ния» — мистически-пифагорейского типа: оно говорит о переселении душ, о первоначальном грехе человечества, о необходимости искупления грехов, очищения, покаяния и т. п. и проповедует вегетарианство. Другое его произведение — поэма «О природе» — естественнонаучное философское сочинение. Здесь Эмпедокл строит оригинальную систему истории мира, космогонию. Эмпедокл, как и пифагорейцы, принимает четыре элемента, «корня» — землю, воду, воздух и огонь, но кроме них он допускает еще два подвижных элемента, которые он перенес в область природы из человеческого общества: это Любовь и Вражда. Спор между элейцами и материалистами о том, является ли мир однообразной массой или состоит из различных предметов, он разрешает, перенося этот вопрос в область истории: мир поочередно становится то однообразной массой элей-цев, то миром множества и движения ионийцев, причем оба мира существуют, но последовательно сменяют друг друга. Первоначально существует однообразный шар, сферос, без движения, без отдельных предметов. В этот шар проникает пятый элемент — Вражда. Вражда начинает вносить рознь между частицами отдельных элементов, которые начинают отскакивать друг от друга, причем подобные стремятся к подобным. Возникает вихревое движение, распадение на элементы, мир оживляется, но лишь до тех пор, пока не наступает противоположная крайность: полное распадение на отдельные четыре «корня» —
землю, воду, воздух и огонь. Под воздействием Любви частицы различных элементов снова начинают двигаться в вихре, пока опять не получится однообразный шар, в виде которого изображают мир элейцы. Так продолжается до бесконечности: эпоха любви и эпоха ненависти все время сменяют друг друга.
В силу господства Любви и Вражды возникают живые существа. Любовь стремится соединить все предметы в гармоническое целое уже в эпоху Вражды, когда все еще разделено на элементы. Но отчетливое действие Любви начинает проявляться, когда мир представляет первобытное море, в котором плавают отдельные части животных: «головы без тел, руки без плеч,
ноги без тела», отделенные друг от друга по воле Вражды. Любовь начинает снова свое дело, и эти части соединяются между собой. Однако пока Вражда сильнее Любви, это соединение происходит случайно — соединяются между собой самые неподходящие члены различных животных: появляются существа
с двумя головами или двумя грудями (без спины), с головой человека и телом быка и, наоборот, с головой быка и телом человека, хвост козы с головой льва, «смешанные существа», «помесь мужчины и женщины» и т. д. Отсюда, по мнению Эмпедокла, и получилось представление о сказочных мифологических чудовищах. Эти существа не могли жить вследствие своей неприспособленности; они вымирали бесследно, и начиналось новое творение. Снова появлялись существа, уже более совершенные, опять они погибали бесследно, пока, наконец, случайно не создался мир с существами, у которых все органы приспособлены друг к другу. Они оказались жизнеспособными, выжили, и так появились люди и животные. Это еще грубое, первобытное представление; это не теория «естественного отбора», основателем которой часто считают Эмпедокла. У него лишь ряд последовательных актов творения, все более и более совершенных. Но это — первые проблески мысли о выживании приспособленных, которые, как мы увидим, Демокрит развил в более научную теорию.
Эмпедоклова теория возникновения мира также послужила впоследствии основой для соотвествующего учения Демокрита. Эмпедокл сравнивает мир с водоворотом, в котором все тяжелые элементы стремятся к центру; чем они легче, тем ближе к периферии мира они размещаются. В самый верхний слой мира поднялся тонкий воздух (эфир), из которого образовался небесный свод; следующий слой образовал огонь, и т. д., земля же, как наиболее тяжелая, попала в центр вихря. Космогония Эмпедокла была одним из самых смелых, оригинальных и передовых философских представлений античности.
Но и в основном пункте своего учения Эмпедокл стал не на сторону элейцев, а на сторону ионийских натурфилософов и был в этом случае предшественником Демокрита: в противоположность элейцам он считал, что действительный мир принципиально постижим и может быть постигнут при помощи чувств. Под влиянием элейцев Эмпедокл подчеркивал недостаточность той картины, которую нам дают чувства с их ограниченностью; но чувства не лгут,— они только узки, тупы. Разум сам по себе бессилен: всякое познание получается только путем проникновения в наше тело «истечений» от вещей, т. е. потока частиц, которые проникают внутрь нас, и благодаря этому мы можем видеть, слышать и т. д. Разум лишь приходит на помощь чувствам. Только «теория истечений», как думали тогда, давала возможность осмыслить тот загадочный факт, что предмет находится на расстоянии от нас, не вступает с нами в соприкосновение, а мы, тем не менее, знаем о его существовании.
У Эмпедокла мы находим наивное предвосхищение учения о химических элементах. Так, например, по его мнению, чтобы создать человеческую кость, нужно взять столько-то частей земли, столько-то воды, столько-то огня и смешать — получится кость. Очевидно, если взять эти элементы в другой пропорции, получится другой предмет. Качественное различие между предметами он объясняет, следовательно, различными пропорциями элементов, которые входят в эти предметы, т. е. сводит к количественным различиям.
Вся система Эмпедокла носила характер естественнонаучной гипотезы, стремящейся объяснить наибольшее число фактов, и это удалось Эмпедоклу лучше, чем его современникам.
Очень интересно и учение другого западного философа Алк-меона из Кротона. Нам известно, например, как он объяснял здоровье и болезнь человеческого организма. В человеческом организме имеются различные силы: «влажное», «сухое», «хо
лодное», «горькое», «сладкое» и т. д. Если среди этих сил в организме установилось гражданское равноправие, то человек здоров; если же одна сила «одерживает верх» над другими силами, если получается «монархия», то человек страдает. Тут отношения в гражданском обществе переносятся на объяснение физиологических явлений.
Но главнейшая заслуга Алкмеона перед наукой не в этом. Он впервые установил, что центром психической жизни является мозг. До него греческие ученые помещали центр психической жизни в самых различных частях человеческого тела, например, в грудо-брюшной преграде,— поэтому по-гречески и ум и грудобрюшная преграда называются одним словом «френ» (ср. нынешние выражения «шизофреник» и т. д.), — в сердце, крови и т. п.
Другой, совершенно отличной от западных учений попыткой примирить материалистическую науку с идеализмом явилось учение Анаксагора (приблизительно 500 — 428 гг.). Из своей
родины Клазомен (в Малой Азии) Анаксагор переселился в Афины и примкнул там к кружку Аспасии и Перикла. Здесь и протекала вся его деятельность. Будучи материалистом, Анаксагор не хотел знать никаких богов, никакого религиозного объяснения происходящего. К народной религии он относился резко отрицательно; он строил свою физическую систему в расчете на то, чтобы она отвечала запросам мыслящего человека, и хотел нанести решительный удар всякому религиозному миросозерцанию. Однако, живя в афинской среде, у которой был ряд религиозных предубеждений, он сделал, как мы увидим, одну, с виду небольшую, уступку идеализму, включив в свою систему Разум (nous), занимающий какое-то особое положение и противостоящий всем остальным элементам. По существу эта уступка была гораздо вреднее, чем то, что сделал Эмпедокл, когда он, наряду с миром науки, допускал существование обособленного мира религии: Анаксагор открыл религиозному миросозерцанию лазейку для проникновения внутрь физической системы.
По учению Анаксагора, весь мир состоит из бесконечного множества «семян». Он считал, что элементов не четыре, но бесконечное множество. Он говорил, что делить предмет можно без конца, и все равно каждая частица будет такой же разнообразной и будет состоять из такого же количества различных элементов. Таким образом, в каждой частице заключено свое солнце и луна, свои люди, которые сеют хлеб, свои города, крепости, войны и т. д. А если из этой частицы выделить еще меньшую частичку, то в ней опять будет свое солнце, луна, города, и так до бесконечности. Поскольку малый мир частицы — это то же, что наш мир, но только в уменьшенном масштабе, — ясно, что эти частицы должны иметь не только всевозможные формы и величины любого порядка малости, но и должны обладать в такой же мере вкусом, запахом и другими свойствами, как и большие тела, данные нам в чувственном опыте. Эти частицы плотно прилегают друг к другу (никакой пустоты Анаксагор вместе со всеми учеными его поколения не признавал).
Но как в таком случае объяснить движение в мире? Давая материалистическое объяснение бесконечного разнообразия в мире, Анаксагор об источнике движения говорит как идеалист. Среди элементов мира есть, по его мнению, один, который не смешивается ни с каким другим, но который отличается бесконечной мудростью и управляет другими, это —Разум. В тех частях мира, где действует Разум, он образует вихрь частиц, в результате которого они приводятся в стройный порядок. В остальном мире господствует хаос. Впрочем, Разум понадобился Анаксагору только для образования мира, как миродвигатель. Разум произвел лишь вихрь и больше не вмешивается в дела нашего мира, за него эту работу разделения элементов и образования тел выполняет вихрь. Этот последний, однако, составляет лишь незначительную часть мироздания; за его пределами находится еще масса частиц, находящихся в покое, но которые еще будут раньше или позже захвачены вихрем. Только для объяснения первоначального движения, а также в редких частных случаях, когда Анаксагор не мог объяснить то или иное явление, ему приходилось прибегать к помощи Разума. Все остальное происходит на основании законов природы; в дальнейшем в основу мирообразования у Анаксагора положены чисто механические причины.
Вследствие вихря частицы получили вращат