не вырастет? Как будут выживать куры и козы в мире без средств к существованию — без солнца?
Я сыграла большую роль в освобождении огромной тьмы, охватившей королевство. И Райкен, и я обрекли его подданных на медленную смерть от голода. И все ради чего? Он восстановил свои силы и покинул нас, оставив страдать меня, свою пару и бесчисленное множество других людей.
Жестокость, ожидаемая от теней, не оправдалась, но эта альтернатива казалась едва ли не худшей — медленный, отчаянный марш к порогу смерти.
Мне не следовало показывать Райкену, где была заточена его сила.
— Прости, — прошептала я.
— Что? — спросил Эйден, поднося чашку ко рту и делая большой глоток, изучая меня поверх края.
— Ты меня слышал.
Он поставил чашку обратно на стол и откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди.
— Извиняешься за что именно? За ложь мне? Предательство? Измену? Вождение меня за нос? Конец мира?
Легкий смешок сорвался с моих губ, хотя в этой ситуации не было ничего смешного.
— Я сожалею обо всем этом, но не в том смысле, в каком ты думаешь. Я не хотела быть с тобой, Эйден, и я была дурой, когда так думала. Мне следовало сказать это раньше. Мне следовало сказать тебе, что я не хочу тебя, что я хочу кого-то другого. Я не извиняюсь за то, что обладаю магией. Я родилась с ней и ничего не могла с этим поделать, но мне жаль, что я вообще связалась с тобой.
Я встретила его взгляд и собралась с духом.
— Больше всего я сожалею, что я сыграла свою роль в освобождении тьмы.
Эйден фыркнул.
— Ты не хочешь объяснить, что произошло?
— Нет.
Эйден хмыкнул и сделал еще глоток чая.
— Всегда такая скрытная, Далия. Всегда так много лжи.
Он поставил чашку обратно и наклонился, уперев локти в колени, когда его глаза встретились с моими.
— Твоя реакция возле подземелья… Мне тоже жаль, ты знаешь.
Его зрачки сканировали мое лицо, словно пытаясь уловить мое душевное состояние, но выражение моего лица оставалось каменным.
Он уже видел мое слабое место — это подземелье — и ему не нужно было уточнять, насколько глубоко я сломлена.
Он откинулся назад и вздохнул, проводя рукой по лицу.
— Я думал, что, заперев тебя, избавлюсь от этого чувства, но это не сработало. На три месяца я оставил тебя там, желая забыть твое лицо. С тех пор как я впервые увидел тебя много лет назад, я не мог выбросить тебя из головы. Я пытался держаться подальше даже тогда, но посмотри, где мы сейчас, — Эйден махнул рукой между нами и фыркнул. — Ты помнишь, как мы впервые встретились? Ты была тощей малышкой с коротко остриженными рыжими волосами. Я думал, ты мальчик.
Малахия обрезал мне волосы перед тем, как я сбежала в Кембриэль, и, естественно, Эйден, Брэндон и Джордж приняли меня за мальчика. Их замешательство ускользнуло от моего внимания, но когда Эйден упомянул, как странно для мальчика быть названным в честь цветка, я, наконец, поняла, почему меня пригласили в его лоно.
В то время я была слишком напугана, чтобы сказать им обратное.
— Я помню. Тебе потребовались недели, чтобы узнать, что я девушка.
Эйден вздохнул.
— И к тому времени было уже слишком поздно тебя вытеснять. Брэндон и Джордж привязались к тебе. Я привязался.
Мои губы дрогнули при воспоминании. Все было так просто, когда они считали меня мальчиком. Хотя их недоразумения длились несколько недель, впоследствии наши отношения только усложнились, особенно в последующие годы.
— Я знал, что в тебе есть что-то особенное, даже когда мне было четырнадцать. Как будто у тебя был какой-то свет, который исходил глубоко изнутри, но я был единственным, кто мог его видеть. Я не мог оставаться в стороне, как бы ни старался. Я все еще не могу, но мои чувства изменились.
— Я знаю, — ответила я. — К худшему. Из-за того, кто я есть.
Я и не подозревала, что Эйден, узнав правду обо мне, в итоге обернётся для меня своего рода благословением.
Эйден сверкнул глазами.
— Я озлоблен. Ты сбила меня с пути. Ты обманывала и лгала. Я хочу простить тебя, несмотря на все это, но прощение нужно заслужить.
Эйден выдохнул и откинулся на спинку стула.
— Теперь я женат, и завести любовницу полностью противоречит моей морали и убеждениям, особенно такую любовницу, как ты. Какая ты…
Он так и не закончил предложение, но я знала, что он собирался сказать. Я была мерзостью худшего сорта, особенно учитывая его религию и светило добра, которому он поклонялся.
— Для приличия ты останешься моей любовницей по титулу, но не более того.
Хорошо.
— Тогда зачем меня здесь держат? Зачем сохранять за мной титул любовницы, когда ты можешь просто позволить мне вернуться в святилище и возобновить учебу?
Выражение лица Эйдена смягчилось, сменившись чем-то более серьезным. Его глаза встретились с моими, и он понизил голос, как будто произнося заповедь.
— Потому что тебя нужно спасти. За тобой нужно присматривать, направлять. Тебе нужна твердая рука. Это единственный способ победить тьму внутри тебя.
Я усмехнулась, думая, что его заявления были просто шуткой, но выражение лица Эйдена не изменилось.
Мои глаза расширились. Он был… безумным.
— Эйден, я не нуждаюсь в спасении. Я совершала ошибки. Ты совершал ошибки. Мы люди, это то, что мы делаем.
— Нет. Я человек. Ты — нет. Внутри тебя живет что-то темное и мирское, и я спасу тебя. Я изгоню тьму.
Мое сердце упало. Когда Эйден чего-то хотел, он не останавливался, пока не получал это, и это — то, чего он хотел, было невозможным для нас двоих. Невозможно было изменить то, кем я была.
Потеряв дар речи, я проследила взглядом за Эйденом, когда он отодвинул свой стул и встал, поправляя пиджак, который был на нем.
— Однажды ты поблагодаришь меня за это.
Когда он направился к двери, комната закружилась вокруг меня. Реальность обрушилась на меня, как пощечина.
Я бы никогда не выбралась отсюда, из этого дворца, из Камбриэля. Я бы была его пленницей до того дня, пока один из нас не умрет.
— Завтра состоится приветственный бал в честь Континентального саммита. Если ты заботишься о безопасности этого мира, ты будешь вести себя прилично и приветствовать представителей стран рядом со мной.
Он ждал моего согласия, и я ответила ему коротким кивком.
Если выбирать между этим и смертью — пусть лучше покончит с этим и избавит меня от страданий. А если понадобится подтолкнуть его к этому — я подтолкну.
Внутри я уже была мертва.
Глава 8
Далия
Прихожая была богато украшена, наполнена роскошными тканями, свисающими с небольших сводчатых потолков. Настенные бра были ярко освещены, а низко висящие канделябры были заполнены свечами. Эйден и Габриэлла сидели на возвышении на своих тронах, Джордж стоял позади них, шепча личную информацию о каждом вошедшем лидере.
Я стояла в стороне и безучастно смотрела на толпу. Позади меня стоял Брэндон — капитан стражи, которому было поручено дежурство.
У меня не было причин присутствовать, но, несмотря на мои желания, пролежать в постели остаток дня, Брэндон притащил меня сюда. Мне не нужно было быть здесь, я не хотела быть здесь. В поле, оцепеневшая от окружающего, апатичная к происходящим событиям. Усталость все еще висела у меня над головой, как густой туман, и я закрыла глаза.
Брэндон подтолкнул меня локтем.
— По крайней мере, притворись, что тебе интересно.
Мои глаза снова открылись, и я наблюдала за происходящим бесстрастным взглядом, равнодушная к неистовой энергии толпы.
Вошли лорды и леди Земель Смертных, об их прибытии объявил Джордж.
В Стране Смертных не было официальных короля и королевы, поскольку они были разделены на пять небольших государств, управляемых лордами. Их правительство было демократическим, как совершенно права по рождению, требующим, чтобы за каждого лорда проголосовал народ. Хотя Земли Смертных лежали вдоль границы Камбриэля, с таким же успехом они могли бы находиться в другом мире, учитывая их различия. Эйден поднялся со своего трона и коротко поприветствовал их, более напряженные дискуссии были отложены до саммита.
— Перестань ерзать. Все подумают, что тебе некомфортно, — приказал Брэндон.
Сегодня вечером я была одета в одно из тех прозрачных платьев, которые Эйден заставил меня надеть, когда планировал падение своего отца. Шелковое платье состояло из двух высоких разрезов для ног, которые были чуть выше моих бедер, и глубокого выреза, который доходил намного ниже моей груди.
Платье, которое позволило мне соответствовать своему титулу, хочу я того или нет.
Целью своей жизни Эйден сделал следить за тем, чтобы я выглядела здоровее к саммиту. Он не мог допустить, чтобы другие лидеры сомневались в его отношении к любовнице. После недели отдыха и бесконечного запаса пищи и воды мое тело медленно, но верно возвращалось к своему нормальному состоянию. Мешки у меня под глазами исчезли, и мое лицо больше не казалось осунувшимся.
Сильнее, но недостаточно сильна, чтобы сражаться. Если Эйден хотел продемонстрировать силу, пусть будет так. Я бы подыграла, хотя бы потому, что мысль о возвращении в подземелье была слишком мрачной, чтобы с ней можно было столкнуться.
Единственная сила была поверхностной и мимолетной, ее хватало только на то, чтобы создать иллюзию здорового и сияющего внешнего вида. Прямо под этим слоем жизненной силы лежали истощение, усталость. Рунные наручники горели на моих запястьях день и ночь, истощая мою энергию, мою магию, мою душу.
Однако никто не узнал бы об этом, и это было все, что имело значение для моего пленителя. Присутствующие оставались в неведении о моем статусе заключенной. Наручники с рунами на моих запястьях были скрыты объемными красными рукавами моего платья, скрывая тайну моей магии и предательства.
— Мне неудобно, Брэндон, — прошептала я через плечо. — Я ничего не могу с этим поделать. Наручники с рунами горят и зудят — они натирают мне кожу до крови.