анта, они пользовались вместо железа, делая из нее наконечники для оружия, ножи для резания и немногочисленные инструменты для столярного дела, большие булавки, которыми женщины пользовались для скрепления одежды, зеркала, в которые смотрелись, мотыжки, которыми обрабатывали свои посевы, и молотки для чеканщиков; по всем этим причинам они высоко ценили этот металл, ибо для всех [ремесел] он был полезнее, чем серебро и золото, и поэтому они добывали его больше, чем эти другие [металлы].
Соль, которую они добывали из источников соленой [воды], так же как и из морской воды, рыба из рек, ручьев и озер, плоды от дикорастущих деревьев, хлопок и пенька по приказу инки считались общим [имуществом] всех жителей провинции, в которой они имелись [или водились], и никто не мог использовать их лично для себя, ибо ими [пользовались] все вместе, беря то, в чем была необходимость, но не более того. [Инка] разрешал каждому [индейцу] выращивать на своей земле фруктовые деревья, которыми он мог бы пользоваться и наслаждаться по своему желанию.
Хлебные земли (tierras de pan) и те, что предназначались не для хлеба, а для других плодов и овощей, которые возделывали индейцы, инка делил на три части: первая [принадлежала] Солнцу и его храмам, жрецам и министрам; вторая — королевской семье, плодами которой обеспечивались королевские губернаторы и министры, пребывавшие вне своих родных земель, где также выделялась их часть из общих хранилищ; другая, третья часть, [принадлежала] жителям провинции и обитателям каждого селения. Каждому жителю выделялась его часть [земли], которой хватало на содержание его дома. Это распределение земель инка осуществлял во всех провинциях своей империи, чтобы никогда у индейцев не просили бы какие-либо подати из их добра и имущества, не заставляли бы их отдавать что-либо кому бы то ни было — ни своим касикам, ни [в пользу] общих хранилищ своих селений, ни губернаторам короля, ни самому королю, ни храмам, ни жрецам, ни даже для жертвоприношений Солнцу; никто не имел права принуждать их, чтобы они это оплачивали, ибо каждая вещь уже была распределена. Излишки плодов от части, принадлежавшей королю, использовались для общих хранилищ каждого селения. Те излишки, которые давали земли Солнца, также шли на бедняков, непригодных к чему-либо, — хромых и безруких, слепых и паралитиков и других подобных. И делалось это после того, как весьма щедро выполнялись [поставки] для жертвоприношений, которых было много, и на содержание жрецов и министров бесчисленных храмов.
Глава XVВ ВИДЕ ЧЕГО ВЫПЛАЧИВАЛАСЬ ПОДАТЬ, ЕЕ РАЗМЕРЫ И ЗАКОНЫ О НЕЙ
Что касается податей, которыми обкладывали и [которые] взымали с вассалов инки, короли Перу, их следует считать столь умеренными, что, если учесть все то, что они включали и их размеры, можно утверждать с достоверностью, что никто из всех древних королей, ни великие Цезари, которые именовались Августами и Пиями, не могут идти в сравнение с королями инками. Потому что действительно, если хорошо присмотреться, то создается впечатление, что они [вообще] не получали ни дани, ни подати со своих вассалов, а сами платили их вассалам или взимали их ради блага самих же вассалов в соответствии с расходами в пользу их же самих. Размер подати, если рассматривать его в соответствии с расчетами и подсчетами тогдашнего времени, и заработком трудившихся, и стоимостью вещей, и с расходами инков, был настолько мал, что многие индейцы едва ли выплачивали [в виде подати] сегодняшнюю стоимость четырех реалов; и хотя им причиняли некоторые неудобства дела, связанные с податями или службой королю или куракам, они с удовольствием и удовлетворением выполняли их как по причине незначительности подати, так и высокой цене той помощи, которую им оказывали, и значительной пользе для них самих от тех незначительных работ. Существовали следующие права и законы в пользу налогоплательщиков, которые охранялись с (такой) строгостью, что ни судьи, ни губернаторы, ни генерал-капитаны, ни сам инка не могли изменить их во вред вассалам. Первый и главный [закон] запрещал когда-либо и под каким бы то ни было предлогом взимать подать с тех, кто был от нее освобожден. Освобождались же все лица королевской крови, все генерал-капитаны и младшие капитаны вплоть до центурионов, и их детей, и внуков, все кураки и их родня, королевские министры на менее [важной] службе (если они происходили из простонародья) не платили подать в период несения службы; [не платили подать] солдаты, находившиеся на войне и участвовавшие в завоеваниях, молодые люди до двадцати пяти лет, потому что до этого возраста они обязаны были служить своим родителям. Старики от пятидесяти и выше лет были освобождены от подати, и все женщины — как девушки, одинокие и вдовы, так и замужние; и больные, пока они не восстанавливали здоровье; и все немощные, как-то: слепые, хромые и безрукие и другие с парализованными конечностями, хотя немые и глухие были заняты на работах, не требовавших [наличия] слуха или [умения] говорить. Второй закон заключался в том, что все остальные индейцы, помимо названных, были данниками, которые были обязаны платить подать, если они не являлись [в данный момент] жрецами или министрами храмов Солнца или избранных девственниц. Третий закон [гласил], что ни по каким причинам или соображениям индеец не мог быть принужден оплатить подать какими-либо вещами из своего [личного] имущества, а выплачивал ее только своим трудом, или своей службой, или временем, которое он проводил на службе у короля или у его государства; и в этой части [закона] были равны и бедный, и богатый, ибо этот платил не больше, а тот — не меньше положенного. Богатым называли того, у кого были дети и семья, которые помогали ему работать, чтобы скорее закончить податную службу, которая ему досталась; а тот, у кого не было семьи, хотя бы он был богат другими вещами, считался бедным. Четвертый закон заключался в том, что никого не могли принудить работать или заняться не обычной для себя службой, исключая возделывание земли и военную службу, ибо в этих двух вещах не было исключений. Пятый закон заключался в том, что каждый платил свою подать в виде того, что могла дать его провинция, [чтобы ему не приходилось] покидать ее и идти в другую в поисках вещей, которые его земля не давала, ибо инка считал серьезной несправедливостью (agravio) просить у вассала плоды, которые не давала его земля. Шестой закон приказывал, чтобы каждому из мастеров и ремесленников, которые были заняты на службе у инки или у кураков, предоставлялось бы все необходимое для работы на этой его службе; это значит, что ювелиру давали золото, или серебро, или медь, с которой он работал, а ткачу — шерсть или хлопок, а художнику — краски и все остальные предметы, необходимые для их службы, [и] таким образом мастер отдавал только свой труд и время, которое он обязан был отработать, каковым являлись два или самое большое три месяца [в году]; отработав их, он больше не принуждался работать. Однако, если в том, что он делал, оставались небольшие доделки, он по своему желанию и доброй воле мог проработать больше и закончить полностью [работу], что ему зачитывалось как подать следующего года, и так они фиксировали это в памяти своими узлами и отчетами. Седьмой закон приказывал, чтобы всех мастеров и ремесленников вне зависимости от того, над чем они трудились, вместо взимания подати обеспечивали всем необходимым в еде и одежде, и подарками, и лекарствами, если они заболевали; если индеец работал один, то [обеспечивали] его одного; если же он брал с собой детей и жену, чтобы поскорее выполнить задание, то и их [также]. А в таком распределении работ по [конкретным] заданиям время не принималось в расчет, а только завершение [самой] работы. Таким образом, если он с помощью своих [родных] делал за неделю то, что требовало двухмесячной работы, он полностью удовлетворял и выполнял обязательства на тот год, ибо, к счастью, его не могли обложить какой-либо другой податью. Этих соображений вполне достаточно, чтобы ответить и возразить тем, кто говорит, что в древности подать выплачивали сыновья, и дочери, и матери, и любые другие [родственники], что является фальшью, ибо все они трудились не принуждаемые [личной] податью, которая якобы была на них наложена, а ради помощи своим отцам и мужьям, т. е. своим хозяевам, потому что, если мужчина не захотел бы привлечь своих [родных] к своей работе и к своему труду, а трудился бы лишь сам, его дети и жена были бы свободны для домашних занятий по своему дому, и судьи, и декурионы не смогли бы заставить их что-либо [делать], если они не предавались безделью в своих хозяйствах. По этой причине во времена инков уважались и считались богатыми те люди, у которых имелась семья и много детей; потому что многие из тех, кто их не имел, заболевали по причине длительности времени, уходившего на работу, чтобы выполнить свою подать. В качестве средства против этого также имелся закон, по которому [люди], богатые семьей, и также все другие, выполнившие свою часть [подати], день или два дня помогали бы таким [одиноким], что доставляло удовольствие всем индейцам.
Глава XVIПОРЯДОК И СООБРАЖЕНИЯ ДЛЯ ВЗИМАНИЯ ПОДАТЕЙ. ИНКА ОКАЗЫВАЛ МИЛОСТЬ КУРАКАМ, [ПРИНИМАЯ] ДРАГОЦЕННЫЕ ВЕЩИ, КОТОРЫЕ ОНИ ЕМУ ПОДНОСИЛИ
Восьмой закон был относительно взимания податей, которые взимались так, как об этом будет сказано [дальше], чтобы во всем этом были бы счет, порядок и разумный подход (razon). В определенное [заранее] назначенное время в главном селении каждой провинции собирались вместе судьи-сборщики [податей] и счетчики (contadores) или нотариусы, у которых находились узлы и отчеты по податям, и в присутствии кураки и губернатора инки по узлам на своих нитях и по маленьким камням производили расчеты и распределение [работ], соответствовавшие числу жителей такой-то провинции, а подсчитывали они с такой точностью и достоверностью, что я не знаю, кому в этом деле следовало бы высказать большую похвалу, то ли счетчикам, которые без арабских цифр составляли такие точные в любых мелочах свои отчеты и [данные] по распределению [работ], которые лишь с огромным трудом достигают наши арифметики, то ли губернатору и королевским министрам, которые с такой легкостью воспринимали счет и смысл всего того, о чем им сообщали.