В этом нетрудно усмотреть побудительные мотивы, на которые указывает Ф. Энгельс в работе «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии», когда говорит о Римской империи: «Потребность дополнить мировую империю мировой религией ясно обнаруживается в попытках ввести в Риме поклонение, наряду с местными, всем сколько-нибудь почтенным чужеземным богам». (К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные произведения в трех томах. Т. 3. М., 1966, стр. 411.)
Аналогия ситуаций в имперском Риме и имперском Куско очевидна.
Даже при насильственном переселении (о нем подробно рассказывает Гарсиласо) на новое место переводилась вся целиком «административная единица» — община, селение, провинция, включая местные (племенные) власти. Инки тщательно следили и за соблюдением местных обычаев, сораняя за каждым племенем или народом право носить свою одежду, головной убор, прическу, а на войне пользоваться своим видом оружия.
Это не исключало того, что в ряде вопросов духовной жизни позиция инков была достаточно жесткой: Солнце становилось верховным божеством для всех; религиозные ритуалы на местах повторяли ритуалы Куско; повсеместно насаждался руна сими — всеобщий язык, т. е. кечва, знание которого открывало серьезные перспективы для карьеры. В этом последнем действия инков оказались настолько эффективными, что, как пишет Луис Э. Валькарсель, «помимо кечва, языка инки, в живых остался только язык аймара...», (Biblioteca de Cultura Peruana Contemporanea, Luis E. Valcarcel, «La Historia del Peru», p. 66.) на котором говорили жители района озера Титикака (центр культуры Тиауанако) и к которому инки проявляли определенную терпимость. (Поскольку здесь зашла речь о языке, укажем, что существование особого языка инков, о котором упоминает Гарсиласо, не получило подтверждения, как, впрочем, нет и достоверных доказательств, опровергающих это утверждение).
По-видимому, при Пача-кутеке было введено военизированное деление всего населения на «пятерки», «десятки», «пятидесятки» и т. д., налажен строжайший поголовный учет всех видов трудовой деятельности населения и получаемого в результате продукта.
Таким образом, именно с приходом к власти Пача-кутека связано становление гигантской «империи», которую инки не без основания называли Тавантин-суйу, что на кечва означает «Четыре стороны света». Менее чем за сто лет эта «империя» поглотила и освоила огромнейшую территорию, протяженностью в пять тысяч километров и населенную миллионами жителей.
Скорее всего при Пача-кутеке была также окончательно сформулирована «концепция» божественного происхождения инков, «узаконившая» незыблемость их права повелевать остальными людьми.
Что касается религии инков, то нельзя не отметить, что Гарсиласо именно в вопросах их «идолопоклонства» допустил ряд неточностей и даже искажений. По этой причине нам придется коснуться здесь данной проблемы.
Прежде всего укажем, что практически все хронисты — Уаман Пома, Сармьенто, Кабельо Бальбоа, Акоста, Сиеса де Леон, Гомара, Поло де Ондеградо, Монтесинос и др. — утверждают, что при инках продолжали существовать ритуалы человеческих жертвоприношений; хронисты дают довольно подробное описание этих ритуалов, например «праздника» капакоча — ежегодного приношения в жертву малолетних детей, представлявших каждую из «четырех сторон света».
Человеческие жертвоприношения — явление, настолько обычное для той эпохи, что об этом не стоило бы упоминать, если бы не Гарсидасо— только он один и еще цитируемый им Валера утверждают, что инки не приносили в жертву людей и Даже запретили человеческие жертвоприношения там, где они практиковались. Очевидно, Гарсиласо неправ, хотя понять его можно, ибо именно жертвоприношениями оправдывали испанцы свои невероятные жестокости в Новом Свете. Гарсиласо хотел лишить завоевателей этого «козыря».
Теперь относительно религии в целом. Читатель без труда обнаружит стремление Гарсиласо доказать монотеистический характер инкской религии. Однако автор «Комментариев» сам приводит достаточное количество доказательств, опровергающих подобное утверждение. Вообще проблема религии весьма любопытно трактуется у Гарсиласо, что несомненно связано с его духовным дуализмом, породившим довольно забавную смесь из верноподданнических заверений по адресу католической церкви (во «Всеобщей истории Перу», согласно Гарсиласо, во время восстания индейцев «святые» уже открыто «действовали» мечом и копьем, спасая испанцев от поражения), почтительнейшего отношения к инкскому «Отцу-Солнцу» и достаточно едких замечаний по поводу высказываний некоторых испанских авторов, пытающихся поставить знак равенства между язычеством индейцев и католической верой. Гарсиласо также посвятил целые страницы показу несостоятельности утверждений о том, что индейцы Нового Света являлись потомками древних иудеев.
Следующая проблема, которую необходимо упомянуть, касается письма. Гарсиласо достаточно много рассказал о так называемых кипу — знаменитых узелках на нитях, с помощью которых инки передавали весьма значительную по объему информацию. По-видимому, кипу полностью вытеснили письмо. Как и когда это произошло — сейчас трудно сказать с достаточной степенью достоверности. Правда, уже упоминавшийся нами Фернандо де Монтесинос в своих знаменитых «Древних, Исторических и Политических Мемуарах о Перу» пишет, что инка-правитель Тупак-Каури Пачакути—напомним, что Монтесинос называет не 12 и не 13 инков-правителей, а целую сотню, — установивший не без помощи верховного жреца, что все зло и вся порча идут от письма (las letras), запретил кому бы то ни было «пользоваться и возрождать его, потому что пользование им принесло бы еще большее несчастье. Этот Тупак Каури запретил законом под [страхом] смертной казни, чтобы кто-либо пользовался «кильками», которые были пергаментом, и некоторыми листьями деревьев, на которых они писали, и никоим образом не применялось бы письмо. Это прорицание они выполняли с такой пунктуальностью, что после этой потери письма перуанцы никогда больше не применяли его. А когда некоторое время спустя один ученый, или «амаута», изобрел буквы (caracteres), его заживо сожгли. Итак, с этого времени они пользовались нитями и "кипо".. .». (Cit. por. Gustavo Valcarcel, р. 104.)
К этому следует добавить, что в эпоху инков широко использовались символические знаки, встречающиеся большими группами на сосудах и одежде.
Нам предстоит коснуться еще двух, пожалуй, наиболее важных вопросов, которые не были и не могли быть освещены Гарсиласо.
Первый из них можно было бы сформулировать так: кто такие инки? В своем наиболее распространенном значении слово инки употребляется у нас в качестве названия народа, населявшего в доиспанский период территорию нынешнего Перу и ряда прилегавших районов, — примерно так же жителей древней Мексики принято называть астеками. Однако если в отношении древних мексиканцев это допустимо, то в случае с Перу имеет место очевидная ошибка. Жителей древнего Перу следовало бы называть индейцами кечва; инками же именовали только представителей — и исключительно мужского пола — клана правителей Тавантин-суйу, т. е. чрезвычайно малую часть мужского населения этой гигантской «империи».
Большинство буржуазных ученых придерживаются мнения, что инки являлись одним из кечванских или протокечванских племен, которое сумело утвердить свое господство над всеми остальными племенами кечва; после этого объединения племена кечва предприняли стремительную экспансию, в результате которой было создано Тавантин-суйу — чрезвычайно пестрое по своему этническому составу государство (см. карту).
Если согласиться с подобной концепцией, то мы должны признать существование (по крайней мере в древнем Перу) «племени господ» и «племени плебеев» или даже рабов. Нет необходимости разъяснять, что подобная «историческая концепция» является чистейшим расизмом.
Вместе с тем нельзя не принимать во внимание утверждения всех хронистов о наличии прямых родственных связей в клане инков; он состоял или в него допускались лишь «чистокровные» представители многочисленных айльу—в данном случае родовых колен (а не общин),—число которых соответствовало официальному числу инков-правителей.
Борьба за «чистокровность» в истории прошлого не является чем-то необычным. Она должна была гарантировать непрерывность «божественного» начала в правящей династии, а заодно и незыблемость ее царствования. Однако это не приближает нас к искомому ответу.
Как нам представляется, ответ на интересующий нас вопрос может быть следующим: имя инка на каком-то первоначальном этапе, скорее всего в период прихода и заселения центральной сьерры протокечванскими племенами, действительно принадлежало одному из этих племен. Именно это племя обосновалось там, где ныне находится город Куско. Однако уже вскоре у инков возникла необходимость вступить в долгую, длившуюся одно-два столетия борьбу с соседями, чтобы отстоять свое право на независимое существование. Процесс этот был длительным; племена то объединялись, то воевали друг с другом. Война требовала много внимания и сил; она становилась профессией. Наиболее удачливые «полководцы» пользовались особым уважением, которое со временем стало получать вполне конкретное материальное воплощение, особенно при дележе добычи. Так закладывалась экономическая основа для установления власти одних над другими. Однако родовые и внутриплеменные узы по-прежнему оставались достаточно сильными: «богатые»» продолжали укреплять свою власть над «бедными», но это происходило внутри общины, взорвать которую они еще не могли. Постепенно «полководцы» не только на войне, но и в мирной жизни стали выразителями «общественных интересов» своего рода (племени), что не могло не проявляться и в чисто внешних атрибутах, к числу которых несомненно относилось название племени. Прежде этим именем называл себя весь род или племя; в новых условиях оно стало не только привилегией, но и собственностью вождя. Когда же власть вождя стала наследственной, слово «инка», по-видимому, приобрело также значение титула; им стали называть себя все мужчины, находившиеся в прямом родстве с вождем, а он сам добавил к общему для них всех титулу «инка» слово