и не к Горячеводску, а к Каменному мосту на р. Малке. С Верхне-Джингальскаго поста Канивальский заметил движение горцев, но по неизвестной причине вместо того, чтобы идти по следам их, выступил с своим отрядом к Горячим водам, оставив для наблюдения за неприятелем лишь небольшую партию казаков с офицером. Этим движением майор Канивальский потерял из виду горцев, которые, бросив первоначальное свое направление, поворотили к Етоцкому посту, пройдя который, они повернули на станицу Марьинскую.
Около 5-ти часов пополудни, узнав от разъездов об истинном направлении скопища, Канивальский и Родионов бросились за ним, присоединив к себе из Горячих вод еще 230 человек пехоты. Закубанцы же, хотя останавливались для отдыха вблизи поста Етоцкаго, в 15-ти верстах от Горячих вод, но наши отряды опоздали и уже не могли их там настигнуть; с наступлением ночи мы потеряли совсем следы неприятеля и принуждены были, отпустив обратно пехоту в Константиногорск, пуститься отыскивать его, как говорится, наудалую. На рассвете 9-го июня, подходя к станице Марьинской и заметив вдали густой дым, Родионов и Канивальский пустились во все повода к месту пожара. Горело селение Незлобное, которое горцы разграбили и зажгли, а жителей увлекли в плен; Марьинская же станица была обойдена неприятелем, потому что жители засели за станичною оградою и ружейным огнем не допустили к себе горцев. С приближением наших войск, состоявших из 1100 казаков и 5-ти конных орудий[83], хищники бросились от Незлобной к горе, возвышавшейся за Марьинской. Тогда Родионов, чувствуя свою ошибку, которая привела к столь печальным последствиям, решил атаковать неприятеля и отнять полон и добычу. Заскакав вперед, он выстроил войска в две линии и приготовился к атаке. Но горцы предупредили его, и первые бросились в значительных силах на наш левый фланг, где стоял слабый отряд майора Казачковского из 200 казаков Волжского полка с 2-мя орудиями. При первой же сшибке, Казачковский и войсковой старшина Страшнов были убиты, казаки опрокинуты, и одно орудие захвачено, причем вся прислуга легла у своей пушки. Родионов кинулся на помощь, чтобы поддержать левый фланг, но был убит, его донцы смешались.
Эти неудачи и потеря трех штаб-офицеров едва не повлекли за собою нашего общего поражения. Минута была критическая! Но Канивальский не потерялся 310): Восстановив порядок, он, во главе своих удалых четырех хоперских сотен, смело и решительно ударил на неприятеля. Храбрые хоперцы с беззаветною отвагою прямо с налета на шашках врезались в густые толпы черкесов: после недолгой, но кровопролитной схватки, они опрокинули все скопище с значительныни потерями и отбили назад захваченное горцами наше орудие. Оправившиеся донцы и волжцы дружно помогли хоперским сотням. Неприятель, сбитый на всех пунктах, обратился в поголовное бегство, оставив нам весь рогатый скот. Казаки вырвали также из рук хищников большую часть пленных селения Незлобного; другая же часть их, находясь под прикрытием сильной партии, увлечена была вперед. Канивальский, принявший начальство над всем отрядом, пустился горячо преследовать горцев, которые на пути своем все жгли и истребляли, а для облегчения себя зверски убивали женщин и детей, захваченных в плен. 25 верст казаки гнали хищников и нанесли им значительный урон 311). На другой день преследование продолжалось.
За р. Малкою Канивальский соединился с отрядом Ушакова и вместе с ним гнал горцев, поражая их при всякой возможности. На переправе через р. Гунделен хищников в последний раз угостили картечью, и затем преследование прекратилось, вследствие недоступной местности[84]. Заку-банцы произвели набег в числе 3000 отборных всадников, закованных в кольчуги, под предводительством турецкого чиновника Магомет-Али; имели одно большое и пять малых знамен, первое – вероятно турецкое, а последние – закубанских народов. На местах столкновения с нашими войсками, неприятель оставил до 150-ти тел, кроме увезенных с собою на лошадях[85].
Не прошло и двух недель после этого набега, как Канивальский донес генералу Емануелю, что в Карачае собралась партия более 1000 горцев, участвовавших в разгроме селения Незлобного; что к ней пристает еще много народа из горской молодежи, и, по сборе, вся партия намеревается сделать набег на линию 312). Вследствие этого донесения, подполковнику Пирятинскому приказано было с 150-ю казаками и конным орудием подкрепить Канивальского. Однако, весь июль и август прошли спокойно. В сентябре по распоряжению Емануеля за Кубань были предприняты две экспедиции: генерал Антропов двинулся на Лабу против махошевцев, а четыре сотни Хоперского полка, в числе 6-ти офицеров и 885-ти казаков с майором Канивальским 313), направились вверх по Кубани к реке Теберде, чтобы помешать абазинцам, участвовавшим в набеге на Незлобную, убирать просо. 9-го, 10-го и 11-го октября хоперцы разгромили несколько аулов Ногая Лоова и Атажука Бибердова, причем сам Ногай и с ним 20 горцев были убиты; на полях захвачено в плен 8 человек обоего пола и отбито 245 голов рогатого скота. Кроме того в разоренных аулах мы освободили из плена несколько солдат и казаков: между последними находился казак станицы Карантинной Егор Булавинов, взятый еще 27-го июля горцами в плен 314). Набег на селение Незлобное и последовавшия события привели генерала Емануеля к убеждению в необходимости покорения карачаевцев, среди которых постоянно находили себе пристанище горские партии, предпринимавшие набеги на нашу сторону.
В верховьях Кубани, почти у подножия Эльборуса, в местах малодоступных, обитал храбрый и отважный народ, который в начале XIX столетия считался даже нам подвластным; с течением времени влиянии наше в Карачае ослабело, и зависимость горцев была забыта. Пользуясь неприступною местностью своей родины, карачаевцы не только сами производили дерзкие набеги в наши пределы, грабили и уводили в плен жителей, но, в июне 1828 года, они принимали участие в разгроме сел. Незлобного, а в их аулах долгое время имела пребывание партия абреков и прочих черкесов, враждебных России 315). Кроме того, карачаевцы еще в 1826 г., до прибытия Емануеля на Кавказ, присягнули Турции и дали туда аманатов в противность мирному договору между Россиею и Портою. Этот народ генерал Емануель и решил покорить силою оружия.
Прежде чем двинуться в Карачай, Емануель распорядился обеспечить резервами правый фланг линии от прорыва хищнических партий закубанцев. Всех резервов было выставлено семь, из которых № 6, в составе двух рот пехоты, 135-ти хоперских и 140-ка донских казаков с 3-мя орудиями, под общим начальством командира Хоперского полка майора Канивальскаго, расположился около Баталпашинской станицы 316). Для похода в Карачай было составлено две колонны 317): первая, под начальством полковника Луковкина, собранная у Боргустанской станицы, состояла из 250-ти казаков Хоперского полка, 120-ти донских казаков, 433-х человек пехоты, 2-х батарейных и 2-х конных орудий. Вторая сосредоточилась у Каменнаго моста на р. Малке, под начальством генерал-майора Турчанинова, в составе 550-ти человек пехоты, 300 казаков линейных и донских разных полков, 4-х орудий и 2-х ручных мортирок. Сам Емануель находился при первой колонне. Кроме того, генерал-майору Антропову приказано было с небольшим отрядом, выделенным из прикубанских резервов, двинуться к Каменному мосту на Кубани и прикрыть наши колонны; другому отряду из сотни хоперцев, 2-х рот пехоты и 2-х орудий, находившемуся в укр. Усть-Джегутинском, под командою майора Ромашева, предписывалось следовать на соединение с колонною Луковкина и принять участие в походе в Карачай.
«Из сборных мест, войскам, – сказано в диспозиции – приказано было двигаться в ночное время, как можно секретнее со всею воинскою осторожностью, выслав авангарды и ариергарды и боковые патрули, сообразно обстоятельств и местоположения. По достижении карачаевских жилищ, каждая колонна занимает своим резервом выгодную позицию, чтобы своевременно подкрепить атаку. По достижении Карачая, колоннам открыть между собою сообщение».
Вечером 17-го октября колонна Луковкина выступила с сборного пункта у станицы Боргустанской 318) и направилась горною дорогою, между рр. Подкумком и Эшкаконом, имея в авангарде две сотни хоперцев, под командою майора Верзилина. В этот день войска сделали только 25 верст и затем остановились на отдых. Рано утром 18-го числа отряд продолжал движение по чрезвычайно скалистой и крутой дороге, вследствие чего орудия и обозы отстали, и войска разбились на три части. На следующий день движение совершалось при тех же условиях. По соединении с г.-м. Турчаниновым, наши войска постепенно собрались вместе и перед вечером обе колонны стали лагерем при уроч. Эль-Джунган-Сырт.
Маршрут движения войск в Карачай и обратно 1827 года…
20-го октября в 7 часов утра, отряд выступил в походном порядке по направлению к перевалу в Карачай, где в глубоких ущельях рр. Кубани и Худеса ютились вражеские аулы. В авангарде, под командою майора Верзилина, следовала сотня хоперцев, 80 человек волжских казаков, рота Навагинского и 100 стрелков Тенгинского пехотных полков с одним конным орудием и двумя кегорновыми мортирками; за ним двигалась остальная пехота, имея в хвосте казаков; в арьергард был назначен, ожидавшийся в тот день из Усть-Джегуты, отряд майора Ромашева; но он не подоспел, почему в арьергарде следовало 30 пехотинцев и 30 казаков.
Непроходимые места, утесы, скалы и все ужасы дикой горной природы в связи с жестоким огнем, засевших по оврагам карачаевцев – встретили движение нашего отряда, но не могли задержать его; хоперцы вместе с прочими войсками, шаг за шагом, смело и решительно углублялись в дикие трущобы Карачая, выбивая отовсюду неприятеля и тесня его назад в горы. При подъеме на гору Хотцекой, унизанную каменными завалами, карачаевцы сильным огнем встретили наш авангард, стараясь задержать его движение. Подкрепленные вовремя, пешие хоперские казаки с пехотою отважно бросились в шашки и штыки и после полуторачасового боя выбили неприятеля и очистили гору. В полдень войска спустились к р. Худес, перешли речку, с трудом установили одно орудие и обе мортирки и огнем их очистили впереди лежащий лес, откуда неприятель сильно беспокоил нас. Теперь предстояло преодолеть последнюю преграду – перевал в Карачай или гору, под названием «Ослиное седло». Укрывшись за сильным каменным завалом, преграждавшим путь на гору, 50 карачаевцев осыпали наступавший авангард градом пуль, но удачным выстрелом из орудия поручика Грамотина неприятель был выбит и с потерями покинул передовой завал.