В районах переговоры с юнкерами вызывали недоумение, а порой и прямое возмущение. Всюду лихорадочно создавали отряды Красной гвардии, готовили продовольствие. На заводах и фабриках рабочие поднимались на восстание. Районные Советы кишели, как муравейники. И вдруг известие о переговорах!
Когда в Замоскворецком районном комитете было доложено о переговорах, присутствующие не хотели верить. Началось собрание. Выступили рабочие. Они говорили, что в городе готовится мятеж, во всех казармах офицеры ведут контрреволюционную агитацию. Юнкеров ротами отправляют в центр, а студентам раздают оружие.
Собрание в районном комитете решило протестовать против переговоров. В Военно-революционный комитет послали делегатов, для того чтобы настаивать на более решительных действиях.
Одновременно направили делегацию по полкам, стоявшим в районе, выяснить их настроение. Солдаты встретили делегатов восторженно. В 55-м полку делегата подняли на руки и носили по ротам. Все обещали поддержать выступление. Такую же встречу оказали делегатам в 196-й дружине.
То же происходило и в других районах. Офицеры исчезли из полков. Они ушли к Рябцеву. Солдаты без командиров шли к Совету. Со всех концов города тянулись отряды солдат.
— Куда? — тревожно спрашивали обыватели.
— К Совету! — отвечали солдаты, шедшие часто без оружия.
Здание Совета было переполнено. В комнатах, коридорах, во дворах — всюду — толпились солдаты, а на площади появлялись всё новые группы.
Меньшевики в своей газете «Вперёд» писали, что караульные в Совете пьяны. На следующий день меньшевики вынуждены были принести извинения и напечатать опровержение[496].
На площади перед Советом соглашатели, пользуясь скоплением солдат, устраивали летучие митинги. Уговаривали разойтись, вели среди них контрреволюционную агитацию. Военно-революционному комитету пришлось запретить эти митинги.
Под давлением районов Военно-революционный комитет, в свою очередь, старался использовать переговоры для собирания сил. Развернулась кипучая деятельность. Утром состоялось заседание, принявшее ряд необходимых мер. В остальное время постоянно дежурили члены комитета, принимавшие донесения. Рядом в комнате работал штаб Военно-революционного комитета. Приходили комиссары из районов. Докладывали о работе, получали указания. По ряду вопросов тут же устраивались короткие совещания. Военно-революционный комитет устанавливал связи с воинскими частями. Прикреплял к полкам политических организаторов, «попечителей», как их называли на заседании комитета. Была разработана инструкция районным военным комиссарам. В их подчинение передали милицию и Красную гвардию.
Много внимания было уделено организации продовольственного дела, чтобы не оставить население огромного города без хлеба. Были назначены продовольственные комиссары при районных Советах. В целях борьбы с пьянством Военно-революционный комитет решил конфисковать запасы спирта. Патрули получили приказ обходить ночные чайные. В случае торговли спиртом владельцев арестовывать.
При штабе Военно-революционного комитета был создан стол разведки. Разведчики из солдат и красногвардейцев проникали в думу, в район скопления юнкеров, собирали необходимые сведения. Много было добровольных разведчиков, доставлявших сообщения о передвижении войск, о настроении в лагере противника. Военно-революционный комитет мобилизовал транспорт, реквизировал много автомобилей. Рабочие завода АМО предоставили 50 машин. 2 и 22-я автомобильные роты отдали себя в распоряжение Военно-революционного комитета.
Эсеры и меньшевики распространяли по Москве клеветнические слухи. Газеты соглашателей лгали о ликвидации восстания в Петрограде.
Связи с Петроградом не было. Решено было связаться со столицей через Викжель. Там ответили, что они сохраняют «нейтралитет» и потому не позволяют разговаривать с Петроградом, но сами могут вызвать кого-нибудь к телефону и спросить, что нужно. Однако на вопросы, каково военное положение в столице, следовал всё тот же ответ: «нейтралитет» не позволяет отвечать. Удалось только выяснить состав Совета народных комиссаров.
После напрасных попыток обойти «нейтралитет» — кстати, он не помешал представителю Викжеля сидеть два дня в «комитете общественной безопасности»— было решено занять силой комнату Викжеля, где стоял телефон. Оказалось, что прямой провод Викжеля из Петрограда идёт через телефонную станцию Северной дороги. Там в главном дорожном комитете руководят большевики. Через некоторое время уже разговаривали с Петроградом. Так была установлена телефонная и телеграфная связь Военно-революционного комитета с Петроградом.
Большевики перехватывали телеграммы Викжеля. Из одной телеграммы узнали, что в Ярославле на пристани «Кавказ и Меркурий» лежат винтовки. Железнодорожный военно-революционный комитет предупредил Партийный центр. Тот немедленно командировал представителя в Ярославль.
Военно-революционный комитет утвердил общий план боевых действий революционной армии:
«1. Все военные действия направляются к одному центру.
2. Роль районов заключается в планомерном стягивании к центру своих военных сил. Сепаратные операции предусматриваются, поскольку они не нарушают общего плана.
3. Не упускать из виду, что тыл для районов небезопасен и что может явиться возможность операций революционной армии вне Москвы.
4. Действовать решительно и энергично»[497].
Военно-революционный комитет утвердил этот план, но по настоянию скрытых противников восстания и колеблющихся было сделано следующее дополнение к плану:
5. Наивозможно меньшее пролитие крови.
6. Охрана безопасности населения»[498].
В течение дня Военно-революционный комитет добился ещё одного успеха: были переизбраны все комитеты 1-й запасной артиллерийской бригады. На совместном собрании бригадного, батарейных и командных комитетов было решено подчиняться только Военно-революционному комитету. Тут же на собрании артиллеристы избрали свой военно-революционный комитет, который стал фактическим хозяином бригады.
Артиллеристы Москвы остались с большевиками.
Меньшевики, члены Военно-революционного комитета, знали о подготовке Рябцевым выступления. Они ультимативно предложили принять следующие условия совместной работы:
1) подпись всех семи членов Военно-революционного комитета на всех бумагах. При подписи одним-двумя членами меньшевики оставляют за собой право обратиться к населению при помощи газет и листовок,
2) послать от Совета рабочих депутатов представителя в «комитет спасения» при городской думе,
3) выполнение всех соглашений, достигнутых в переговорах с штабом округа.
Меньшевики полагали расстроить работу Военно-революционного комитета, заставить его пойти на уступки. Выступление лакеев буржуазии целиком отвечало интересам контрреволюционного «комитета общественного спасения».
Военный штаб белогвардейцев — Александровское военное училище.
Белогвардейцы на Арбатской площади в дни октябрьских боёв.
Предложение меньшевиков было отвергнуто, и они вышли из состава Военно-революционного комитета.
Тем временем контрреволюционный «комитет общественной безопасности» тоже не дремал. Рябцев вызывал к себе командиров частей. Он пытался вызвать какую-нибудь боевую единицу из окрестностей Москвы или из области. Но командиры приходили и на вопрос — «А солдаты?» — безнадежно махали рукой:
— Там! У Совета.
Рябцев лихорадочно метался по школам прапорщиков, юнкерским училищам. Юнкера активно готовились. Уже второй день они разъезжали, вооружённые, по городу на грузовиках. На Арбате юнкера раздавали винтовки студентам-белогвардейцам, всевозможным добровольцам и направляли их в Александровское военное училище.
Ещё 26 октября Рябцев обратился к студентам с призывом немедленно явиться в Александровское военное училище. По инициативе кадетов студенты стали записываться в дружины. 27 октября в богословской аудитории собрались все факультеты Московского университета. Заслушали доклады Лазаревского и Коммерческого институтов. Без прений, даже не голосуя, приняли резолюцию о вооружённой поддержке штаба округа, городской думы и Временного правительства.
Совет офицерских депутатов еще утром 27 октября организовал собрание офицеров, сторонников Временного правительства, и разработал подробный план разгрома Советов и разоружения революционных частей. Об этом тайно сообщили штабу Военно-революционного комитета два офицера лекторских курсов, организованные летом 1917 года культурно-просветительным отделом Совета солдатских депутатов. Но больше всего надежд возлагали белые на Ставку. Из Москвы с ней разговаривали несколько раз. Утром 27 октября с фронта пришла телеграмма:
«От имени армий фронта мы требуем немедленного прекращения насильственных большевистских действий, отказа от вооружённого захвата власти, безусловного подчинения действующему в полном согласии с полномочными органами демократии Временному правительству, единственно могущему довести страну до Учредительного Собрания — хозяина земли русской. Действующая армия силой поддержит это требование.
Начальник штаба верховного главнокомандующего — Духонин.
Помощник начальника штаба верховного главнокомандующего — Вырубов.
Временно исполняющий должность верховного комиссара при Ставке подполковник — Коналевский.
Председатель армейского комитета — Перекрестов»[499].
Кроме угроз ничего реального в телеграмме не было. Правда, Духонина поддержал своим авторитетом соглашательский армейский комитет.
Вслед за этим главнокомандующий Западного фронта генерал Балуев срочно телеграфировал Рудневу:
«На помощь против большевиков в Москву двигается кавалерия. Испрашиваю разрешения Ставки выслать артиллерию»