В штаб Петроградского округа днём стали поступать сведения, что к Смольному стягиваются отряды Красной гвардии. Сообщили, что красногвардейцам раздают оружие. Главный начальник округа немедленно разослал по всем частям распоряжение:
«1. Приказываю всем частям и командам оставаться в занимаемых казармах впредь до получения приказов из штаба округа. Всякие самостоятельные выступления запрещаю. Все выступающие вопреки приказу с оружием на улицу будут преданы суду за вооружённый мятеж.
2. В случае каких-либо самовольных вооружённых выступлений или выходов отдельных частей или групп солдат на улицу помимо приказов, отданных штабом округа, приказываю офицерам оставаться в казармах. Все офицеры, выступившие помимо приказов своих начальников, будут преданы суду за вооружённый мятеж.
3. Категорически запрещаю исполнение войсками каких либо «приказов», исходящих от различных организаций.
Главный начальник округа Генерального штаба — полковник Полковников»[216].
Не доверяя солдатам гарнизона, Полковников обращался к офицерам. Но в штабе знали, как мало офицеры являлись хозяевами в частях. Полковников понимал, что комиссары Военно-революционного комитета изолируют или прямо устраняют офицеров.
Вторым приказом Полковников требовал удалить из полков комиссаров Военно-революционного комитета, списки их сообщить в штаб и произвести расследование о всех незаконных действиях для предания виновных суду.
Военный комиссар Петроградского военного округа Малевскии, назначенный эсеро-меньшевистским Центральным исполнительным комитетом, в свою очередь призвал полки гарнизона к подчинению штабу. Узнав о концентрации сил в Смольном, эсеро-меньшевистский комиссар вновь обратился с истерическим приказом ко всем комитетам:
«Вторично подтверждаю: во имя спасения страны и революции, для предотвращения резни в Петрограде, для предотвращения голода в Петрограде и на фронте, неизбежно последующего за гражданской войной, категорически требую исполнения всеми частями Петрограда и окрестностей приказов и распоряжений только от штаба Петроградского военного округа»[217].
Угроза голода и гражданской войны — это были доводы, которыми эсеро-меньшевики запугивали и раньше рабочих и солдат.
Этих угроз оказалось недостаточно, и организаторы контрреволюции прибегли к средству, уже испытанному в период июльских дней 1917 года. Помощник главнокомандующего войск Петроградского военного округа капитан А. Козьмин, официальный представитель эсеров в штабе, разослал следующий приказ войскам гарнизона:
«ВО ВСЕ ВОИНСКИЕ ЧАСТИ ПЕТРОГРАДСКОГО ГАРНИЗОНА.
1. Отказ полков петроградского гарнизона исполнять приказания штаба округа осуждён демократией в лице её исполнительных органов — Центрального исполнительного комитета Совета рабочих и солдатских депутатов и Исполнительного комитета Совета крестьянских депутатов.
2. Решение исполнять только приказания Военно-революционного комитета Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, создав анархию, приведёт к гибели родины и революции. Это ставит Центральный исполнительный комитет, комиссара и штаб Петроградского военного округа в необходимость обратиться к фронту.
3. Офицеры и солдаты должны знать, что все тяжкие последствия прихода в Петроград новых войск и столкновений падут на головы тех, кто принудил власть и высший орган революционной демократии прибегнуть к этой мере.
24 октября 1917 года»[218].
На самом деле к фронту обратились несколько дней тому назад, но сделали это тайно. Сейчас эсеро-меньшевики открыто одобрили планы контрреволюции, разрешили вызвать с фронта войска.
Чтобы изолировать штаб восстания, находившийся в центре города, от рабочих районов, готовых на героическую борьбу за власть Советов, Полковников приказал развести мосты — Николаевский, Троицкий и Литейный, кроме Дворцового: там решили поставить охрану.
Заблаговременно в трамвайные парки было сообщено о прекращении с 7 часов трамвайного сообщения с заречными частями города.
Приказ был отдан после 2 часов дня 24 октября. В управлении милиции он был получен в 2 часа 40 минут[219]. Юнкера и ударники поспешили к мостам, но опоздали: революционные части, посланные Военно-революционным комитетом, с утра уже заняли мосты. В других районах, куда Военно-революционный комитет не успел прислать отряды, меры были приняты самими полками или Красной гвардией. По опыту июльских дней рабочие знали, что правительство прежде всего постарается отделить центр от рабочих районов. Товарищ Еремеев, посланный Военно-революционным комитетом помешать разведению мостов, застал у Литейного моста команду сапёрного батальона. Другой конец моста заняли красногвардейцы и отряд Московского полка. У Троицкого моста на одной стороне стояла застава павловцев, а на другой — красногвардейцы, прогнавшие юнкеров.
Гренадерский и Сампсониевский мосты, связывавшие Петроградскую и Выборгскую стороны, были сведены революционными патрулями заводов «Русский Рено», «Парвиайнен». Красногвардейцы завода Бенца вышли на захват моста с броневиком, отремонтированным у себя на заводе. Огромные ключи для разводки мостов забрали из сторожки и свалили в комнате комиссара гвардейского Гренадерского полка.
На Николаевском мосту юнкера застали небольшой отряд Красногвардейцев. Юнкера вызвали из штаба отряд ударников и оттеснили красный отряд. Это была единственная победа юнкеров — притом недолговременная. Все остальные переправы через Неву находились в руках у восставших.
Боевая бдительность красногвардейцев и солдат гарнизона сорвала план штаба округа. Смольный сохранил полную связь районами.
Одновременно с приказом о разведении мостов Полковников приказал усилить дежурные посты милиции. На улицах появились отряды юнкеров и ударников. Усиленная охрана была поставлена у арки Главного штаба, ведущей на Дворцовую площадь к Зимнему дворцу.
В городе нарастала тревога. Прекратили занятия низшие служащие в министерствах и банках. На Невском и на прилегающих к центру улицах закрылись многие магазины, на витрины опустили щиты.
Правительственные патрули на Невском стали останавливать автомобили, опрашивая сидевших в них пассажиров.
Впервые после июльских дней по центральным улицам — Невскому, Морской — стали разъезжать казачьи отряды. Городские милиционеры были также посажены на коней. К Зимнему дворцу стягивались последние верные Временному правительству части. Пришёл женский батальон. Прискакали артиллеристы Михайловского артиллерийского училища с лёгкими орудиями.
Юнкера, занявшие телефонную станцию, выключили телефоны сети Смольного.
Часов около шести вечера 24 октября в штабе Петроградского округа узнали, что центральный орган большевиков — «Рабочий путь» — продолжает выходить и раздаётся солдатам. Новость вызвала крайнее раздражение в штабе: всего недавно — около 5 часов вечера — в штаб округа сообщили, что начальник милиции приказал затопить печи в комиссариате Рождественского района и сжечь конфискованные номера «Рабочего пути». Взбешенный Полковников послал вторично отряд юнкеров во главе с подполковником Г. В. Германовичем закрыть газету и арестовать редактора Сталина. Начальник штаба округа генерал Багратуни рекомендовал захватить броневик и человек 30 самокатчиков. Отряд уехал на 4 машинах. Германович взял с собой 1 самокатчика и 13 юнкеров.
У типографии, где печатался «Рабочий путь», юнкера застали вооружённых красногвардейцев и солдат. Подполковник заехал в рабочий клуб «Свободный разум» на Финляндском проспекте. Вызвав заведующего клубом, Германович потребовал выдачи редактора «Рабочего пути», который, по его сведениям, должен был находиться в клубе. О появлении отряда юнкеров сообщили в районный Совет. Член Совета потребовал у подполковника документы на право посещения клуба и ордер на арест редактора газеты «Рабочий путь». Подполковник отказался предъявить документы. Подоспели красногвардейцы и вместе с рабочими, посетителями клуба, окружили юнкеров и разоружили. Подполковника доставили в штаб Красной гвардии, а оттуда вместе с юнкерами отправили в Петропавловскую крепость[220].
Крейсер «Аврора».
С офорта М. А. Доброва.
В типографию газеты «Рабочий и солдат» в 6 часов 30 минут явился инспектор милиции с 7 милиционерами. Инспектор наложил арест на газету и 3 печатавшихся воззвания Военно-революционного комитета. Милиционеры начали разбивать стереотипы. Но удалось им разбить только один. Рабочие вместе с появившимися двумя матросами прогнали представителей Временного правительства и отбили у них автомобиль, нагруженный конфискованными газетами. Часть милиционеров присоединилась к рабочим. Инспектор милиции поспешно удрал. Вскоре Военно-революционный комитет прислал охрану — два взвода солдат-преображенцев.
Вторичная попытка штаба округа закрыть большевистские газеты провалилась. За этой неудачей вскоре последовала и другая. В 9 часов вечера комиссар Военно-революционного комитета с отрядом матросов занял Петроградское телеграфное агентство. Директор агентства заявил, что подчиняется только Временному правительству. Комиссар спокойно отстранил директора и уселся за его письменный стол, потребовав на просмотр все телеграфные сообщения. Среди вороха разных телеграмм комиссару принесли и резолюцию Предпарламента, только что присланную из Мариинского дворца.
В Мариинском дворце в течение 4 часов после речи и отъезда Керенского шли заседания фракций. Депутаты ежеминутно звонили по телефону в Зимний и Смольный. Бегали из одной фракции в другую. Эсеры проваливали уже пятую резолюцию. Постепенно стало известно, что в президиум Предпарламента представлено несколько резолюций: одна — кооператоров и кадетов, вторая — эсеро-меньшевиков, казачья группа тоже собиралась предложить свой проект. Большинство Предпарламента как будто склонилось в пользу первой. Но вот стали поступать сведения о движении революционных