Такой же процесс имел место и в ряде других государств. В земледельческих государствах, на Крите, в Спарте и Фессалии, он привел к настоящему закрепощению беднейшего крестьянства, положение которого мало чем отличалось от положения рабов (илоты и пенесты); в торговых государствах, где утверждалась демократическая диктатура — так называемая Тирания, кабальные отношения были отменены, а в Мегаре, соседнем с Афинами государстве, как мы видели, ростовщики даже были сурово наказаны. Афины должны были пойти или по тому, или по другому пути, но можно уже заранее предвидеть, что Афины пойдут по пути других торговых государств, так как и здесь все большее влияние приобретал торговый класс, совершенно не заинтересованный в эксплуатации крестьян, но зато чрезвычайно заинтересованный в ущемлении землевладельческой аристократии, держащей в своих руках всю политическую власть.
Но такие условия аренды были бы с точки зрения античных взглядов совершенно исключительно выгодными для производителя, а все тексты едино-rnaci|jp свидетельствуют об ужасающей эксплуатации крестьянства.
Таким образом в Афинах возникало примитивное рабство древневосточного типа, основным источником которого была долговая кабала и продажа в рабство детей.
Как и в других государствах, первым шагом для успокоения народного волнения была запись законов, которые до этого времени передавались аристократическими судьями в виде устной традиции. Такая запись, с одной стороны, гарантировала народные массы от бесконтрольного произвола аристократических судей; с другой стороны, эти законодатели, даже если они желали записать нормы, действующие с незапамятных времен, невольно должны были считаться с изменениями в правовой психике, обычаях и толковании законов, происшедшими к их времени.
Драконт составил в 621 г. свод уголовных законов. Из этих законов до нас дошли только законы о непредумышленном убийстве, действовавшие в Афинах вплоть до III в. Законы о предумышленном убийстве не дошли, так как либо эти случаи до Солона вовсе не входили в компетенцию государственных учреждений и разрешались сородичами (кровавая месть), либо они были заменены впоследствии соответствующими законами Солона. Не дошли до нас и законы о других преступлениях (например, о воровстве), но нам известно, что эти законы, подобно другим древнейшим законам, были чрезвычайно суровы, и что смертная казнь применялась здесь очень широко.
Дела по обвинению в умышленном убийстве разбирал ареопаг, а дела о неумышленном — особые судьи, эфеты.
Эти судьи в числе 51 человека выбирались еще в IV в. исключительно из знати. В зависимости от характера преступления они судили в различных помещениях. В Палладионе они судили по делам о непредумышленном убийстве и о покушении на убийство. Виновные в этих преступлениях изгонялись на не-
По постановлению афинского правительства, в 409 г. были снова начертаны на камне законы Драконта о непредумышленном убийстве, так как доски со старыми законами, имевшие более чем двухсотлетнюю давность, пришли в полную ветхость; эта надпись (в поврежденном виде) дошла до нас. Кроме того, эти законы сохранились в рукописях речей Демосфена.
Французский историк Глотц, чрезвычайно преувеличивающий значение отдельных великих людей в истории, видит в этом законодательстве большую личную заслугу Драконта. Действительно, по законодательству Драконта, кровавая месть между родами в случае непредумышленного убийства запрещена. Ближайшие родственники убитого обязаны возбудить перед государственным судом дело против убийц. Однако в этом невозможно видеть личную заслугу Драконта. В эпоху расширяющихся торговых сделок, трудно представить себе, что случайное, непредумышленное убийство могло повлечь за собой последовательное убийство всех членов враждующих родов или по крайней мере одного из враждующих родов, тогда как просто было искупить грех уплатой крупной денежной виры. И действительно, из законов Драконта мы видим, что «сострадание» (aidesis), т. е. принятие денежного выкупа за прекращение кровавой мести, было в ту эпоху господствующим обычаем. Драконт, наоборот, борется с этим обычаем, считая его безнравственным: он допускает принятие виры только в том случае, если все родственники единогласно согласятся на это. Если есть хоть один возражающий против принятия виры, то дело передается в государственный суд.
которое время из Аттики, но имущество их не конфисковалось. В Дельфинионе они судили по делам о «справедливом убийстве», т. е. об убийстве злодея, присужденного к смертной казни и скрывающегося от правосудия, об убийстве в целях самообороны, об убийстве грабителя, об убийстве любовника жены, о нечаянном убийстве во время состязаний. Обвиненные в таком убийстве присуждались только к совершению религиозных обрядов. Оба эти судилища, как и судилище на ареопаге, происходили под открытым небом, так как считалось большим грехом находиться под одной кровлей с убийцей. Наконец, в Фреатто, у моря, на границе Аттики, эфеты судили тех, кто, находясь в изгнании за убийство, обвинялись в совершении там нового убийства. Эти люди не могли ступить на аттическую почву и потому должны были оправдываться с лодки. Если обвинение подтверждалось, то их временное изгнание превращалось в пожизненное. Но наиболее интересен самый древний суд, в Пританее. Здесь судили, как в глубочайшую старину, царь и цари фил — филобасилеи. Судили они животных, камни и металлические орудия (ножи, топоры, мечи) по обвинению в убийстве. Если вина была доказана, то животное убивалось, а неодушевленные преступники выбрасывались за границу Аттики. Впрочем, до Солона они судили и людей за убийство, мятеж и захват власти, но в каких случаях — неизвестно.
Из всех этих примеров мы видим, что основной целью процессов об убийстве не была общественная безопасность; в основу здесь положены религиозно-мистические соображения. Па представлению греков, души убитых незримо блуждают среди ближайших родственников и среди других сограждан; они садятся им на шею и душат их, насылают на город чуму и другие несчастья до тех пор, пока убийство не будет отомщено и души убитых не найдут успокоения в могилах. Поэтому государство заинтересовано в том, чтобы во что бы то ни стало разыскать виновника, наказать и удалить его из страны, хотя бы это были топор или копье. Эти же суеверные соображения
сыграли большую роль и в разобранном выше процессе Алкмео-
16
нидов.
В «Афинской политии» Аристотеля Драконту приписывается еще составление новой политической конституции Афин, которая излагается довольно подробно в IV главе этой книги. Эта конституция явилась совершенной неожиданностью для всех исследователей, когда в 1891 г. «Афинская полития» была найдена, так как тот же Аристотель в ранее уже известном его сочинении «Политика» говорил: «Драконту принадлежат законы, но он их составил для существовавшей уже конституции. Ничего особенного, что заслуживало бы упоминания, в этих законах нет, разве что суровость их вследствие величины наказания». Помимо этого противоречия,
в приводимой Аристотелем конституции Драконта есть целый ряд черт, совершенно немыслимых для VII в. В основу деления на имущественные классы здесь положен не натуральный, а денежный ценз, тогда как еще в законах Солона установлен ценз натуральный. Чтоб быть избранным
Таким образом, государственный строй Афин к VIII —VII вв. стал чисто аристократическим, а от старинной военной демократии остались только пережитки. Одним из наиболее устойчивых пережитков военной демократии было, как и во всех греческих государствах, народное собрание.
В Афинах народные суды (дикастерии) сохранили до середины V в. архаическое название «гелиэя фесмофетов».
Гелиэя — это старинное название народного собрания в различных греческих государствах. Будучи созвано архонтом и под его председательством, оно называлось «гелиэей архонта» и занималось политическими делами; созванное басилеем и под его председательством — религиозными делами («гелиэя басилея»); под председательством полемарха — военными делами («гелиэя полемарха»); наконец, гелиэя фесмофетов под председательством фесмофетов занималась судебными делами. Гелиэя ко времени Солона почти потеряла какое бы то ни было реальное значение; ее вытеснила «экклесия» — собрание вызванных (архонтами) лиц из числа знати или более зажиточных людей. Описывая положение, бывшее до него, Солон противопоставляет «демосу», горожанам, участвующим в народном собрании, «бедняков». Очевидно, в его время фактически созывался для обсуждения государственных вопросов только один вид народного собрания — экклесия, в котором бедняки и простые люди не могли участвовать. «Гелиэя фесмофетов» превратилась теперь в простое «окружение», в людей, присутствующих на суде шести фесмофетов, в Umstand, употребляя выражение Энгельса, заимствованное из быта древних германцев.
архонтом или государственным казначеем, необходимо иметь очень небольшое имущество, стоящее 10 мин, а чтобы быть избранным стратегом, надо иметь имущество в 100 мин. Между тем в VII в. стратегов или вовсе не было, или они не играли никакой роли, тогда как архонты были высшими правителями государства. Стратеги впервые засвидетельствованы в наших источниках при Клисфене, и еще в 490 г. в Марафонской битве они подчинены архонту-полемарху. Только с середины V в. они становятся правительством афинского государства; в так называемой конституции Драконта порядок, существовавший в V в., некритически переносится в VII в. На прочие должности по этой конституции могут избираться все граждане, имеющие тяжелое вооружение, тогда как еще по законам Солона на государственные должности могли выбираться только аристократы. Далее, все должностные лица выбираются только по жребию, тогда как жребий при выборе архонта был введен в Афинах только в 487 г. Наконец, совет 401, избираемый из всех граждан, нечто совершенно невероятное для VII в. Столь же невероятен для этого времени штраф для граждан, пропускающих заседания совета или народного собрания: по сообщению «Политики» Аристотеля, это уловка, характерная для олигархов конца V и начала IV в.