Воззвания, листовки, тюки советских газет были посланы на вокзалы для фронта. Во всех отходящих поездах выделяли вагоны для революционной литературы. Агитаторы, нагружённые листовками и газетами, отправлялись по ближайшим к Петрограду городам и сёлам.
На случай прорыва казаков под Петроградом было решено укрепить Петропавловскую крепость. Вызвали с крейсера «Аврора» матросов для усиления гарнизона крепости. «Авроре» поручили обеспечить подход какого-нибудь миноносца поближе к Петропавловке.
Пятьдесят матросов с крейсера «Аврора» вызвали на охрану Смольного.
Комиссару морского полигона было предложено двинуть всю артиллерийскую прислугу в крепость. Из Усть-Ижорских лагерей с артиллерийского полигона вызвали полевые орудия.
Фабрично-заводскому комитету Ижорского завода в Колпине Военно-революционный комитет предложил выслать все исправные бронемашины, находившиеся в ремонте.
По всем пехотным полкам Петрограда и его округа был отдан приказ выбрать из бомбомётных команд по 8 человек, умеющих обучать бомбометанию и выслать их в Смольный, в распоряжение Военно-революционного комитета. Комитету команды мастеровых по изготовлению ручных снарядов было предложено выделить 20 товарищей.
Штабу Красной гвардии было предписано отправить к 7 часам утра 29 октября к Московской заставе 20 тысяч человек для рытья окопов.
Комиссару форта «Ино» была послана телеграмма: «Положение в Гельсингфорсе надежное. Немедленно высылайте с форта в Петроград в распоряжение Военно-революционного комитета три тысячи вооружённых человек с артиллерией»[397].
Посланцы Военно-революционного комитета привезли оружие из полков, расположенных в Финляндии. Член областного комитета армии, флота и рабочих Финляндии Гусев доставил из 2-го пехотного запасного полка больше тысячи винтовок и патронов к ним.
Военно-революционный комитет призвал к отпору Керенскому — Краснову гарнизоны ближайших районов. Был разослан следующий приказ:
«Командиру гвардейского запасного кавалерийского полка, Новгородскому Совету рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, по Селищенскому гарнизону и гарнизону с. Медведь и пр. № 1565. 28 октября 1917 г.
Военно-революционный комитет Всероссийского центрального исполнительного комитета Совета рабочих и солдатских депутатов предписывает всем вышеуказанным войскам немедленно по получении сего приказа сформировать батальоны для отправки в Петроград и занятия станции Дно и прочих пунктов, сообразуясь с обстоятельствами.
Все батальоны должны быть снабжены достаточным количеством провианта и боевых припасов»[398].
Приказ вызвал многочисленные отклики. Из многих городов сообщали о принятых мерах. Командир 428-го Лодейнопольского полка донёс, что эшелон в 500 штыков с пулемётными, бомбомётными и миномётными командами прибудет в Петроград 29 октября утром[399]. Кстати, это сообщение было кем-то задержано и доставлено в «комитет спасения», который выдал батальон за войска, верные свергнутому правительству.
Советам рабочих и солдатских депутатов городов, лежащих на пути движения войск с фронта, Военно-революционный комитет предложил: 1) взять всю власть в городе и уезде в свои руки,
2) никаких приказаний Керенского и его приверженцев не исполнять,
3) установить немедленно строгий контроль над всеми общественными учреждениями…
4) не пропускать… войск, идущих против революционного Петрограда[400].
Военно-революционный комитет работал непрерывно. Не переставая в комитет шли рабочие, красногвардейцы за распоряжениями. Людской поток заливал лестницы, заполнял приёмную Военно-революционного комитета.
Вся работа шла под непосредственным руководством Ленина и Сталина. Они почти постоянно находились в одной из комнат Военно-революционного комитета. Они отдавали распоряжении о вызове войск, рассылали членов Центрального Комитета проверять выполнение приказов. В той же комнате часто появлялся Дзержинский. На его долю выпала борьба с эсеро-меньшевистским саботажем. К нему стекались сведения о контрреволюционной работе армейских и флотских комитетов. Дзержинский предписывал Морскому военно-революционному комитету по поводу Центрофлота, находившегося в руках эсеро-меньшевиков:
«Военно-революционным комитетом предписывается революционному Морскому комитету членов бывшего Центрофлота, не желающих помогать в работе укрепления и спасения русской революции, отправить немедленно в Кронштадт до выяснения политического положения страны»[401].
Огромную работу вёл Свердлов. Он хранил в своей памяти неисчислимое количество имён. К нему обращались за характеристикой людей, прежде чем возложить на них ответственное поручение. Свердлов следил за тем, все ли большевики освобождены из тюрем, куда их посадило Временное правительство. Его громкий голос, отдававший распоряжения, покрывал шум, стоявший в приёмной Военно-революционного комитета.
Ленин лично проверял готовность петроградского пролетариата к борьбе. Владимир Ильич приезжал на заводы, побывал на позициях.
Неутомимой деятельности Владимира Ильича не было границ. Он успевал буквально везде. Его весёлая улыбка, бодрый вид, спокойный голос всюду вносили непоколебимую уверенность в правоте начатого дела. Он взвешивал и проверял настроение масс, определял их готовность к борьбе.
Пролетарский Петроград спешно мобилизовал свои силы для отпора войскам Керенского.
Непримиримые враги советской власти в свою очередь лихорадочно готовились к вооружённому выступлению внутри столицы, согласуя свои действия с генералом Красновым. Представители «комитета спасения родины и революции» посещали казармы, пытаясь поднять солдат против советской власти. Ни одной воинской части не удалось им уговорить выступить на защиту Керенского. Были у казаков. Там тоже ответили неопределённо. Только казачьи офицеры обещали вывести полки, если хоть какая-нибудь пехотная часть выйдет на улицу. Твёрдо сговориться удалось лишь с некоторыми военными училищами, да и то главным образом с командным составом.
Энергии на организацию мятежа было потрачено много, но реальная сила оказалась до смешного малой.
В бумагах «командующего войсками «комитета спасения» генерального штаба полковника Полковникова», как он себя именовал в приказах, осталась запись на оборотной стороне афиши. Вот она:
«Мобилизационный
а. Николаевский инженерный — 200 штыков (связь Ю. Вайнштейн) 2 роты.
б. Увечного батальона — 130 человек, штыков (казаки) прапорщик Шатилов (связь).
в. Владимирское училище — 150 человек (2000 винт.12 пулемётов патроны).
г. Павловское училище — 300 человек (без винтовок).
д. Константиновское артиллерийское (?).
е. Михайловское артиллерийское (?).
ж. Николаевское кавалерийское (?).
з. Инженерная школа прапорщиков (50 чел.) + винтовки без патронов.
Броневики.
Орудия.
Легковые автомобили.
Грузовики.
Питание.
Вода.
Связь.
Интендантство.
Санитары»[402].
Всего каких-нибудь 830 человек, разбросанных по городу, многие без винтовок. Подымать бунт с такими силами было явной авантюрой. Единственная надежда была на неожиданность: внезапный удар по советским войскам с тыла, когда корпус Краснова — Керенского будет атаковать Петроград в лоб, мог расстроить ряды защитников пролетарской революции.
Вечером 28 октября в Петроград от Керенского вернулся Станкевич. Он нашёл в «комитете спасения» большое оживление. Говорили о связи со всеми частями гарнизона. Считали себя распорядителями «весьма солидной вооружённой силы»[403].
Организацией антисоветского мятежа руководили эсеры. Секретарь военной комиссии Центрального комитета партии эсеров Ракитин-Броун на процессе эсеров в 1922 году так рассказывал об этом:
«Я, Краковецкий и Брудерер созвали заседание военной комиссии, на котором было решено выступить как только войска Керенского подойдут близко к Петрограду. Соответственно этому мы укрепили те связи с эсеровскими ячейками, которые имелись во всех юнкерских частях. Связь хорошая была с Константиновским артиллерийским училищем, Михайловским артиллерийским, Павловским, Владимирским пехотными и Николаевским инженерным. Завели хотя и слабую связь с Николаевским кавалерийским. 8, 9, 10 ноября (26, 27 и 28 октября старого стиля. — Ред.) от этих училищ у нас дежурили представители. 10 ноября я был на свидании с Гоцем. Гоц заявил, что «комитет спасения родины и революции» назначил в качестве руководителя восстанием полковника Полковникова»[404].
Поздно вечером 28 октября состоялось тайное заседание «комитета спасения», на котором был выработан окончательный план вооружённого восстания. В первую очередь был намечен захват Центральной телефонной станции и Михайловского манежа, где стояли броневые машины. Восстание должно было начать Николаевское инженерное училище. Павловское и Владимирское училища соединёнными силами должны были захватить Петропавловскую крепость. К восставшим предполагалось присоединить ударников из дворца Кшесинской и общими силами овладеть Смольным. Выступление приурочивалось к моменту приближения отрядов Краснова, которые, по сообщению Станкевича, можно было ждать через день, т, е. 30 октября.
Но непредвиденное обстоятельство ускорило провал эсеровской авантюры. В ночь на 29 октября патруль Петропавловской крепости задержал у дворца Кшесинской двух подозрительных, которые вышли из дворца и намеревались сесть в поджидавший их автомобиль. Красногвардейцы заметили, что один из задержанных пытался что-то выбросить из кармана во время пути. Об этом было сообщено коменданту крепости, куда доставили задержанных. Арестованный оказался членом Центрального комитета партии эсеров Брудерером. При обыске обнаружили документы. По документам было уста