Балуев в тот же день сообщил Духонину, что положение в Москве тяжёлое, своими силами не надеются побороть выступление большевиков, очень просят прислать войска и, главное, артиллерию.
Духонину стало ясно, что положение становится угрожающим. Он изменил маршруты частей, двигавшихся в Тулу, Брянск, Орел, добавил артиллерию и всё послал в Москву.
Днём 27 октября прибыла, наконец, телеграмма Рябцеву, в копии Рудневу:
«Для подавления большевистского движения Ставкой посылается в ваше распоряжение гвардейская бригада с артиллерией с Юго-западного фронта — начнет прибывать в Москву 30 октября — и с Западного фронта — артиллерия с прикрытием. Необходимо, чтобы части до прибытия в Москву были встречены вашими делегатами. Необходимы решительные действия совокупными силами для полного подавления мятежников, поднявших, смуту в сердце России.
Начальник штаба верховного главнокомандующего — Духонин»[501].
Рябцев понял, что времени терять нельзя. Большевики всё усиливались. Артиллерия с Западного фронта, если ей не помешают, — об этом пока ещё не думал и, — должна прибыть не позже 28 октября. К тому же штаб округа надеялся, что переговоры и разлагающая работа эсеро-меньшевиков внесли неустойчивость в ряды революционных войск.
Рябцев резко изменил позицию. Ещё вчера он соглашался договориться о вооружении рабочих. Под этим предлогом он добился вывода из Кремля большевистской роты 193-го запасного пехотного полка. Потом он категорически потребовал вывода из Кремля и большевистски настроенного 56-го пехотного запасного полка. 27 октября все переговоры велись вокруг вопроса о замене солдат юнкерами. Сейчас, в 7 часов вечера, 27 октября, Рябцев оборвал переговоры с представителями Военно-революционного комитета и предъявил ультиматум о сдаче Кремля, роспуске и предании суду Военно-революционного комитета. Срок ультиматума — пятнадцать минут.
Ультиматум подействовал, как ушат холодной воды. Надежды на мирный исход конфликта исчезли, как дым. Военно-революционный комитет убедился, что Рябцев явно тянул с переговорами, чтобы выиграть время. Ультиматум отвергли. Немедленно стали приводить в действие все меры, намеченные на случай вооружённой борьбы. Районным комиссарам города Москвы разослали приказ быть в полной боевой готовности. Немедленно выслать к Совету отряды.
Воинским частям разослали телефонограмму с требованием выполнять только распоряжения Военно-революционного комитета.
Для зашиты Совета Военно-революционный комитет вызвал из Замоскворечья отряд «двинцев».
«Двинцами» в Москве называли солдат Западного фронта, главным образом из V армии. Они были арестованы в разных частях на фронте по обвинению в большевистской агитации и посажены в тюрьму города Двинска, — отсюда их название. Позже их перевели в Москву, в Бутырскую тюрьму. Среди «двинцев» было много членов ротных и полковых комитетов.
«Двинцы» долго сидели без суда, даже без конкретных обвинений. 200 заключённых «двинцев» объявили голодовку, требуя немедленного разбора их дела. Военно-судебные власти находились в большом затруднении и заявили, что документы по делам арестованных «двинцев» якобы утеряны. Большевики подняли кампанию за освобождение арестованных. Солдаты московского гарнизона дружно требовали выпустить «двинцев».
В Московский Совет и Военное бюро приходили делегации с резолюциями. Солдаты не только требовали освобождения «двинцев», но упрекали Совет в медлительности и нерешительности. «Довольно слов, пора перейти к делу», — требовали солдаты, выражая свою готовность к борьбе.
По требованию московской организации большевиков и настоянию большевистской фракции Московского Совета «двинцы» во второй половине сентября были освобождены из Бутырской тюрьмы. Всех их было около 860 человек, однако 22 сентября удалось добиться освобождения только 593 человек. Остальные были освобождены уже в дни октябрьских боёв.
«Двинцы» рвались в бой, они оказались прекрасными агитаторами и организаторами. Московский комитет большевиков поручал им проведение митингов не только в войсковых частях, но и на фабриках и заводах.
Е. Н. Сапунов.
Когда в 10 часов вечера 27 октября вызванный Военно-революционным комитетом к Совету отряд «двинцев» проходил по Красной площади, их остановили юнкера.
— Куда вы? — спросил какой-то полковник.
— На охрану Московского Совета.
— Мы охраняем центр, — ответил полковник и приказал «двинцам» сдать оружие.
Солдаты запротестовали. Полковник выхватил револьвер и уложил на месте командира «двинцев» Сапунова. Помощник убитого успел крикнуть: «В цепь!» Сражение было непродолжительным. Раненые и убитые были с обеих сторон, но «двинцы» пробились к Совету, захватив с собой всех раненых.
Открытые военные действия начались.
В момент получения ультиматума происходило собрание районных дум. Там должно было собраться несколько сот активных большевиков. Военно-революционный комитет поспешил их предупредить об ультиматуме.
Прорыв «двинцев» через Красную площадь.
Рисунок В. В. Щеглова.
Все 17 районных дум, из которых 11 были большевистскими, собрались в 6 часов 30 минут в Сухаревском народном доме. Большевики решили избрать новый центр из районных дум, чтобы противопоставить его контрреволюционной центральной городской думе. Собралось около 400 человек. Едва открылось совещание, как один из гласных, князь Д И. Шаховской, кадет, заявил, что «мер к оповещению всех гласных принято не было» и собрание, по его мнению, подобрано[502]. Поднялся шум. Шаховского заставили взять свои слова обратно. Председатель собрания, прерываемый неё время криками протеста со стороны кадетов и cоглашателей, рассказал, зачем собрано совещание, и огласил конкретные предложения:
«1. Выразить полное доверие Московскому военно-революционному комитету, как единственному местному органу правительства.
2. Немедленно организовать межрайонный совет районных дум по два гласных от каждой думы и по одному от управы.
3. Совет избирает из своей среды исполнительное хозяйственно-революционное бюро из семи лиц.
4. Вменить в обязанность бюро немедленно выработать проект мероприятий по вопросам продовольственного распределения и снабжения, городских финансов и охране революционного порядка в Москве и окрестностях.
5. Выработанный проект по одобрении его межрайонным советом представить в Московский военно-революционный комитет для немедленного проведения его в жизнь»[503].
Предложение голосовать этот проект без прений вызвало новый взрыв криков. Кто-то требовал слова, другие бурно протестовали. Вдруг на эстраде появился член Военно-революционного комитета М. Ф. Владимирский с внеочередным заявлением:
«Командующий войсками Рябцев предъявил Военно-революционному комитету требование распустить себя в течение пятнадцати минут. Комитет выполнить это требование отказался, и площадь уже обстреливается контрреволюционными частями. Комитет предлагает прекратись разговоры и всем социал-демократам-интернационалистам (большевикам) немедленно отправиться на места и быть готовыми к событиям»[504].
Кадеты и соглашатели — меньшая часть собрания — шумно покинули зал. Оставшиеся утвердили резолюцию и бросились в районы.
Ночью 27 октября на совместном совещании членов Военно-революционного комитета и Партийного центра было решено призвать московский пролетариат к всеобщей забастовке и собрать все силы для разгрома белогвардейцев.
Переулки, ведущие к зданию Совета от Большой Никитской, уже были заняты юнкерами. Учитывая опасность захвата Совета белыми, решили разбиться на два центра: один должен был остаться в здании Совета, другой — перейти в один из районов. Между 4 и 6 часами утра 28 октября большинство членов Партийного центра перешло из здания Совета в Городской район. В том же районе был создан «запасный штаб» на случай разгрома Военно-революционного комитета.
Нужно было оповестить полки и вызвать верные части к Совету. Члены Военно-революционного комитета разъехались по районам где ждали только призыва.
Когда сведения об ультиматуме Рябцева разнеслись по Совету, на сцену снова выползли меньшевики, только утром вышедшие из состава Военно-революционного комитета. Политические маклера вновь предложили своё посредничество для переговоров с «комитетом общественного спасения».
Соглашателей удалили из здания Совета.
На месте остались только те, кто был готов победить или умереть за власть Советов.
Рябцев тщательно подготовился к наступлению. Москва и весь округ были объявлены на военном положении. Всем гарнизонам округа было приказано подготовить части и по первому требованию Рябцева выслать в Москву.
Всем командирам полков гарнизона Москвы Рябцев по телефону приказал немедленно сформировать отряды и направлять их в Александровское военное училище в распоряжение полковника Кравчука, помощника командующего войсками округа. Туда же были вызваны студенческие дружины и офицеры.
Отряд юнкеров был послан на Ходынку. Ему было дано задание напасть на 1-ю артиллерийскую бригаду и захватить пушки. Если не удастся — испортить их. Во главе отряда шли артиллерийские офицеры, сбежавшие накануне из бригады.
Поздно ночью 27 октября юнкера, разоружив солдатскую разведку, ворвались во двор 2-го дивизиона. Часть юнкеров стала снимать замки с орудий. Другая группа бросилась в конюшню за лошадьми. Убили дежурного, тяжело ранили дневального. Солдаты заметили юнкеров и открыли огонь. Заслышав выстрелы, из всех казарм и бараков, одеваясь на ходу, с винтовками в руках, выскочили артиллеристы. Юнкера, отстреливаясь, бежали. Они увезли с собой два орудия без снарядов. Несколько пушек успели попортить. Налёт белых вызвал среди артиллеристов негодование.