В этом семичасовом деле все чины полка вели себя, как и всегда, стойко и мужественно, но героями дня были войсковой старшина Рутецкий и есаул Булавинов, которые спокойно и умело на виду у всех руководили казаками в цепи, подавая собою подчиненным своим личный пример храбрости и полного пренебрежения к опасности. От лазутчиков впоследствии мы получили сведение, что в деле 30-го июля турки потеряли убитыми и ранеными 42 человека и 47 лошадей.
К первым числам августа Эриванский отряд усилился прибытием из главных сил действующего корпуса новыми подкреплениями из трех родов оружия, так что состав его в это время простирался до 26-ти батальонов, 44-х орудий, 8-ми ракетных станков, 2-х драгунских и 5-ти казачьих полков. В то же время Измаил-паша сильно укрепился на горах Агры-дага. На передовых позициях его расположился только авангард; главные же силы находились по ту сторону Агры-дага в Мысуне, т. е. на кратчайшей дороге к Караван-сарайскому и Абас-гельскому перевалам. Это последнее обстоятельство было причиною, что генерал Тергукасов, 5-го августа, перешел с главными силами Эриванского отряда в сел. Гюлюджа, намереваясь здесь встретить турок, если бы они спустились с Абас-гельского перевала, в противном же случае атаковать их позиции. С уходом из Игдыря большей части отряда, там осталось только 7 батальонов, 14 орудий, 8 сотен казаков и часть ракетной батареи, под общим начальством полковника Самойлова. Войска эти расположились на полдороге между сел. Игдырем и Халфалю. Узнав о перемещении наших главных сил, турки на другой день, 6-го числа, предприняли наступление на наш левый фланг у Халфалю, но после жаркого дела, в котором участвовала также 2-я хоперская сотня, непрятель был отбит и отступил на свою позицию.
Таким образом, у сел. Гюлюджа собралась большая часть Эриванского отряда. Вследствие этого 2-й Хоперский полк с тремя батальонами 153-го пех. Бакинского полка и батареею был передвинут ближе к Абас-гельскому перевалу и расположился лагерем у сел. Абас-геля. Отсюда ежедневно высылалась одна сотня на сторожевые посты к востоку против левого фланга турецких позиций, а другая посылалась в разъезды по разным направлениям для производства разведок. Иногда же весь полк выступал из лагеря и предпринимал рекогносцировку неприятельского расположения. На постах и в разъездах хоперцы почти ежедневно имели стычки с турецкими аванпостами и многочисленными партиями курдов и башибузуков, рыскавших по оставленным жителями селениям и кочевкам. Почти ежедневно передовые сотни имели с неприятелем перестрелки, из которых отметим только две.
15-го августа около полудня, против 5-й сотни есаула Булавинова вдруг появился эскадрон турецкой кавалерии под командою штаб-офицера, с целью, вероятно, высмотреть наше расположение; причем эскадронный командир, оставив свою часть за пригорком, с двумя нижними чинами выдвинулся далеко вперед в нашу сторону. Хоперцы не зевали и, выскочив из-за высоты, убили под ним лошадь, а его самого схватили и обезоружили; турок, однако, успел всадить пулю в грудь одному из казаков, и тот без стона свалился на землю. Затем казаки ударили на турецкий эскадрон и прогнали его назад. Опять наступило затишье до 26-го августа. Накануне этого дня есаул Скакун с 3-й сотней был назначен конвоировать начальника отряда, выехавшего из Гюлюджи в Игдырь. Рано утром на другой день, 26-го числа, возвращаясь обратно, он услыхал вблизи сел. Нарзаван перестрелку на передовых пехотных постах, почему, не теряя времени, свернул влево и на рысях поспешил на выстрелы. Оказалось, что партия около 35-ти курдов, пробираясь через нашу цепь пос тов, чтобы похозяйничать у нас в тылу, на свое несчастье нарезалась на секрет, который встретил хищников выстрелами. Курды бросились в сторону и как раз нарвались на 3-ю сотню, которая приняла их в шашки, причем казаки изрубили несколько человек; остальные же курды в своем бегстве наскочили на 5-ю сотню есаула Булавинова, вышедшую в разъезд из сел. Гюлюджи и были истреблены до последнего человека без всякой с нашей стороны потери.
Присутствие в Гюлюдже и на Абас-гельском перевале большей части войск Эриванского отряда позволило освободить хоперцев от службы и дать им отдых, тем более, что добывание фуража в ближайших окрестностях сделалось положительно невозможным. Поэтому, в начале сентября 2-й Хоперский полк перешел к сел. Пирлю, ближе к Кульпам, где в ближайших селениях имелись значительные запасы фуражного довольствия. Став лагерем в сравнительно покойном месте, во второй линии, полк отдыхал почти три недели, так что каждый казак имел возможность починить одежду, обувь, конскую сбрую и прочая на полученное за несколько времени жалованье и на выданные безвозвратно из полковых сумм по 5-ти руб. на человека. В лагерь у Пирлю к Хоперскому полку прибыло из войска давно ожидаемое укомплектование, в числе 9-ти урядников, 3-х трубачей, 191-го казака и одного фельдшера Таманско-Полтавского полковых округов, под начальством есаула Черного. Полковая охотничья команда была расформирована и таким образом усилен строевой состав сотен, поредевший от убыли в боях и от болезней. В это время численный состав полка достиг 994-х человек одних нижних чинов. К сожалению, некоторые казаки оставались еще без коней, а 1-я сотня была вся пешая. Поэтому, с разрешения начальника отряда, в конце августа был командирован на Кубань для покупки лошадей сотник Мелихов с 9-ю казаками, который сдал 4-ю сотню полковому адъютанту сотнику Удовенко.
2-я хоперская сотня есаула Москвитинова по-прежнему оставалась в Игдыре и в составе левой колонны принимала участие во всех делах с турками, часто направлявшими свои удары на наш левый фланг. Так, 15-го августа 12 батальонов турок с многочисленною кавалериею произвели весьма энергичную атаку на наши войска у сел. Халфалю, Чарухчи и Асланлу. 2-я сотня по тревоге вынеслась из сел. Халфалю по дороге на Аликачак и, следуя на левом фланге боевой линии, находилась в стрелковой цепи в продолжении всего семичасового боя, когда, наконец, неприятель в беспорядке отступил, оставив на месте до 80-ти человек убитыми и ранеными.
В этот день там же имел место следующий случай. Около полудня, сотенный вахмистр Яков Лисицын, следуя с 5-ю казаками из с. Кюллюк в Гюлюджу по делам службы к командиру полка, был неожиданно атакован партиею около 50-ти курдов. Хоперцы моментально спешились и, сбатовав лошадей в прилегающей к оросительной канаве балке, с винтовками в руках встретили курдов и меткими выстрелами сразу осадили их, принудив держаться и действовать более осторожно. Тогда курды, вместо дротиков, взялись за ружья, но стрельба их с коня была совершенно впустую, тогда как, представляя из себя значительную цель, казацкие пули производили в их рядах заметные опустошения. Но вот к ним на подмогу прискакала другая толпа курдов. Это усиление и без того многочисленного противника поставило казаков в безвыходное положение: уже они решились умереть с оружием в руках, дорого продав свою жизнь, как вдруг курды неожиданно бросили хоперцев и кинулись на проезжавшие недалеко пять русских фургонов. Жадность к поживе восторжествовала над жаждою крови.
Однако и здесь неприятель не имел успеха. Приказав одному казаку скакать в карьер в лагерь Тверского драгунского полка и поднять тревогу, Лисицын с остальными хоперцами сел на коней и в облаках поднятой курдами пыли бросился к фургонам, в которых кроме разного имущества, ехали еще 5 пехотных офицеров и своим появлением со стрельбою на минуту задержали курдов. В это время из балки показались 2 эскадрона тверцов. Курды бросились врассыпную и в мгновение ока исчезли из глаз, но драгуны, кинувшись наперерез хищникам, успели-таки кое-кого пометить шашками. Хоперцы же проконвоировали фургоны до Гюлюджи, а потом обратились к своим прямым обязанностям службы.
До 15-го сентября, 2-я сотня на левом нашем фланге имела с турками несколько незначительных перестрелок. Так, 8-го числа, хоперцы, находясь на караван-сарайской дороге в колонне генерала Девеля, молодецки действовали в пешем строю вместе с пехотою, причем особенно отличался урядник Никодим Ткачев, толково и мужественно руководивший огнем своего взвода. 15-го сентября у нас с турками произошло весьма крупное столкновение. В этот день с утра заметили в телескоп необычайное движение в неприятельском лагере, а вслед за тем наступление колонн, сопровождавшееся канонадою из всех орудий, заранее выдвинутых на передовую позицию. Кроме полевых турки имели две осадные пушки, бросавшие свои огромные снаряды на расстояние около восьми верст. В таких случаях наши 9-ти фунтовые батареи, не имея возможности состязаться с ними, отъезжали назад, чтобы не подвергать прислугу и лошадей напрасным потерям. Почти до полудня длилась перестрелка против селений Халфалю и Хашхабара, после чего неприятель двинулся в обход нашей передовой позиции, находившейся на караван-сарайской дороге, в пяти верстах впереди селения Н. Чарухчи, куда, чередуясь с другими, через день выходила 2-я сотня с батальоном пехоты и батареею.
Как только заметили движение турок, тотчас из Нижне-Чарухчинского лагеря на эту позицию двинулись все свободные войска, и по всей нашей линии был открыт усиленный огонь. 2-я хоперская сотня, находившаяся в резерве, была направлена на подкрепление нашего правого фланга, где, спешившись, присоединилась к стрелкам 155-го пехотного Кубинского полка. Хоперцы и кубинцы, отбросив турок, вместе с прочими войсками проникли до неприятельской укрепленной позиции, где овладели уже рядом турецких траншей, но наступавшая темнота заставила нас прекратить бой по всей линии, и противники разошлись по своим позициям. По окончании боя, хоперцы выставили сторожевые посты, на которых и простояли до утра. Турки, по слухам, понесли в этот день большие потери, а решительное наше наступление произвело у них такой переполох, что они даже сняли свой передовой лагерь и приготовились к общему отступлению. Утром, заметив, что мы приняли прежнее расположение, они вновь разбили лагерь, но уже больше не выступали против нас.