— Пока только о правительстве из газет. Власть, перешедшая в руки Советов, встречена у нас с энтузиазмом.
— Так, значит, сухопутные войска будут немедленно двинуты, и для них обеспечен подвоз продовольствия?
— Да. Сейчас же примемся за отправку и снабдим продовольствием[378].
От представителя Центробалта Владимир Ильич потребовал отправки на помощь питерскому пролетариату нескольких военных судов в полной боевой готовности.
В. И. ЛЕНИН И И. В. СТАЛИН В ШТАБЕ ПО ОБОРОНЕ ПЕТРОГРАДА.
Картина Б. Е. Владимирского.
Ленин не только вызвал подкрепление, но и сразу разработал блестящий план применения флота в сухопутных операциях. Но прибытии суда были использованы следующим образом.
В Морском канале были поставлены крейсер «Олег» и линейный корабль «Республика», которые должны были в случае нужды открыть огонь по Царскому Селу и идущим от него на Петроград дорогам, миноносцы «Забияка», «Победитель» и «Меткий» были проведены вверх по Неве к селу Рыбацкому и отсюда держали под угрозой своих четырёх дюймовых орудий северо-восточную окраину Царского Села и подступы от него к линии Николаевской железной дороги.
Офицерский состав миноносцев отказался выполнить этот приказ. Тогда передвижение судов было произведено непосредственно самими матросами.
Сталин проверял, как выполнены распоряжения Ленина. Принимал делегации от заводов. Вызывал и тщательно инструктировал районных партийных организаторов. Огромную работу вёл Сталин по подготовке гарнизона к отпору Краснову — Керенскому. Десятки комиссаров, рядовых солдат приходили к Сталину, докладывая о настроении частей.
— Сколько можете дать штыков? — одним и тем же вопросом заканчивал беседу Сталин, готовясь записать ответ.
Главнокомандующим по обороне Петрограда и всеми войсками, действующими против контрреволюции, был назначен подполковник Муравьёв, впоследствии изменивший советской власти. Службу офицером он начал в 1-м пехотном Невском полку и продолжал в Казанском военном училище в должности курсового офицера. Твёрдых политических убеждений у Муравьёва не было. Его действиями руководило огромное честолюбие. Оно буквально жгло его, заставляя метаться от одной крайности к другой. В начале революции 1917 года Муравьёв создавал буржуазные ударные формирования, главной задачей которых была борьба с революцией. А в дни корниловского мятежа Муравьёв переметнулся к «левым» эсерам. Во время Октябрьского вооружённого восстания Муравьёв занял пост главнокомандующего Петроградского военного округа, хотя «левые» эсеры в это время запрещали своим членам занимать ответственные советские посты.
Комиссаром при Муравьёве был назначен член Военно-революционного комитета товарищ Еремеев, старый большевик, принимавший участие в редактировании большевистских газет «Звезда» и «Правда» в годы реакции и подъёма. В дни Великой пролетарской революции Еремеев руководил частью отрядов, бравших Зимний дворец. Начальником штаба Муравьёва был утверждён полковник Вальден.
Приход Ленина и Сталина преобразил всю работу штаба. Чёткость сменила нервную беготню, организованность вытеснила некоторую суетню и нераспорядительность, характерные для первых шагов молодого аппарата. Каждый знал своё место, каждому дали определённое задание. Десятки людей со спокойными, сосредоточенными лицами выходили из дверей штаба, разнося по городу распоряжения Ленина и Сталина.
Сталин предложил прежде всего взять на учёт оружие. Комиссары полков, арсенала, военных заводов сообщали о наличии винтовок и пулемётов. Представители Военно-революционного комитета подъезжали на машинах к складам, грузили винтовки и патроны и немедленно отсылали на фронт под Пулково. Военно-революционный комитет взял в своё распоряжение легковые и грузовые автомобили. Полки и части гарнизона были приведены в боевой порядок. Где не было комиссаров, там их назначили. В других частях предложили солдатам избрать себе комиссаров.
«Настоящим предписываем дивизиону — гласил приказ Военно-революционного комитета по гвардейскому запасному артиллерийскому дивизиону, — избрать комиссара если таковой не был прислан, привести дивизион в боевую готовность и выполнять распоряжения штаба округа»[379].
Всем прежним сотрудникам штаба Петроградского военного округа, военного и морского министерства было предложено приступить немедленно к исполнению своих обязанностей. Неявившимся грозил революционный суд. По линии железных дорог, по городам и сёлам были разосланы агитаторы широко оповестить трудящихся о перевороте в столице.
Новая власть обращалась непосредственно к трудящимся. Энергичные призывы будили творческую деятельность масс. Красногвардейцы по своему почину производили розыски оружия и немедленно доносили Военно-революционному комитету. На Царскосельском вокзале красногвардейцы заметили бронепоезд с военным грузом. Они оцепили поезд, не допуская посылки его на помощь Керенскому, и предупредили Военно-революционный комитет. Оттуда прислали 50 человек для охраны.
Комиссар броневого дивизиона около 5 часов вечера донёс, что в «броневом отделе собираются отправить в Лугу 4 броневика с весьма подозрительными намерениями»[380]. Комиссар немедленно снарядил броневик, чтобы предотвратить посылку.
Кое-где в городе началось пьянство. Контрреволюционеры тайно продавали спиртные напитки или подбивали отсталые группы солдат на разгром винных складов. Военно-революционный комитет разослал патрули. С помощью комиссаров ближайших частей производились облавы и обыски в подозрительных местах. Спирт отбирали, виновных в продаже и науськивании на разгром складов арестовывали.
Военно-революционный комитет в первые же дни восстания закрыл ряд буржуазных газет. 25 октября красногвардейцы заняли «Русскую волю» — газету, основанную, ещё царским министром Протопоповым, «Биржевые ведомости» — крайне реакционный орган, «Общее дело» — газету Бурцева, и т. п. Пользуясь недостаточной охраной, агенты контрреволюции проникали в типографии газет, увозили шрифты, иногда успевали печатать воззвания. В незакрытых газетах шла безудержная контрреволюционная травля новой власти. Газеты печатали приказы Керенского и бюллетени «комитета спасения».
Военно-революционный комитет закрыл «Новое время», в типографии закрытой газеты стал печатать «Правду». Были закрыты кадетская «Речь» и близкий кадетам «День». В их типографиях стали печатать «Солдатскую правду» и «Деревенскую бедноту». Караулам, охранявшим закрытые газеты, было приказано войти в тесную связь с советом старост рабочих, зорко охранять машины и шрифт, не допускать печатания каких-либо материалов без ведома Военно-революционного комитета.
Со всех сторон Военно-революционный комитет получал сведения о каждом шаге войск. Краснова — Керенского. Доносили комиссары частей, отступивших из Гатчины. Приходили в комитет рабочие, прорвавшиеся через неприятельские патрули. Рядовые телеграфисты предупреждали о движении войск.
Краснов продолжал наступление. Он усиленно собирал сведения о положении в Петрограде. Лично опрашивал бежавших к нему из Петрограда офицеров, юнкеров и студентов. Переговорил по телефону со своей женой, которая жила в Царском Селе, связался с Советом союза казачьих войск в Петрограде и получал от него информацию.
Поздно ночью 27 октября генерал Краснов собрал у себя казачьи комитеты, рассказал о положении дел и предложил атаковать Царское Село на рассвете, когда противнику трудно определить, какие силы наступают. Комитеты утвердили план Краснова. В 2 часа ночи на 28 октября казачьи полки Краснова выступили из Гатчины на Царское Село. В направлении на Красное Село им были посланы лишь небольшие разъезды.
К Царскому Селу казаки приблизились на рассвете 28 октября. На южной окраине города их встретили густые цепи пехоты численностью около батальона. Затрещали выстрелы, началась перестрелка, перешедшая вскоре в упорный бой. Над советскими войсками стали поблёскивать шрапнельные разрывы — наступавшие казачьи сотни были поддержаны артиллерией. Под угрозой обхода с фланга часть цепей пехоты отошла к парку.
В районе казарм и Орловских ворот, ведущих в парк, собралась толпа вооружённых винтовками солдат царскосельского гарнизона. К солдатам подъехали члены казачьего комитета. Офицеры соглашались сдать оружие. Многие из них уговаривали солдат.
Члены местного военно-революционного комитета, большевики царскосельской организации, переходили от одной взволнованной группы к другой, раскрывали перед солдатами провокационную ложь офицеров, читали декреты II съезда Советов о земле и мире. Толпа раскололась: часть её двинулась сдавать оружие казакам, а большинство, увлекаемое большевиками, стало продвигаться вдоль опушки парка в охват левого фланга казаков.
К солдатам подъехал одетый в полувоенное платье Савинков. С речью к солдатам обратился и Станкевич, прибывший на автомобиле из Петрограда. Выступление это едва не кончилось для него печально. Солдаты хотели арестовать Станкевича, но он успел уйти, как сам признался, «хотя и поспешно, но с соблюдением внешнего приличия»[381].
Митингование солдат отразилось и на казаках. Тот же Станкевич рассказывал, что сразу за Царским Селом он наткнулся на кавалерийский отряд. «Вид и настроение казаков» произвели на него «невесёлое» впечатление. Это подтвердили и казачьи офицеры, которые обратились к Станкевичу «с просьбой переговорить с казаками и сообщить им», что «ещё не все в Петрограде на стороне большевиков», убедить казаков, что они вовсе «не идут против всего народа». Речь Станкевича казаки, по его признанию, выслушали молча[382].
На дороге, ведущей из Гатчины, показались автомобили. Это, как описывал позже Краснов, был «Керенский со своими адъютантами и какими-то нарядными экспансивными дамами»