Отвратительно.
Мое тело содрогалось от отвращения и ярости, а кожа горела, когда я надвигалась на него, не зная, что делать. Он знал, что это произойдет, но не предупредил.
— А подарок, о котором ты говорил?
Он потер затылок, его крылья поникли, поскольку он избегал смотреть в мою сторону.
— Я не думаю, что поступил правильно. Это было… но сейчас нет, — его взгляд встретился с моим, в его глазах промелькнуло замешательство. — Я не знаю, что пошло не так.
Он вел себя так, словно мог видеть будущее. Я нахмурилась. Мог ли он?
— Ты… ты думал, что станешь моим подарком? — я помахала рукой между нами, совершенно сбитая с толку. — Ты оставил меня в темнице! Бросил меня в самый худший момент моей взрослой жизни, и ты, что? Думал, попытка совокупится со мной будет для меня радостным событием?
Малахия двинулся ко мне.
— Нет, я… это должно было принести тебе радость. Я не понимаю.
Я попятилась от него, останавливая его рукой.
— Ты все время забываешь, что у меня уже есть пара. Поверь мне, когда я говорю тебе, с ним и так слишком тяжело справиться.
Малахии не понравилось это напоминание, ни капельки. Его челюсть сжалась, и он стиснул зубы.
— Как я уже сказал, это можно исправить.
— Нет, — заявила я. — Я не хочу, чтобы это исправляли.
По крайней мере, пока. Мои чувства к Райкену в лучшем случае сбивали с толку. Глубинная часть меня тосковала по нему, в то время как большая часть возмущалась его уходом. Было так много смешанных чувств, когда дело касалось нас двоих, но я не могла отрицать жгучее желание, которое наполняло мои чувства всякий раз, когда я смотрела на него, когда я прикасалась к нему, когда он прикасался ко мне. Я была обязана себе — дать шанс действительно узнать его, разобраться, где заканчивается связь и начинаются искренние чувства.
Из угла комнаты донесся громкий хлопок, и появился Райкен, словно по наитию. Искры молний с треском отражались от его фигуры, серебристые волосы развевались в воздухе, глаза горели металлическим блеском. Его ладонь поднялась, и из нее вылетела странная сила с серебряными тенями, тени, которые казались странно знакомыми. Его сила ударила Малахию прямо в грудь.
Малахия зашипел от взрыва и отшатнулся назад, ударившись о стену. Он рухнул, схватившись за грудь и кашляя маленькими брызгами крови. Чернильно-черные тени обвились вокруг его тела, и глубокий грохот исходил из темного дымного облака, прикрывавшего его.
Райкен швырнул серебристый огненный шар в сторону темных теней, но они проглотили его целиком. Его ладонь поднялась в очередной попытке, но его тело заглушило мой крик.
Я больше не могла этого выносить — боль превратилась в жгучее желание и похоть. Мои внутренности расплавились, и еще один крик сорвался с моих губ.
Глаза Райкена встретились с моим голодным взглядом, и он двинулся вперед с горящим решимостью взглядом, безвольно остановившись передо мной. Его прохладная рука коснулась моего лица, мягкий бальзам для моей разгоряченной кожи. Я наклонилась навстречу прикосновению и потерлась носом, мурлыканье вибрировало где-то внутри меня.
Райкен ухмыльнулся.
— Я нужен моей маленькой вороне?
— Да, — я обнаружила, что умоляю не совсем своим голосом. — Ты мне так сильно нужен. До боли. Это причиняет боль.
Он усмехнулся, и мой взгляд переместился на кучу теней на краю комнаты, те, что отказывались исчезнуть.
Райкен ущипнул меня за подбородок и снова поднял мой взгляд на себя.
— Он может посмотреть.
Глава 17
Райкен
Мой комментарий был шутливым. Если этот демон хотя бы посмеет взглянуть на это, он умрет. Я уже был достаточно разъярен тем, что он пытался прийти сюда, пока она была здесь, наиболее уязвимая, и единственная причина, по которой я еще не убил его, заключалась в требованиях Эулалии.
Было бы неразумно попытаться его убить, прошептала она, и эти слова наполнили меня разочарованием, потому что попытки не будет — только успех.
Ведьма постоянно испытывала мое терпение, требуя, чтобы я оставался на правильном пути судьбы. Я был почти уверен, что это мой переломный момент.
Я послушался ведьму, когда она потребовала, чтобы я остался в бальном зале на пять минут перед уходом, но это было слишком долго. Я почуял перемену еще до того, как она настигла мою маленькую ворону, но я был вынужден наблюдать за этим ублюдком, пока он ждал возможности нанести удар.
Будь он проклят, если наложил лапы на мою пару до того, как я добрался сюда.
Далия уткнулась лицом в мою руку, пока демон наблюдал за ней, издавая глубокое опьяняющее мурлыканье, и стало ясно — даже в самом уязвимом состоянии она никогда не позволила бы чужим рукам коснуться ее.
Из кучи густых теней донесся еще один громкий грохот, и я наклонил голову, вглядываясь в темноту. Мои клыки удлинились, и моя рука схватила Далию за шею, поворачивая ее, пока я продолжал вглядываться в тени.
Она склонила голову набок, умоляя.
— Пожалуйста.
Итак, я переместил ее в положение, из которого он мог бы видеть, что будет дальше.
Чуть-чуть, только что бы была видна метка на шее, укрепляющая связь. Она застонала от укола боли, и ее мурлыканье — это восхитительное мурлыканье — наполнило комнату потрясающим запахом.
— Да, — воскликнула она, нагло потирая выпуклость на моих штанах. — Еще. Пожалуйста.
Может, он и мог бы понаблюдать — мне было всё равно. Я ждать точно не собирался.
Она стянула вырез платья, обнажив грудь, и я взял её сосок между двумя пальцами, нежно перекатывая. Ярость, сравнимая с силой землетрясения, резонировала из темноты, наполняя воздух пеленой насилия. С последним треском тени исчезли, и демон испарился вместе с ними.
Наконец, мы остались одни, только я и моя пара. Я оторвал зубы от шеи и слизнул небольшую струйку крови, затем отстранился и повернул ее. Она была погружена в свой жар, с опущенными веками и глазами, подернутыми дымкой черного оттенка — глазами, которые мечтательно смотрели на меня. Я провел ладонями по этим рукам, ощущая гладкую кожу, горячую на ощупь. Ее пухлые маленькие губки приоткрылись во вздохе, обнажив мельчайшие клыки, которые я когда-либо видел.
Очаровательная. А она считала себя отвратительным ночным созданием.
— Какое у тебя милое мурлыканье, любовь моя.
Тут мурлыканье оборвалось, перейдя в прерывистое поскуливание, когда я обхватил ее затылок, притягивая ближе к себе. Ее тело затряслось, а глаза потемнели. Она нуждалась во мне, и я не мог удержаться, чтобы не задержать этот момент дольше, чем необходимо.
Раздался всхлип, когда я совсем чуть-чуть коснулся губами ее губ, и когда я снова отстранился, проверяя и дразня, она зарычала.
Я усмехнулся, увидев ярость в ее потемневших глазах, но было ясно, что она не нашла это смешным, только не сейчас. Прежде чем я успел собраться с силами, она прижалась ко мне всем телом, обхватив ногами мою талию и царапая мою кожу. Маленький, острый укол пронзил мои губы, когда она прикусила их, потянув и направляя меня в сторону своей кровати.
У нее не было ни слов, ни логических мыслей, когда она разжала хватку на моей губе и толкнула меня на мягкое одеяло. Платье было разорвано в клочья острыми когтями, торчащими из кончиков пальцев. Ее грудь вздымалась, а дыхание вырывалось тяжелыми рывками, когда она направила свои когти на меня, разрезая мой пиджак и сбивая корону с моей головы. Затем она провела этими когтями по завязкам моих штанов, перерезая их одним взмахом.
Далия больше не была Далией, совсем нет. Она была животным, созданием, сведенным к одной основной, инстинктивной потребности: спариваться.
Мне это понравилось.
Рыжие пряди диким каскадом рассыпались по ее лицу, когда она сорвала брюки с моих ног, ее зубы впились в пухлые губы, окружающие их. Кровь потекла изо рта, когда она надвинулась на меня, сгорбив плечи, с кошачьими движениями.
Я приподнялся на локтях и уставился на ее маниакальное выражение лица, когда она переползла через меня, сжимая мой болезненно твердый член и слегка облизывая его. Ее рот открылся, и она вобрала меня, раскрывая челюсть, чтобы принять меня до самой задней стенки ее горла. Я застонал, когда ее голова закачалась вверх-вниз по всей моей длине, затем снова, когда она приняла меня еще глубже.
— Далия такая хорошая девочка.
Как фейри, я мог легко пройти несколько раундов, но я не хотел тратить сперму впустую, пока у нее течка и она готова воспользоваться ею. Мысль о том, чтобы поместить ребенка ей в живот, заставила мои яйца напрячься, когда я схватил ее за волосы и притянул к себе.
Она наклонила голову, в ее глазах светился животный голод, когда она издала громкое рычание, которое заставило бы меня упасть на колени, если бы я стоял.
— Давай, пара, — прохрипел я. — Используй меня.
И она это сделала.
Рычание и шипение, тяга и укусы, рычание, когти и клыки. Освобождение захлестывало меня, неоднократно. Каждый раз было не похоже ни на что, что я когда-либо чувствовал раньше.
Она даже близко не была удовлетворена.
Я исследовал каждый дюйм каждой поверхности, пройдя полный второй круг там, где все началось: этот крошечный столик для завтрака. Далия царапнула меня по груди, впиваясь своими маленькими коготками в кожу, и повалила меня на стол, ножки заскрипели под нашим весом, когда она взобралась на меня.
Я издал рычание, которое должно было заставить ее шею прижаться ко мне и подчиниться, но она отказалась уступить, вместо этого надавив на мою грудь и скользнув вниз по всей длине.
От ощущения, как она сжимается вокруг меня, у меня вырвался громкий стон, и она замурлыкала, принимая меня медленно, неторопливо, словно дразня меня.
Но у нее это получалось неоднократно. Я позволял ей управлять собой всю ночь, весь день — хотя я не был уверен, сколько времени прошло, — и теперь настала моя очередь. Я схватил ее за бедра и развернул нас, шлепнув её об стол.