а и выходил из каждого испытания более сильным и вызывающим еще большее восхищение человеком.
В последних операциях своей армии Грант проявил себя наилучшим образом. Это снова был Грант Донелсона, Виксберга и Чаттануги, но с рассудительностью, приобретенной благодаря огромному опыту и тщательному изучению противника. Пространные и подробные донесения дают нам возможность понять ход его мыслей во время изучения им огромной территории, на которой под непосредственным его командованием действовали армии, выполняя различные части обширного стратегического плана. В нем сочеталась уверенность в себе и осторожность. Он не мог позволить себе недооценить противника; даже видя успешную реализацию своих планов, он не впадал в эйфорию, считая, что дело уже решено, когда была проделана еще только его половина. Но и не слишком осторожничал, смело идя вперед и не волнуясь за последствия. В Шермане и Шеридане он обрел помощников, на которых мог положиться как на самого себя. Глядя на вещи сходным образом, они находили с ним полное взаимопонимание, понимали его приказы и выполняли их так точно по букве и духу, как никто другой из подчиненных. Походы и сражения Шермана к этому моменту завершились, но Шеридан был для Гранта такой опорой и оружием, как Джексон Каменная Стена для Ли в его ранние кампании. Опираясь на все имеющиеся у него силы, Грант имел, помимо Шеридана, блестящего заместителя в лице Мида и талантливых командующих корпусами в лице Уоррена, Хамфриса, Орда, Райта и Парка. Перед началом сражения при Аппоматтоксе в его распоряжении было 116 000 боеспособных солдат, в то время как Ли смог собрать только 52 000.[766]
Грант держал Ричмонд и Питерсберг в осаде с лета 1864 года. Она шла с переменным успехом до середины февраля, когда Ли начал обдумывать возможность оставить оба города. В раскрепощенных частных разговорах он мог позволить себе нотки безнадежности, но его распоряжения демонстрируют убежденность, что шанс на продолжение борьбы еще есть; более того, он четко дал понять, что будет продолжать сопротивление до тех пор, пока останутся силы, если только не последует иное указание от вышестоящих гражданских властей. Он вдохновил вылазку 25 марта, оставшуюся безуспешной, но показавшую, что он и его армия все еще представляют серьезную силу. Войска Союза не взяли в полное кольцо Ричмонд и Питерсберг, оставив открытыми пути отступления на запад и юго-запад. Железная дорога между Ричмондом и Данвиллом, а также дорога, соединяющая Питерсберг с Линчбергом, работали и по ним происходило снабжение Ричмонда и Питерсберга. Грант «провел несколько тревожных дней», опасаясь, как бы Ли не оставил эти города и, уйдя от столкновения с ним, не соединился с армией Джонстона или, отступая на Линчберг, не занял бы безопасные позиции в горах, откуда мог совершить рейд в восточную часть штата Теннесси. Если бы два конфедерата объединились, его могла ждать «длительная, утомительная и дорогостоящая кампания, затянувшаяся на все лето».[767] Ли рассмотрел оба варианта и предпочел объединиться с Джонстоном; если можно доверять мемуарам Дэвиса, Ли «никогда не помышлял о капитуляции» и, подражая плану Вашингтона, предлагал в качестве последней меры отступление в горы Виргинии, где, по его мнению, мог продолжать войну еще двадцать лет.[768] Принимая во внимание все обстоятельства, игра была равной; обе стороны вели ее мастерски.
Грант начал движение своего левого фланга 29 марта, к вечеру создав сплошную линию фронта от реки Аппоматтокс до Динвидди-Корт-Хаус. Из своей полевой штаб-квартиры он писал Шеридану: «Есть ощущение, что мы заканчиваем дело, и я хочу сделать это здесь». Две ночи и день проливных дождей прервали операцию, но 31 марта боевые действия возобновились: Ли атаковал Пятый корпус и кавалерию армии Союза и даже добился временного успеха. Как написал Грант, Шеридан в отступлении «продемонстрировал великое полководческое искусство». 1 апреля Шеридан мастерски выиграл сражение при Файв-Фокс, что стало катастрофой для конфедератов. «Он гнал все перед собой» – так охарактеризовал эти действия Грант. Главнокомандующий получил сообщение о победе при Файв-Фокс в девять часов вечера и тут же отдал приказ о наступлении, которое началось на рассвете следующего дня. Его армия одержала решающую победу.[769] 2 апреля Ли оставил Ричмонд и Питерсберг, намереваясь собрать свои войска у Амелии, после чего двинуться к Данвиллу, чтобы соединиться с армией Джонстона. На следующее утро войска Союза ринулись его преследовать.
Дэвис еще 1 апреля полагал, что срочной необходимости оставлять Ричмонд нет. Воскресным утром 2 апреля он присутствовал в соборе Св. Павла на торжественной литургии Епископальной церкви. Священник в последний раз вознес молитву за президента Конфедеративных Штатов. Здесь же посыльный из военного министерства известил Дэвиса о тяжести военной ситуации. Тот в молчании покинул свою скамью и с достоинством вышел из церкви, чтобы прочитать телеграмму Ли, в которой генерал сообщал о катастрофе и советовал покинуть Ричмонд. Известие распространилось моментально. Оно стало для города полной неожиданностью; должностные лица и граждане в суматохе и панике принялись готовиться к эвакуации. Сам Дэвис с членами кабинета (за исключением военного министра) в одиннадцать вечера сели в поезд и к полудню следующего дня благополучно добрались до Данвилла. Согласно предыдущему распоряжению Ли, генерал Юэлл, командующий войсками в Ричмонде, распорядился сжечь весь табак в городе и уничтожить все припасы, которые нельзя будет увезти. Вероятно, огонь, разведенный во исполнение этого приказа, и перекинулся на магазины и жилые дома; в ночь на 3 апреля банды белых и черных мужчин и женщин продолжили поджоги и «начали разграбление города». Юэлл в рапорте сообщил, что утром беспорядки были подавлены; Джонс писал, что в семь часов утра люди, посланные городским управлением, разошлись по винным лавкам с распоряжениями выливать на улицу весь алкоголь. Спиртное потекло по канавам; чернокожие и белые женщины и мальчишки черпали его кувшинами и ведрами. К семи утра войска конфедератов покинули Ричмонд.
Войска Союза с опаской преодолели первую линию обороны конфедератов, но, не встретив никакого сопротивления, двигались дальше вдвое быстрее. Когда стали хорошо видны шпили городских зданий, они развернули национальный флаг, оркестры принялись наяривать «Собирайтесь вокруг флага», и отряды с торжествующими криками вступили на городские улицы. Но здесь их ждали смятение, очаги пожаров и царство грабежа и беспорядка. Их командир, Годфри Вейтцель, в четверть девятого принял в городской ратуше капитуляцию Ричмонда, к двум часам дня беспорядки были подавлены, пожары потушены, но к этому моменту значительная часть города оказалась разрушенной.
Приход солдат Союза белое население встретило с благодарностью, а чернокожее – с радостью. На следующий день состоялся знаменательный визит в Ричмонд президента Линкольна. Он прибыл из Сити-Пойнт в скромной и даже легкомысленной манере. Для поездки и сопровождения были сделаны надлежащие приготовления, но из-за пары инцидентов президент совершил речное путешествие на двенадцативесельном баркасе и прошел полторы мили по улицам Ричмонда в компании адмирала Портера и еще трех офицеров под охраной всего десятка моряков, вооруженных карабинами. Его встречали бурной радостью; хотя в городе было полно пьяных, не было ни нападений, ни оскорбительных выкриков. Он дошел до резиденции Дэвиса, где расположилась штаб-квартира Вейтцеля, и, если верить некоторым воспоминаниям, обошел дом, с ребяческим удовольствием посидев в кресле Дэвиса. Линкольн провел в Ричмонде ночь и 5 апреля вернулся в Сити-Пойнт. Джонс отметил, что в этот день в городе был установлен полный порядок, а Дана телеграфировал из Ричмонда: «“Виг” вышел вчера как газета Союза… сегодня вечером открывается театр».[770]
В течение ночи 2 и утра 3 апреля армия Северной Виргинии покинула Ричмонд и Питерсберг. Грант, не тратя время на посещение Ричмонда, бросился за ней по горячим следам. Пройдя 80 миль, он окружил противника и потребовал капитуляции.[771] Когда Ли убедился, что дальнейшее сопротивление бесполезно, он произнес: «Мне ничего не остается, кроме как встретиться с генералом Грантом, хотя вместо этого я предпочел бы умереть тысячу раз». Он приказал поднять белый флаг и письменно запросил о прекращении огня и свидании с Грантом. Два полководца встретились в доме Маклина в небольшом поселении Аппоматтокс. Ли появился в полной парадной серой униформе конфедератов, «застегнутый на все пуговицы», с внушительной саблей, эфес которой был «украшен драгоценными камнями», а Грант встретил его «в темно-синем фланелевом кителе с расстегнутыми верхними пуговицами» и без сабли.[772] «В моем грубом походном костюме, – писал Грант, – в форме рядового с погонами генерал-лейтенанта я должен был представлять очень странный контраст с человеком в таком солидном одеянии, ростом в шесть футов и безупречной внешности».[773] Несмотря на переполнявшее его торжество от победы, Грант при личном контакте с Ли «чувствовал все что угодно, кроме радости от поражения противника, который так долго и так доблестно сражался».[774] Грант был великодушен; Ли – мужествен в своем несчастии. Были предложены благородные условия капитуляции и подписаны документы, завершающие войну.
Численность капитулировавшей армии составила 28 231 человек. Конфедераты «последние несколько дней жили преимущественно на жареной кукурузе» и крайне нуждались в продовольствии – Грант обеспечил им пропитание. Как только армия Союза узнала о капитуляции, всюду началась пальба. Солдаты салютовали победе. Грант приказал это прекратить, заявив: «Война окончена. Мятежники снова наши соотечественники, и лучшим проявлением радости после победы будет воздерживаться от любой ее демонстрации в боевых рядах».