Судьбе было угодно, чтобы я попал в эту храбрую дивизию при многих очень неприятных событиях, во время отступления от Воронежа и до Кубани…
Во 2-м Хоперском полку. Первые дни
Сдав реквизированных лошадей штабу 1-й Кавказской дивизии, начальником ее, генералом Губиным, назначен был во 2-й Хоперский полк. Это было 12 октября, когда части дивизии, оставив Воронеж, перешли на западный берег Дона.
В каком-то селе представляюсь командиру полка, в его комнате. Худенький, слегка сгорбленный, в очках, в гимнастерке. Ему лет 50–55. Кто он и откуда – не знаю. Какой-то огонек радости на миг блеснул в его глазах, который я понял через несколько дней.
При нем полковой адъютант, высокий, слегка мясистый подпоручик в солдатской шинели и при солдатской шашке.
Полковник говорит, что мы выступаем сегодня на север. В окно вижу проходящие сотни полка. Они очень малочисленны и на очень утомленных лошадях. И на лошадях больше упряжного сорта.
Полковник надевает сверх гимнастерки с погонами штатское пальто черного сукна, зимнее; поверх него надевает через плечо длинную пехотную винтовку. «На всякий случай», – неловко улыбаясь, говорит он мне, как бы извиняясь за свое вооружение.
Во дворе он неумело и долго взбирается на свою косматую лошаденку, явно упряжного сорта, и мы выезжаем к полку. Потом только я узнал от своих офицеров, что он пехотный офицер, вступил в дивизию после занятия Воронежа, живя там, никакого отношения к Кубанскому войску не имел. Его фамилия была Третьяков.
Подъехал он к полку шагом и после команды «смирно!» тихо произнес:
– Здравствуйте, хоперчики-молодчики.
Все это для меня было очень странным…
После обеда прошел «на зады» двора, где стояли наши лошади. Там, под осенним холодным солнышком, ординарцы, расположившись кто где попало, все без рубашек, уничтожали на них вшей.
Они, увидев меня, встали.
– Что – воюете, братцы? – весело спрашиваю их.
– Да, вот солнушка глянула, мы и приспособились… уж больно их много. Невмоготу даже терпеть, – отвечают они весело. – Все бои да бои… давно меняли белье… идем ведь с самой Баталпашинки…
Я всматриваюсь в лица и в глаза мне еще неведомых казаков 2-го Хоперского полка. Все они очень молоды, совершенно безусые, простые до наивности и такие милые и дорогие нам кровные кубанские казаки, наши младшие братья.
В походах и кровавых боях от самой Баталпашинской станицы и до Воронежа – и никакого ропота, уныния и… «только воши (вши) нас заедают» – как ответили они тогда мне.
В одном из сел знакомлюсь с командиром Хоперской бригады полковником Бочаровым (Бочаров Павел Григорьевич – р. в 1869 г., казак ст. Усть-Джегутинской ККВ. Окончил Баталпашинское городское училище, Ставропольское казачье юнкерское училище (1891). В Великой войне помощник командира 2-го Хоперского полка ККВ (на 1 февраля 1917 г.), полковник (4 марта 1917 г.). В Добровольческой армии и ВСЮР, командир 1-го Хоперского полка, 1-й Хоперской бригады (май 1919 г.), 2-й бригады 1-й Кавказской казачьей дивизии (с 22 ноября 1919 г.), в Русской Армии, на о. Лемнос, генерал-майор. В эмиграции, в составе Кубанского офицерского дивизиона в Югославии (1925), до Второй мировой войны там же). Это старейший и высокочтимый природный хоперец. Ему лет под пятьдесят. Типичный старый казак-офицер Кубанского войска. Он спокоен, но говорит мне:
– Делать здесь нечего… И надо ехать в отпуск… Пусть полками командуют молодые.
И он выехал в отпуск на Кубань. С ним выехал и наш временный командир, неизвестный нам полковник Третьяков.
18 октября 1919 года я назначен был командиром 2-го Хоперского полка. Не пришлось мне вкусить сладость победных маршей в этой храброй дивизии генерала Шкуро. Теперь мы пили горькую чашу отступления… Это даже не «кисмет» (судьба), а перемена воинского счастья.
Боевой состав полка
За шесть дней пребывания в должности помощника командира полка я уже хорошо присмотрелся к полку. Он был слаб не только что числом шашек, но был слаб, главное, своим офицерским составом.
Вот он по чинам и должностям:
1. Командир 1-й сотни хорунжий-осетин (фамилию не помню, так как он очень скоро эвакуировался) – из урядников, говоривший с большим акцентом, малограмотный, маленький ростом, мясистый, самый обыкновенный всадник, видимо из Кавказской («Дикой», как ее называли) Туземной дивизии.
2. Командир 2-й сотни хорунжий Борисенко – распорядительный, веселый и молодецкий офицер.
3. Командир 3-й сотни сотник Ковалев (Ковалев Николай Филиппович – казак ст. Бекешевской ККВ, урядник Собственного Е. И. В. Конвоя. В Великой войне произведен в прапорщики за боевые отличия, младший офицер 6-й сотни 2-го Хоперского полка ККВ (к 1 февраля 1917 г.). В Добровольческой армии и ВСЮР, сотник, командир сотни 2-го Хоперского полка (1919)) – отличный строевой офицер.
4. Командир 4-й сотни хорунжий Галкин (Галкин (Корсов) Александр Семенович – р. ок. 1898 г., казак ст. Баталпашинской ККВ, сын офицера. Окончил Владикавказский кадетский корпус, сотню Николаевского кавалерийского училища (1 октября 1917 г.). С весны 1918 г. в составе отрядов, затем 1-й Кавказской казачьей дивизии Шкуро, в Добровольческой армии и ВСЮР, хорунжий, командир сотни, адъютант 2-го Хоперского полка ККВ (1919). В начале 20-х гг. в Иностранном легионе, в эмиграции во Франции (1925), в группе джигитов Елисеева, проживал в Голландии (на 1961 г.) – культурный человек и отличный офицер.
5. Командир 5-й сотни поручик Чулков – не казак, бывший учитель. В полк поступил после занятия Воронежа. Умный, но абсолютно штатский человек, совершенно не распорядительный, почти «сонный» в жизни. Полк состоял из пяти сотен.
6. Начальник пулеметной команды сотник Медяник – из урядников, довольно распорядительный офицер.
7. Полковой адъютант подпоручик Жагар – пехотный офицер, из Ставрополя, умный, приятный, казаков плохо знал и избегал с ними встречаться.
В некоторых сотнях было еще по одному младшему офицеру, но не казаков родом, имели чин подпоручика. Всего было десять офицеров в полку.
Конский состав и казаков и офицеров желал быть лучшим. В долгих боевых походах были большие потери в нем. Принятая, так распространенная, «мена лошадей» у крестьян привела к тому, что конский состав, за малым исключением, не был верхового сорта.
Казаки одеты были хорошо, тепло, но разнообразно. Черкесок мало, но все были в папахах. У офицеров – ни у кого не было черкесок. Были крытые шубы-черкески. Все поручики и подпоручики были в солдатских шинелях, в кожаных поясах поверх них и разнообразных головных уборах.
Обоз 2-го разряда находился где-то в тылу, но где именно – никто не знал, так как теперь обоз передвигался самостоятельно на юг… Им заведывал старый полковник-хоперец Якушев (Якушев Григорий – в Великую войну вступил офицером 1-го Хоперского Е. И. В. Великой Княгини Анастасии Михайловны полка ККВ (1914), есаул, командир сотни Ставропольского полка ККВ на Персидском фронте (1916). В Добровольческой армии и ВСЮР, полковник 2-го Хоперского полка (1919), имея помощником хорунжего Медяника. При обозе находился и полковой казначей, сотник Леонтий Булавинов (Булавинов Леонтий (Леонид) – р. ок. 1892 г., казак ст. Суворовской ККВ. Окончил Кубанское реальное училище, сотню Николаевского кавалерийского училища. В Великой войне командир сотни 3-го Линейного полка ККВ, сотник (1916). В Добровольческой армии и ВСЮР, полковой казначей 2-го Хоперского полка (1919). В эмиграции, умер в США 12 июня 1934 г.).
При обозе находился и полковой штандарт. Там же была и полковая канцелярия.
Списочный состав офицеров полка никто не знал. В беспрерывных походах многое менялось. Все командиры сотен были «временные». Их я утвердил «законными», чтобы они смогли получать положенное жалованье по должности.
В день назначения командиром полка собрал всех офицеров, чтобы по знакомиться с ними поближе, по-семейному, в своей комнате, за чаем, как можно проще.
Спросил их – почему они так просто одеты? Почему у них плохие лошади? Почему только четыре пулемета в полку? Почему они плохо следят за строем в своих сотнях при встрече командира полка (уехавшего)? Почему они так буднично подъезжают к своим сотням перед походом и так буднично здороваются с сотнями, не бодряще ни себя, ни казаков?
Много вопросов я задал им и просил с завтрашнего дня начать новую жизнь. Говорилось много откровенного и с их стороны. Выслушал и учел. Решили работать дружно и все для полка.
Жаловались они на задержку к производству в следующие чины. Офицеры-казаки, как вышли в поход со Шкуро из Баталпашинского отдела, так и оставались в прежних чинах.
В общем – по сравнению с Корниловским конным полком – картина 2-го Хоперского полка не была отрадной.
«Волчий дивизион»
До этой встречи с донцами с полком подошел к сборному месту своей дивизии. У пролеска стоял спешенный «Волчий дивизион» – личный конвой генерала Шкуро. Я его вижу впервые, почему и заинтересовался. К тому же от своих офицеров слышал критику на него, и конечно, неосновательную, что «волки» расквартировываются в центре городов, являются привилегированной частью у Шкуро. Но добавляли, что, когда было надо или в случае боевой неустойки, Шкуро бросал их в самое пекло боя, и те уже не поворачивали своих коней назад… Вот почему я и был заинтересован рассмотреть их.
Все «волки» были в косматых, волчьей шкуры, папахах. Все хорошо одеты, почти сплошь в черкески или в шубы-черкески. У многих серебряные кинжалы. Лошади в хороших телах. Их было человек двести. В этот же день я был свидетелем их боевой работы.
Наша дивизия выступила куда-то на северо-запад, левее продвинувшейся 10-й дивизии донцов и неожиданно встретилась с пехотой красных. Загорелся бой. Его вела Партизанская головная бригада под начальством полковника Михаила Соламахина. Хоперская бригада и Терская казачья батарея есаула Соколова оставлены были в резерве. Резерв уже обстреливался артиллерией, противника. Перекат местности не дает обзора. Начальник дивизии генерал Губин, в черкеске, в бурке, сам крупный на фоне снежного открытого поля, командует нам: «По кон-ням!» А потом мы слышим следующую его команду: