на берег моря, я увидел, на отмели столько мертвых [крыс], что на площади длиною в сто и шириною в три или четыре шага не было где поставить ногу; потому что огонь отравы гонит их в поисках воды, а морская вода помогает им быстрее подохнуть.
По поводу их многочисленности мне вспоминается любопытный рассказ, из которого будет видно, сколько их плавает на кораблях, особенно если это старые корабли; я решаюсь рассказать его, рассчитывая на доброту и авторитет одного благородного человека, по имени Эрнан Браво де Лагуна, который упоминается в историях о Перу и который владел индейцами в Коско; и я его слышал от него, ибо он видел сам случившееся; и так случилось, что корабль, который шел из Панамы в [Город] Королей, зашел в один из портов того побережья, а именно в Трухильо. Люди, плывшие на нем, выскочили на землю, чтобы освежиться и отдохнуть тот и другой день, которые должен был там простоять корабль; на нем не осталось ни одного человека, кроме одного больного, который, будучи не в состоянии пройти пешком две лиги, отделявшие порт от города, захотел остаться на корабле, на котором он чувствовал себя в безопасности как от бури на море, которое у тех берегов спокойное, так и от корсаров (corsarios), ибо [туда] еще не прошел Франсиско Дрейк, который научил, как нужно плавать по тому морю, и поэтому не следовало опасаться корсаров. И так как крысы почувствовали, что люди сошли с корабля, они повылезали из щелей, а найдя больного на постели, они напали на него, чтобы съесть его; потому что это правда, что во время тех плаваний много раз случалось так, что живых больных оставляли на первую ночь и они умирали без состраданий, так как не было кому их жалеть; и их находили утром со съеденными лицами и частью тела, рук и ног, которые были объедены ими [крысами] со всех сторон. Точно так они хотели съесть и того больною, но он, испугавшись наступавшей на него армии, как мог поднялся с постели и, взяв вертел от жаровни, вернулся на свою кровать не для того, чтобы спать, ибо это было неблагоразумно, а бдеть и отбиваться от наседавших на него врагов; и так он провел в бдении остаток того дня, и последующую ночь, и следующий день далеко за полдень, пока не пришли товарищи [по путешествию] . И они обнаружили па полу вокруг кровати, и на одеяле, и в углах, которые они смогли осмотреть, триста восемьдесят и еще сколько-то крыс, которых он убил вертелом, и это помимо тех, которые скрылись с повреждениями.