В связи с политическими переворотами, происходившими на материке Греции в VI в., политическая поэзия достигает и здесь большого развития. Афинский поэт и государственный деятель Солон оправдывает и мотивирует свою реформу, спорит со своими противниками, предостерегает своих сограждан от гря-
34 „
1акие пародии засвидетельствованы, впрочем, уже для древнего Егища. До нас дошло изображение крепости кошек, осаждаемой мышами.
От стихотворений Анакреонта до нас дошли только жалкие отрывки. Дошедший до нас сборник «Анакреонтических стихотворений» написан в эллинистическую эпоху.
дущей Тирании и призывает их к завоеванию Саламина. Крайний реакционер Феогнид, переживший в Мегарах демократическую революцию и бежавший из отечества, бичует простонародье словами ненависти и презрения и призывает своих единомышленников к жестокой расправе над ними:
Твердой ногой наступи на грудь суемыслящей черни,
Бей ее медным бодцом, шею пригни под ярмо!
Нет, под всевидящим солнцем нет в мире широком народа,
Чтоб добровольно терпел крепкие вожжи господ.. .
Голову гордо поднять не умеет рожденный для рабства,
Клонится шея его. Согнут затылок раба.
Как не родятся на диком волчце гиацинт или роза,
Так и свободным не быть, Кирн, порожденью рабы.
И он, подобно Алкею, уподобляет государство кораблю, застигнутому бурей, но его стихотворения проникнуты гораздо более острой ненавистью к демократии.
Вижу, куда мы стремимся, спустив белоснежные снасти,
Морем Мелийским глухим, сквозь чернодонную ночь.
Черпать они не желают, и хлещет соленое море Вот через оба борта: как тут от смерти уйти?
Что вы творите, безумцы? Убит вами доблестный кормчий.
Кормчий, что зорок и мудр, крепкую стражу держал,
Силой добро расхищаете вы, уничтожен порядок...
Грузчики властвуют ныне, и добрыми подлый владеет.
Как бы, страшусь, кораблю зыби седой не испить.
Такими же чисто гражданскими мотивами проникнута и поэзия спартанского поэта Тиртея. Он рисует бедствия, переживаемые страной на рубеже VII и VI вв. вследствие гражданской войны и неудач на первых порах Мессенской войны. Он учит спартанцев быть храбрыми в бою и ведет в своих стихах пропаганду за реформу, имевшую место в Спарте в начале VI в. Подробнее мы скажем о Тиртее ниже; пока мы отметим, что его поэзия всецело стоит на службе у политики. Приведем для примера начало одного его стихотворения.
Сладостно жизнь потерять, среди воинов доблестных павши,
Храброму мужу в бою ради отчизны своей.
Город покинув родной и цветущие нивы, быть нищим —
Это, напротив, удел всех тяжелейший других.
С матерью милой, с отцом-стариком на чужбине блуждает С малыми детками трус, с юной женою своей.
Будет он жить ненавистным для тех, у кого приютится,
Тяжкой гонимый нуждой и роковой нищетой,
Род свой позорит он, вид свой цветущий стыдом покрывает,
Беды, бесчестье за ним всюду летят по следам.
Если же вправду ни теплых забот не увидит скиталец,
Ни уваженья к себе, ни состраданья в нужде,
Будем за родину храбро стоять и, детей защищая,
Ляжем костьми, не щадя жизни в отважном бою.
Таким образом, поэзия в эту эпоху не оторвана от жизни,, а чутко отзывается на все ее запросы. И эмансипация человеческой личности от сковывавшего ее окоченевшего родового общества, и политическая борьба в греческих городах, и война — все это находит отражение в поэзии VII и VI вв.
Необходимо обратить внимание и еще на один характерный момент. Появление научного естествознания — хотя бы самого примитивного — возможно было только при условии разрыва с традиционным религиозным миросозерцанием. Это могло произойти только в колониях греческого Востока, где религиозноаристократические традиции не были так сильны, и где греки вступили в оживленные сношения с культурами Передней Азии. Поэзия и изобразительное искусство не требуют такого радикального разрыва с традицией; наоборот, эта традиция — прежде всего традиция мифологическая — является для них основной питательной средой. Не удивительно поэтому, что основными центрами развития поэзии и искусства были не только торговые города Малой Азии, но и Пелопоннес, а с начала VI в. и Аттика и Сицилия.
Основные стимулы для развития изобразительных искусств в разбираемую нами эпоху были те же, что и для развития наук и поэзии. Ломка старого окоченелого аристократического строя повела к соответствующей ломке и в искусстве: схематические рисунки геометрического стиля и безобразные «бретасы» богов, представляющие собой часто обрубки дерева с еле намеченными чертами лица, могли пользоваться благоговением только пока аристократия и возглавляемый ею строй пользовались слепым почитанием; стоило взглянуть на это искусство непредубежденными критическими глазами, и оно вызывало только смех. Так, некто Пармениск из италийского города Ме-тапонта, богатого художественно выполненными храмами и другими произведениями искусства, прибыл, как сообщает Афи-ней, на остров Делос, чтобы поклониться Латоне. «После того, что он видел в Дельфах в святилище Аполлона, он ожидал, что он увидит замечательную статую матери Аполлона. Но он увидел безобразный кусок дерева и от неожиданности расхохотался». Такой же характер носили и другие архаические статуи. Бившая ключом общественная жизнь богатых торговых городов требовала роскошных и художественно оформленных общественных зданий — прежде всего храмов; возросшая роль отдельных личностей требовала разнообразия и дифференциации художественных типов. Второй причиной прогресса было и в этом случае знакомство с художественными образцами Востока, проникавшими благодаря торговле в большом количестве в Грецию. Если греческие торговцы желали конкурировать с восточными, им необходимо было придать своим изделиям художественное оформление, не уступающее восточным образцам. Не меньшее впечатление должно было произвести на греческих путешественников и торговцев знакомство с храмами и дворцами Востока.
В изобразительном искусстве архаической Греции, как и в других областях, начинают с прямого усвоения, иногда рабского копирования искусства Востока: это так называемый восточный стиль. Находят в большом количестве изделия из бронзы, терракоты, фаянса и слоновой кости, которые лишь с трудом можно отличить от их восточных оригиналов; в других случаях (например, на керамических изделиях) восточные мотивы (изображения растений, животных и фантастических чудовищ) причудливо перемешиваются с орнаментом геометрического стиля. Точно так же статуи этой эпохи первоначально копируют безжизненные египетские статуи. В основу здесь положен, как и в искусстве древнего Востока, принцип фронтальности, состоящий в следующем: «... эти статуи строились всегда
по принципу равномерного распределения тяжести тела между обеими ногами. Это имело своим последствием скованность членов и внутреннюю неподвижность фигуры. Вытянувшись совершенно прямо, фронтом к зрителю, она как бы боялась отклониться от своей средней оси, чтобы не нарушить равновесия» (М. И. Максимова). От этого «принципа фронтальности» грекам удалось освободиться только в следующую эпоху, эпоху расцвета. Такое же влияние Востока (прежде всего Египта) заметно и в живописи: лица людей и животных первоначально изображаются всегда в профиль, а глаза — анфас.
Однако греческое искусство не остановилось на этом подражании и стало быстро самостоятельно развиваться. Уже в VI в. греческое искусство настолько перегнало восточное, что греческих мастеров приглашают ко двору восточных владык. Мощным импульсом для развития изобразительных искусств явилась богатая греческая мифология; стремясь как можно натуральнее изобразить эти мифы в живописи, рельефе и объемной скульптуре, греческие мастера постепенно преодолевают встречающиеся трудности и достигают все большего совершенства. Если прежде один и тот же человек был и ремесленником (каменщиком, гончаром) и разрисовщиком, то теперь разрисовка и художественное оформление поручаются специалистам-художникам, выделившимся из среды мастеров- ремесленников. Более того, появляется целый ряд известных во всем греческом мире знаменитых художников и вокруг них — ряд конкурирующих между собой школ, имеющих каждая свою манеру.
В области архитектуры выделяются два резко отличающихся друг от друга стиля или ордера: дорийский и ионийский.
Центром дорийского храма было помещение для статуи бога — продолговатая прямоугольная целла; она была окружена колоннадой. Колонны состоят из ствола и капители; дорическая капитель состоит, в свою очередь, из подушки (эхина) и четырехгранной плиты (абака). Между капителями колонн и крышей находится горизонтально расположенная часть здания — антаблемент. Важнейшая часть антаблемента — фриз, состоящий из выступающих частей, на каждой из которых три вертикальные полоски (триглиф), и из гладких частей (метопов), покрытых рельефами мифологического содержания. Треугольник, образующийся на фасаде под крышей (фронтон), также покрывался художественной композицией мифологического содержания.
Дорийский храм производил впечатление грузности и массивности. Гораздо более легким и стройным был ионийский храм. Колонны были тоньше и стояли на основаниях (базах). Подушка закручивалась на обоих концах (волюта). Фриз гладкий, метопы и триглифы отсутствуют. Колонны обычно расположены в два ряда. Храмы эти больше по величине и богаче; нередко они строятся сплошь из мрамора.
Храмы VI в. имеют чрезвычайно торжественный, парадный вид; желая свидетельствовать о величии богов, обитающих в них, они фактически говорят о богатстве и могуществе создавших их общин, воплощением которых и было, прежде всего, населяющее их божество.
Трудность обработки камня мешала быстрому прогрессу круглой скульптуры; как мы уже говорили, перелом в этой области произошел лишь в следующую эпоху. Однако этот перелом был всецело подготовлен тем прогрессом в скульптуре, который имел место в течение VI в. Пусть статуи в течение всего разбираемого времени подчинены закону фронтальности и лишены движения; пусть на лице их неизменно играет глупая манерная улыбка; пусть волосы их искусственно завиты, а одежда покрыта неестественными, как бы выутюженными, гофрированными складками, — в течение интересующей нас эпохи плоская каменная глыба, анатомически неграмотно сделанная и еле стоящая на ногах, превращается в живой человеческий организм, с анатомически правильными пропорциями.