Цель призыва — противопоставить съезд городских и земских самоуправлений II съезду Советов.
«Комитет» немедленно приступил к работе. Юнкера по приказу полковника Рябцева заняли думу и Манеж. Они хотели было проникнуть в Кремль, но солдаты, охранявшие его, отказались их пропустить.
Штаб Военно-революционного комитета — Московский Совет.
В то время как в городской думе создавался орган контрреволюции, в полночь 25 октября открылось заседание Военно-революционного комитета. Меньшевики попытались затруднить работы длинными, бесплодными разговорами. Юнкера Рябцева уже проходили по улицам вооружёнными отрядами, нужны были срочные меры. Требовались энергичные действия, а меньшевики в это время предлагали прежде всего пополнить Военно-революционный комитет представителями других учреждений. Военно-революционный комитет отверг предложение меньшевиков. Он послал в Государственный банк, на Неглинном, караул из 56-го пехотного полка. Занятие вокзалов было поручено железнодорожным военно-революционным комитетам. Всем районам было отдано по телефону распоряжение:
«Собраться избрать революционный центр в районе, определить, что занимать в районе (здания, помещения и т. д.), немедленно вооружаться (занимать склады оружия), связаться с революционным центром в Совете и партии»[487].
На охрану Московского Совета вызвали роту самокатчиков. Военно-революционный комитет, согласно указаниям Партийного центра, послал солдат закрыть буржуазные газеты: «Русское слово», «Утро России», «Русские ведомости» и «Раннее утро».
К 4 часам утра все типографии этих газет были опечатаны.
По гарнизону был разослан приказ, в котором сообщалось о восстании в Петрограде и необходимости поддержать его.
Военно-революционный комитет объявлял:
«1) Весь московский гарнизон немедленно должен быть приведён в боевую готовность. Каждая воинская часть должна быть готова выступить по первому приказанию Военно-революционного комитета.
2) Никакие приказы и распоряжения, не исходящие от Военно-революционного комитета или не скреплённые его подписью, исполнению не подлежат»[488].
Этого было явно недостаточно: нужно было вызвать части к Совету и дать им указание занять Кремль и другие правительственные места. Товарищ Ярославский предлагал немедленно занять Манеж и тем самым обезопасить подступы к Кремлю, но предложение не было принято.
Е.М.Ярославский.
Специально для руководства работой районов была создана комиссия по организации районов. Комиссия предложила всем районным Советам наметить лиц, которые считались бы комиссарами Военно-революционного комитета в районах.
Этим комиссарам предлагалось не ждать инструкций, а сейчас же своей властью назначить комиссаров во все воинские части, утвердить комиссаров милиции и почты, организовать с помощью Красной гвардии охрану района.
Военно-революционный комитет работал непрерывно. Звонили из районов со всех концов города, требовали инструкций, спрашивали, нужно ли и куда направлять части. Но ответы получались неопределёнными. Чувствовалось, что Военно-революционный комитет не имеет плана восстания, не проявляет необходимой решительности.
Больше всего волновал рабочих вопрос об оружии. Рябцев предусмотрительно отобрал у солдат винтовки. Всю ночь 25 октября приходили в Совет делегаты от полков, от Красной гвардии за оружием. Районы присылали своих комиссаров с заданием: не возвращаться без оружия.
Оружие можно было достать в кремлёвском арсенале. Военно-революционный комитет назначил комиссаром Кремля Ем. Ярославского. С почтамта вызвали О. Берзина и утвердили его комиссаром арсенала по выдаче оружия. Комиссарам предложили выехать в Кремль, предупредив, что с утра из районов приедут за оружием.
В Кремле стояли батальон и одна рота (всего пять рот) большевистски настроенного 56-го полка и команда при арсенале.
В Кремле находились также главная квартира командующего войсками полковника Рябцева, штаб украинских формирований, много офицерства. В их распоряжении было 2 броневика.
Надо было принять какие-либо меры против находившихся в Кремле враждебных сил, а этот вопрос Военно-революционный комитет не решил.
Правда, Военно-революционный комитет совместно с Партийным центром вынес решение об усилении гарнизона Кремля. Выбор пал на 193-й пехотный запасный полк, расквартированный в Хамовниках. Были все основания рассчитывать на его преданность Совету.
Тотчас же, в ночь на 26-е, комиссар Кремля Ем. Ярославский отправился в Хамовники. Ярославский передал приказ Военно-революционного комитета. Дежурные члены полкового комитета тихо, без шума подняли роту. К 5 часам утра рота прибыла в Кремль.
Берзин явился в арсенал. Солдаты команды проводили его на квартиру начальника арсенала генерал-майора Кайгородова. Склад был открыт. Вооружили роту 193-го полка.
Рано утром 26 октября районные партийные центры и военно-революционные комитеты прежде всего позаботились отправить в Кремль красногвардейцев с требованиями на оружие. Но к арсеналу удалось пройти только трём грузовикам, так как Манеж против Троицких ворот, через которые можно было попасть в Кремль, был занят ещё ночью юнкерами. Оказалось, что Рябцев, узнав о вводе роты 193-го пехотного запасного полка, приказал юнкерам оцепить Кремль. Прибывавшие из районов машины были захвачены юнкерами. Три прорвавшихся в Кремль грузовика, получившие оружие, так же были перехвачены юнкерами.
Войска Военно-революционного комитета остались без оружия, районы не получили ни одной винтовки из арсенала.
В районах Москвы настороженно ждали приказа о выступлении.
Красногвардейцы у Московского Совета.
Рисунок А. М. Ермолаева.
Ночью 25 октября в Замоскворечье состоялось заседание Исполнительного комитета районного Совета. Избрали военно-революционный комитет из 5 товарищей.
Военно-революционный комитет назначил комиссара в качестве уполномоченного Московского военно-революционного комитета.
Утром 26 октября. Замоскворецкий военно-революционный комитет занял районную милицию и сместил комиссаров правительства. В Военно-революционный комитет вызвали Красную гвардию. Заняли электростанцию «Общества 1886 года». Это дало возможность охранять Замоскворечье со стороны Москворецкого моста. Кроме того обладание станцией позволяло прекращать освещение в районах, занятых белыми.
Здание Военно-революционного комитета тщательно охраняли на случай нападения белых. Ждали нападения студентов Коммерческого института. В районном комитете большевиков установили постоянное дежурство.
В Хамовниках 25 октября вечером в студенческой столовой — проезд Девичьего поля № 6 — собрался пленум районного Совета с активными работниками фабрик и заводов. Настроение у всех было приподнятое, боевое. Докладчики с мест сообщали, что массы готовы к восстанию. На этом же собрании поздно ночью избрали военно-революционный комитет. Он приступил прежде всего к учёту оружия. Налицо оказалось: 15 старых винтовок в районном комитете большевиков, с десяток на фабриках, да несколько револьверов. Всё это — на сотню красногвардейцев. Были в запасе ещё ручные гранаты, изготовленные тайком рабочими фабрики «Каучук». Обратились тогда в 193-й полк, но оказалось, что там почти всё оружие отобрано Рябцевым. Удалось получить в «штрафной роте десяток винтовок и сотни две патронов. По распоряжению военно-революционного комитета на заводах организовали охрану. При студенческой столовой организовали санитарный пункт.
Утром 26 октября Сущевско-марьинский Совет вырвал десятка два красногвардейцев военно-артиллерийского завода. Все утро в Совет приходили с фабрик и заводов узнать о новостях. После полудня открылось экстренное совещание Совета, на котором избрали военно-революционный комитет.
На Пресне революционный комитет образовался 25 октября, в Сокольническом районе — в ту же ночь, в Железнодорожном — 25 октября. В других районах — 25 и 26 октября.
По районам было организовано изъятие оружия. Бывали случаи, когда красногвардейцы с винтовками без патронов обезоруживали хорошо вооружённых офицеров и юнкеров.
Однако только после занятия комиссариатов милиции районы смогли широко провести конфискацию оружия не только на улицах Москвы, но и по квартирам офицеров и буржуазии. Повсеместный захват комиссариатов произошёл 26 октября почти без сопротивления: дело свелось к смещению старых комиссаров и назначению новых.
Незанятым осталось управление милиции города Москвы.
Впоследствии, при наступлении юнкеров на Московский Совет, оно послужило для них одним из важнейших опорных пунктов.
Московский комитет партии большевиков 26 октября выпустил воззвание к рабочим и солдатам с призывом перейти в наступление.
Но в 4 часа дня того же 26 октября районными военно-революционными комитетами была получена телефонограмма из Московского военно-революционного комитета, предлагающая воздержаться от наступательных действий. Все терялись в догадках, — что случилось.
А произошло следующее. Мероприятия московских большевиков застали полковника Рябцева врасплох, как ни тщательно собирал он силы. Телеграф захватили революционные войска.
В Кремле находились большевистские части. 25 октября Исполнительный комитет Совета солдатских депутатов, — а он находился в руках эсеров, — срочной телефонограммой предложил всем войскам воздержаться от выступлений без призыва Совета солдатских депутатов.
Но части гарнизона выходили по вызову Военно-революционного комитета. 26 октября Рябцев отдал приказ:
«Не поднимать никакой гражданской войны, стоять твёрдо на страже безопасности и порядка, во всех частях и во всех гарнизонах принять все меры к охране национальных ценностей»[489].
А части и гарнизоны избирали свои военно-революционные комитеты. Из городов области в штаб поступали неутешительные сведения. Ставка обещала прислать подкрепления только к 30 октября. Туда послали специального депутата ускорить присылку. Артиллерии у Рябцева не было вовсе. Оставалась одна надежда: оттянуть схватку, выиграть время. Непредвиденное обстоятельство помогло Рябцеву. Утром 26 октября, узнав, что юнкера задерживают грузовики, присланные за оружием в Кремль, Военно-революционный комитет заявил по телефону протест Рябцеву. Полковник, притворив