В ночь на 22 октября комиссары Военно-революционного комитета явились к командующему войсками округа Полковникову и потребовали предоставить им право контроля над всеми его распоряжениями. Полковников категорически отказался выполнить предъявленные ему требования.
Утром 22 октября в Смольном экстренно были собраны представители всех полков гарнизона. Депутация Военно-революционного комитета доложила о переговорах с Полковниковым. Общее собрание приняло резолюцию, в которой изложило весь ход переговоров и отказ штаба округа признать Военно-революционный комитет. Было подтверждено решение выполнять распоряжения по гарнизону, только подписанные Военно-революционным комитетом. Штаб, порвавший с гарнизоном столицы, был признан прямым орудием контрреволюционных сил. В резолюции говорилось:
«Солдаты Петрограда!
1. Охрана революционного порядка от контрреволюционных покушений ложится на вас под руководством Военно-революционного комитета.
2. Никакие распоряжения по гарнизону, не подписанные Военно-революционным комитетом, недействительны.
3. Все распоряжения на сегодняшний день — день Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов — остаются в полной своей силе.
4. Всякому солдату гарнизона вменяется в обязанность бдительность, выдержка и неуклонная дисциплина.
5. Революция в опасности.
Да здравствует революционный гарнизон!»[188]
Центральный орган партии большевиков «Рабочий путь».
Пока шло заседание в Смольном, штаб округа попробовал через голову Военно-революционного комитета обратиться к гарнизону. Полковников вызвал в штаб округа представителей полковых и бригадных комитетов, а также представителей Центрального исполнительного комитета и Петроградского Совета. Представители полковых комитетов в штаб не явились. Они заседали в Смольном, куда их вызвал Военно-революционный комитет.
Полковников решил обратиться к гарнизонному собранию в Смольном с просьбой прислать своих представителей. Из Смольного в штаб округа прибыла делегация. Представитель делегации заявил, что гарнизонное собрание уполномочило его довести до сведения штаба только одно постановление: отныне все приказания штаба округа должны быть утверждены Военно-революционным комитетом. Представитель добавил, что больше говорить он не уполномочен, и увёл всю делегацию в Смольный.
В тот же день штаб округа убедился в силе Военно-революционного комитета. Ни один склад не выдал штабу оружия. Все распоряжения штаба возвращены были обратно, так как на них не оказалось подписи комитета.
Весь день 22 октября прошёл под знаком приближения развязки.
В целях боевой мобилизации рабочих масс партия большевиков объявила 22 октября «Днём Петроградского Совета». На этот же день контрреволюция назначила крестный ход казаков. По казачьим полкам ходили агитаторы правительства. Казакам говорили, что большевики умышленно выбрали день 22 октября, чтобы оскорбить религиозные чувства верующих. Тёмные личности натравливали казаков на солдат гарнизона. В церквах звучали погромные проповеди.
Временное правительство пыталось помериться силами с революцией. Но в самый последний момент эсеро-меньшевистские сообщники правительства испугались и порекомендовали отменить казачий крестный ход.
Главнокомандующий Петроградского военного округа ещё 21 октября предложил Совету союза казачьих войск отказаться от крестного хода, так как этим могут воспользоваться для устройства вооружённого восстания. Войсковой старшина А. Н. Греков в ответ заявил, что казаки не откажутся от назначенного уже крестного хода. Кроме того Греков добавил, что инициатива крестного хода принадлежит собственно полкам и Совет союза казачьих войск не в праве отменить решение.
Руководители казачества явно провоцировали столкновение. Но дело решили рядовые казаки. Вечером 21 октября на гарнизонном собрании полковых комитетов представитель 4-го Донского казачьего полка сообщил, что полк не примет участия в крестном ходе, несмотря на уговоры полкового священника. Делегат 14-го Донского казачьего полка под бурные приветствия всего зала добавил, что «охотно протягивает руку» представителю 4-го казачьего полка[189].
Провокация не удалась. Казачьи полки отказались участвовать в крестном ходе.
День 22 октября стал смотром готовности пролетариев Петрограда к борьбе под большевистским знаменем.
В частях гарнизона, на фабриках и заводах проводились многочисленные митинги. Результаты этого дня превзошли самые смелые ожидания. На митинге в Народном доме было несколько тысяч человек. Зал был переполнен. Солдаты буквально висели на балках у самого потолка. Тысячи людей толпились вокруг театра.
«На митинге в Народном доме было несколько тысяч человек.»
Рисунок И. А. Владимирова.
Представитель Царицынского Совета передал привет революционному Петрограду «с берегов широкой Волги». Делегат Балтийского флота заявил, что матросы скорее погибнут, чем допустят продолжение соглашательской политики. Заявление делегата вызвало бурю аплодисментов. Энтузиазм тысяч рабочих и солдат на этом митинге был настолько велик, что достаточно было бы одного прямого призыва, и вся эта людская громада пошла бы с голыми руками на баррикады, на смерть.
По призыву ораторов-большевиков все слушатели, подняв руку, поклялись по первому зову Петроградского Совета ринуться в последнюю схватку с правительством буржуазии. Так было по всему Петрограду. Не было ни одного завода, фабрики или казармы, где бы в этот день не происходили митинги при громадном стечении рабочих и работниц.
Все наличные агитаторские силы партии были брошены в тот день по районам. Отовсюду требовали агитаторов. Большевиков-агитаторов посылали то в одно, то в другое место. Каждому агитатору приходилось выступать по нескольку раз в день на многих митингах. Чаще других мелькала на трибунах митингов высокая, гибкая фигура одного из лучших большевистских агитаторов — В. Володарского. Пламенный оратор, Володарский пользовался большой популярностью у рабоче-солдатской аудитории. Всюду, где предполагалась горячая схватка с соглашателями, требовали Володарского. Из районов звонили: «Пришлите к нам Володарского, митинг будет многолюдным»[190].
В. Володарский.
В качестве агитаторов для выступления на рабочих и солдатских митингах в предоктябрьские дни были широко использованы начавшие съезжаться к этому времени в Питер делегаты II съезда Советов — большевики.
Меньшевики и эсеры теряли последние позиции.
Выступление меньшевика Мартова в Политехническом институте на Выборгской стороне на митинге в «День Петроградского Совета» началось и кончилось произнесением одного только слова «товарищи». Ему не дали говорить. Речь Мартова заглушили крики:
— Долой! Довольно! Отчаливай, корниловцы!
На Путиловском заводе день 22 октября прошёл с особым подъёмом.
«Решили взять власть в свои руки», — рассказывают об этом митинге большевики-рабочие Путиловского завода. А меньшевик Суханов в своих «Записках о революции» жалуется, что после нескольких попыток ему пришлось отказаться от выступления, ибо рабочие никого не хотели слушать кроме большевиков[191].
Ночью 22 октября Военно-революционный комитет разослал телефонограммой резолюцию, принятую гарнизонным собранием в Смольном, о назначении комиссаров во все части гарнизона. Полкам гарнизона предложено было исполнять приказы штаба, только подписанные Военно-революционным комитетом.
Поздно ночью 22 октября заместитель министра-председателя А. И. Коновалов случайно узнал о переданной в полки телефонограмме. Коновалов немедленно помчался в Зимний дворец и сообщил об этом Керенскому, который ничего не знал о случившемся. Коновалов удивился, что штаб округа не предупредил правительство.
Назначение в полки комиссаров и требование Военно-революционного комитета присылать на утверждение все приказы штаба округа были поняты правительством как начало фактического захвата власти Советами.
Последние дни Временное правительство жило под знаком возрастающей тревоги. Энергия, затраченная на концентрацию сил, казалось, не давала результатов. Чувствовалось, что революция опережает все мероприятия правительства. Керенский готовил батальоны ударников, а большевики в несравненно большем количестве создавали батальоны Красной гвардии.
Контрреволюционные генералы перебрасывали в тыл казаков, я большевики завоёвывали на фронте дивизию за дивизией. Временное правительство собиралось использовать несколько тысяч польских легионеров и чехословаков, а революция привлекала на свою сторону огромные массы трудящихся угнетённых наций.
Временное правительство выбивалось из сил, собирая вооружённые отряды, но это оказывалось бегом на месте, как у белки в колесе. Керенский проводил всё время в поезде. От назревающей в столице революции он бежал на фронт, но и там настигали его зловещие известия о приближении вооружённого восстания. Все газеты полны были слухов, «достоверных сообщений», намёков, предсказаний. Поток этих сведений изо дня в день всё больше накалял атмосферу, держал страну в нервном напряжении, создавал повышенное настроение.
«В первом часу ночи на 15 октября, — пишет кадетская «Речь» 15 октября, — в управление столичной милиции из разных комиссариатов стали поступать вести о каких-то передвижениях вооружённых красногвардейцев»[192].
18 октября сообщалось:
«Большевики готовятся к кровавому бенефису лихорадочно, упорно, настойчиво. Добывают оружие, разрабатывают план действия, занимают опорные пункты»[193].
Выступление Володарского в цирке «Модерн».
Рисунок С. С. Бойм.