ыразили общее согласие». Линкольн был расстроен и озадачен: «Он был бы рад освободить это место, но не видел, кто мог бы сделать необходимую работу так же хорошо, как Макклеллан». Чейз заметил, что Хукер, Самнер или Бернсайд могли бы справиться с ней даже лучше.[415]
Президент снова предложил командование действующей армией Бернсайду; тот вновь отклонил предложение, сказав, что не знает никого, кто мог бы сделать больше для армии, чем Макклеллан, даже с учетом сомнений президента и военного министра.
Через два дня, 4 сентября, состоялось очередное заседание кабинета, на котором все присутствующие, за исключением Блэра, единодушно высказались против Макклеллана и были почти готовы осудить президента за восстановление того в командной должности. Утром Линкольн сказал Джону Хэю: «В этом случае Макклеллан действовал плохо, но мы должны пользоваться тем инструментом, который имеем. В армии нет человека, который мог бы устроить все эти фортификационные сооружения и привести наши войска в порядок даже вполовину так же хорошо, как он… Безусловно, он плохо поступил в отношении Поупа. Он желал ему поражения. Это непростительно. Но сейчас он слишком полезен, чтобы приносить его в жертву». В другом случае Линкольн сказал: «Если он не умеет воевать сам, он превосходен в подготовке к сражениям других».[416]
Разведка донесла, что Ли со своей армией форсирует Потомак и идет в Мэриленд. Войска Союза следовало отправить за ним в погоню, а им нужно было назначить командующего. Президент сказал Макклеллану: «Генерал, вам поручается командование в боевой обстановке». Поупу был направлен приказ, означавший конец его генеральской карьеры в Гражданской войне.
Нет ничего проще, чем указывать на ошибки военной кампании после того, как все завершилось, но некоторые свидетельства того времени подтверждают, что чрезмерное доверие президента к Халлеку и Поупу не оправдало надежд. Уэллс полагал, что Халлек мыслит «тяжело и нерешительно», что он «не обладает оригинальностью» и имеет «весьма скромный талант полководца». Адмирал Фут, служивший под началом Халлека на Западе, настаивал, что тот – «тупица в военном деле, хотя из него мог бы выйти хороший клерк». Монтгомери Блэр, близко знакомый с Поупом, 2 сентября на совещании кабинета сказал: «Он хвастун и лжец, возможно, и храбрый, но без способностей», а 12 сентября заявил, что Поупу «никогда не следовало бы доверять командование на фронте». Блэр также сказал: «Макклеллан – не тот человек, но он – лучший среди генерал-майоров… У нас есть способные офицеры, надо полагаться на них, их следует разыскивать и выдвигать вперед. Военный министр должен найти этих талантливых людей». Одним из тех, кого имел в виду Блэр, был Уильям Т. Шерман.[417]
Давайте теперь посмотрим на генерала Ли глазами Лонгстрита того времени. Вместо хорошо сложенного, блестящего воина, гарцующего на коне во главе своих войск, демонстрирующего в каждый момент боевую готовность и энергичность зрелого мужчины, мы видим перед собой кабинетного ученого, зарывшегося в карты и бумаги с таким усердием, что порой он просто был не в состоянии направить мысль в нужное русло. В таких случаях он частенько посылал за Лонгстритом и говорил, что у него мысли идут по кругу и ему нужна помощь, чтобы найти выход. В таком растерянном состоянии он пребывал в Шантильи. У него не было намерения атаковать укрепленные позиции противника у Вашингтона, поскольку он не мог его осадить и не был способен должным образом обеспечить снабжение своей армии. Ему оставалось либо перейти на более удобную базу, либо вторгнуться в Мэриленд. В этом штате, в котором царили столь близкие к его собственным настроения, он мог даже надеяться поднять восстание в свою пользу, но также «рассердить и встревожить противника». Если бы этой операции сопутствовал успех, он предполагал пойти в Пенсильванию. Надеясь, что благодаря превратностям войны он разгромит «ослабленные и деморализованные» войска Макклеллана, он мог бы требовать мира. Его солдаты ходили в лохмотьях, у многих не было ботинок. Армия, во многом «лишенная средств для ведения войны, слаба в передвижении». Ли писал: «Пока мы не можем себе позволить прохлаждаться» – и решил перейти Потомак. Ничто не вызывало у него большего беспокойства, чем «поставка боеприпасов и продовольствия». Испытывая необходимость посоветоваться с близким человеком, он беседовал с Лонгстритом, который, вспоминая, как во время Мексиканской войны дивизия Уорта двое суток обходила «город Монтеррей, питаясь жареными кукурузными початками и зелеными апельсинами», предположил, что они могут спокойно отправиться «на поля Мэриленда, богатые спелой кукурузой и фруктами».
3 сентября Ли отправился в поход на север и на следующий день написал своему президенту, что намерен предпринять экспедицию в Мэриленд, «если вы не известите о своем неодобрении». Но еще раньше, чем это сообщение дошло до Ричмонда, армия Северной Виргинии с песней «Мэриленд, мой Мэриленд» (Maryland, My Maryland) перешла Потомак и продолжила бесшабашный марш в направлении города Фредерик. 6 сентября авангард, возглавляемый Джексоном, достиг города.
Одним из замыслов Ли при переходе через Потомак было стремление дать людям Мэриленда «возможность обрести свободу»; сообразно этому, он обратился к ним с воззванием, где говорилось, что Юг «следит с глубочайшим сочувствием» за их страданиями и «с глубоким возмущением видит, что братский штат лишен всех прав и низведен до положения покоренной провинции». Цель вторжения, сказал Ли, состоит в том, чтобы «помочь вам сбросить это иноземное иго». Но вскоре ему пришлось осознать, что если народ Мэриленда и угнетен, то он уже смирился со своими угнетателями, поскольку не проявил никаких признаков готовности к восстанию. И самым серьезным последствием холодного приема стала проблема с приобретением продовольствия. Ли был готов платить за поставки, но у него были только деньги и долговые сертификаты Конфедеративных Штатов, а фермеры, мельники и скотопромышленники не собирались принимать их в уплату за муку, зерно и скот. Армия, нанесшая поражения Макклеллану и Поупу, не могла заставить фермеров расстаться со своим зерном, мельников – молоть его, владельцев скота – не перегонять стада в Пенсильванию. Граждане Фредерика не интересовались заказами, которые делали офицеры и солдаты, и закрывали магазины.
Ли надеялся завоевать для Конфедерации положение, при котором она могла бы предложить правительству и народу Севера мирный договор на условиях признания независимости Конфедеративных Штатов. Отказ от этого предложения мог бы способствовать победе Демократической партии на грядущих осенних выборах, когда будет формироваться новый состав конгресса, или даже побудить народ выступить за прекращение конфликта. Он не собирался атаковать ни Вашингтон, ни Балтимор. Вероятно, его целью были Гаррисберг и разрушение большого моста через реку Саскуэханна на Пенсильванской железной дороге. Поскольку этим было бы перерезано сообщение между Балтимором и Огайо, между восточными и западными штатами не осталось бы иного способа сообщения, как по железной дороге вдоль Великих озер. В то же время, отвлекая войска Союза от столицы, в случае их разгрома он не дал бы им возможности вернуться для обороны Вашингтона.
Никогда за все время войны перспективы для конфедератов не были столь обнадеживающими. Кирби Смит нанес поражение войскам Союза в Кентукки, занял Лексингтон и угрожал Луисвиллю и Цинциннати, расположив часть своих войск в нескольких милях от Ковингтона, пригорода Цинциннати. Брэгг с большой армией уклонился от Бьюэлла и направлялся маршем к Луисвиллю в надежде, что штат Кентукки продемонстрирует приверженность Конфедерации. Цинциннати и Луисвилль охватило тревожное возбуждение.
Ли понял, что не может жить за счет местных ресурсов, и решил, что для обеспечения достаточных поставок муки необходимо создать линию коммуникаций по долине Шенандоа. Но Харперс-Ферри, господствующая высота в долине, оставалась в руках гарнизона федералов, хотя, согласно принципам, изложенным во всех военных учебниках, ее должны были оставить после того, как конфедераты перешли реку Потомак. Ли ожидал этого, и Макклеллан настаивал на эвакуации, но Халлек был против. Это была счастливая ошибка, поскольку Ли 10 сентября был вынужден разделить свою армию: направить Джексона в Виргинию для захвата Харперс-Ферри, а самому с Лонгстритом направиться в сторону Хейгерстауна.
Север готовился защищаться. То, что Ли будет угрожать Вашингтону и Балтимору, потом Гаррисбергу и Филадельфии, а Брэгг – Луисвиллю и Цинциннати, усиливало ощущение опасности, которое весьма беспокоило даже самых хладнокровных, но те, чье положение давало возможность получать самую полную информацию, волновались больше, чем обычная публика, поэтому руководство страны было встревожено в наибольшей степени. Численность армии конфедератов преувеличивалась, но ее мощь как наступающей армии, обладающей высокой мобильностью и под руководством гениальных лидеров, преувеличить было затруднительно. Из Фредерика под руководством Ли, Джексона и Лонгстрита выступила 55-тысячная закаленная в боях армия, с высоким боевым духом и уверенная в победе. Поэтому тревога, охватившая Север, вполне соответствовала настроению общества, подвергшегося очень серьезной опасности. В Вашингтоне уже больше беспокоились не о безопасности столицы, оборона которой была вполне надежной и хорошо укомплектованной, а о том, что под угрозой оказалось все дело в целом. Стэнтона беспокоила возможность разрыва коммуникаций с Севером. «Президент сказал, что весь день (8 сентября) плохо себя чувствовал».[418] Он был «серьезно озадачен и расстроен». Люди в Нью-Йорке были «напуганы и охвачены паникой».[419] Когда Ли покинул Фредерик и направился в Пенсильванию, фермеры приграничных районов сначала отправили подальше жен и детей, затем скот, а потом стали вооружаться для защиты своих домов от кавалерийских набегов. Донесения губернатора Кёртина из Гаррисберга демонстрируют озабоченность в столице: он призвал под ружье 50 000 ополченцев для защиты штата. Из Филадельфии поступали сообщения, какие только и можно было ожидать от богатого города во время паники. «Страна сильно упала духом и находится в угнетенном состоянии, – записал Уэллс. – Впрочем, видно, что восстановление Макклеллана в должности укрепило в армии стойкость, боевой дух и надежду. Похоже, офицеры и солдаты едины в поддержке своего командира и готовы следовать его указаниям».