По приказанию высшего начальства, обыкновенно вся отбитая у горцев баранта поступала в распоряжение особой комиссии 358). Баранту продавали, а деньги выдавали казакам и их семействам, которые потерпели от набегов горцев или убиты в экспедициях и делах против закубанцев. Павшие в боях казачьи лошади немедленно заменялись другими, здоровыми и годными, из числа отбитых у горцев, или же казаки получали за своих лошадей деньги 21 руб. 45 к. сереб. за каждого убитого коня. Отбитое и захваченное в аулах имущество считалось военною добычею и делилось поровну между всеми участниками боя и на убитых. Впоследствии, в 1858 году 359), приказано было всю добычу, которая приобреталась в бою – делить поровну между частями войск, участвовавших в сражениях или походах, во время которых эта добыча взята целиком.
Если своими беспрерывными походами за Кубань полковник Засс не давал покоя ни себе, ни подведомственным ему войскам, зато в результате получалось полное спокойствие на линии, и население станиц отдыхало от тревог. Наступил ноябрь – время, когда в аулах горцев все приспособлялись на зимовку и жители, и стада. Зассу не сиделось: он давно уже собирался наказать бесленеевского князя Айтека Конокова за его вероломство и хищничество. Теперь наступило время действовать против изменника.
Не ослабляя кордонной стражи, Засс сосредоточил все свободные войска – 800 человек Навагинского полка и 600 казаков с 6-ю орудиями в укреплении св. Георгия на р. Урупе; в состав этого отряда поступили также две сотни хоперцев с подполковником Канивальским 360). 5-го ноября 1833 года Засс двинулся к р. Чамлыку, а оттуда пошел за Лабу.
На рассвете 7-го числа, приказав пехоте с орудиями спешить за собою, сам Засс с казаками стремительным налетом атаковал неприязненный нам аул. Казаки захватили в плен 68 душ обоего пола, но большая часть женщин и детей успели спастись в ближайший лес. Остальные же горцы засели в сак лях и готовились упорно защищать свои жилища. Дождавшись пехоты, Засс приказал орудиям открыть огонь по аулу, а 2-м ротам с сотнею спешенных казаков атаковать неприятеля. После непродолжительной канонады и ожесточенной схватки с горцами аул был занят, разграблен и предан огню, а защитники почти все пали под ударами штыков и шашек.
Разгромив аул, отряд начал отступать, причем войска огнем стрелковой цепи и картечью должны были удерживать настойчивое и ожесточенное преследование более чем тысячной партии горцев, успевших собраться с окрестностей. Видя, что все их бешеные атаки безуспешны и приносят одни только потери, горцы задумали огнем истребить наши войска. Для этого, заскакав стороною далеко вперед, они подожгли сухую траву и камыши, чтобы под прикрытием дыма атаковать отряд. Но Засс угадал их намерение, приказал войскам сомкнуться в густую колонну, зажечь позади себя сухой бурьян и траву, чтобы отступить на чистое место и встретить там горцев картечью и свинцом. Так оно и случилось. Отступив на обгоревшее место и видя, что массы неприятеля уже сближаются за густою стеною дыма и пламени, Засс, сквозь эту клубящуюся дымную пелену, приказал открыть орудийный огонь, а затем пустил всех казаков в атаку.
Темная масса дыма окутала хоперцев и ставропольцев, но они быстро пронеслись через горевшую траву и бурьяны и без выстрела кинулись в шашки на ошеломленных горцев. В одно мгновение неприятель был смят; казаки изрубили на месте до 30-ти человек, а остальных преследовали около 2-х верст. В то же время другая часть партии, сделав нападение на тыл отряда, очутилась неожиданно на чистом месте и, будучи встречена картечью и батальным огнем пехоты, с большим уроном отражена и рассеяна.
Неудачи горцев только больше ожесточили их. Главная толпа черкесов бросилась вперед к переправе, чтобы ружейным огнем остановить наше движение. Но маневр этот также не удался. 2 роты и 2 орудия живо очистили прилегавший к переправе лес, и войска беспрепятственно остановились на отдых. В продолжении этого дня под казаками убито 27 лошадей, которые тут же были заменены отбитыми у неприятеля. В полночь Засс приказал отряду разложить большие костры и начать переправляться в полной тишине. С рассветом войска заняли высоты правого берега Лабы, где расположились биваком. Сборище горцев, как показали лазутчики, состояло из абадзехов, бесленеевцев, беглых кабардиндев и разных абреков, под предводительством Айтека Конокова и султана Кази-Гирея (последний тяжело ранен). В тот же день от горцев явились к Зассу депутаты и униженно просили его принять от них присягу на верность России, но в этом им было отказано наотрез. 10-го ноября вечером отряд прибыл Невинномысскую и был распущен по домам. В рапорте на имя г.-л. Вельяминова, Засс свидетельствовал об особенной распорядительности и усердии подполковника Канивальского и об отличной храбрости всех вообще офицеров и казаков[95]. В декабре того же года сотня хоперцев снова участвовала с полковником Зассом в походе за Кубань и в погроме неприятельских аулов.
Частые покушения и прорывы мелких хищнических партий в наши пределы, в особенности между Каменным мостом на Кубани и станицею Беломечетскою, заставили Засса сделать некоторые распоряжения для предупреждения этого зла. Так, он приказал высылать к рр. Урупу и обоим Зеленчукам разновременно и по разным направлениям сильные заставы из казаков, которым располагаться в скрытных местах, выставляя от себя денные пикеты и ночные секреты. Одна такая застава из хоперских казаков, под начальством подполковника Канивальского, была выставлена на М. Зеленчуке, вблизи Эльбургана 361). 24-го декабря 1888 года получилось известие, что неприятельская партия, около 20-ти всадников, задумала пробраться к нашей границе, но вследствие выпавшего снега, который мог открыть ее следы, возвратилась назад и скрылась на баранкошах Батыр-Гирея и Докшука Карамурзиных, чтобы там выждать удобное время и затем снова пуститься на разбой. Это известие Засс с курьером переслал Капивальскому с приказанием захватить хищников в плен. В ночь на 27-е декабря хоперцы подошли к кошам, быстро окружили их и предложили горцам сдаться, но они ответили выстрелами. Завязалась перестрелка. Канивальский ускорил, однако, развязку и с 40-ка спешенными казаками бросился на хищников, в жаркой рукопашной схватке казаки уложили на месте 15 человек, а остальные пятеро успели в темноте спастись бегством. Захватив 1000 штук баранты, хоперцы возвратились на Кубань, так как застава имела только временное назначение 362).
Что касается мелких партий горцев, то с февраля месяца этого года и весь следующий 1834 год, они беспрестанно тревожили пограничную линию. Жизнь казачьего населения прикубанских станиц проходила в постоянном страхе, тревожимая известиями о кровавых и несчастных происшествиях. То горцы изрубили или поранили казаков, бывших на полевых работах, кордонных постах, в разъездах или в поездках по собственным делам и по службе; то захватили в плен жителей, женщин или детей вместе с лошадьми или быками; то угнали скот, подожгли хутор, постовое помещение, скирды сена; то сделали засаду или подкрались к мельнице на Кубани и, сделав залп через стену, побили бывших там людей и прочая.
Про постовые же казачьи команды и говорить нечего; казаки жили там в постоянной тревоге и готовности лететь, сломя голову, по первому выстрелу к неблагополучному пункту на границе, или прямо с места броситься в схватку с черкесами. Так, 24-го марта 1833 года, около полудня, в бугунтинских балках на Верхне-Кумской дистанции, вблизи поста Махукова, вдруг загремели выстрелы, распространяя тревогу по кордонной линии363). Старший на пикете этого поста казак Феодор Поправкин быстро схватил четырех своих товарищей и с ними бросился на выстрелы. По дороге хоперцы соединились с командою из 80-ти волжских и донских казаков, которые тоже скакали к верховьям р. Бугунты; вскоре казаки открыли хищническую партию, скрывшуюся было в лесах и погнали ее к р. Подкумку. В этой погоне команда Поправкина как-то отделилась от остальных и прямо с налета смело ударила на черкесов в шашки. Эта отвага, однако, дорого обошлась хоперцам, которые с беззаветным мужеством сцепились с хищниками на смертный бой. В рукопашной схватке Поправкин был ранен вместе с двумя своими товарищами, а два других казака убиты. Горцы в свою очередь, потеряв 2-х человек убитыми, поспешно скрылись в лесу[96].
Другой случай произошел 22-го августа 1834 года 364). На рассвете с поста Усть-Тахтамышевского выехал разъезд из 3-х казаков и 3-х мирных ногайцев и двинулся вверх по Кубани для осмотра закрытых густыми зарослями прибрежных мест, частенько служивших убежищем хищническим партиям. На одном из многочисленных островов р. Кубани, в сплошных зарослях из камыша и кустарника, казаки высмотрели трех конных горцев, которые пробирались на нашу сторону. Рассыпавшись цепью и прикрываясь лесом, наш разъезд смело загородил дорогу хищникам и стал наступать, чтобы их захватить. Но черкесы заметили казаков и быстро спрятались в камышах; там они спешились и залегли с винтовками в руках за большою водоплавною колодою и встретили разъезд выстрелами через ружье. Завязалась с обеих сторон перестрелка; у нас уже был убит один ногаец и ранен казак; черкесы же оказались неуязвимы за своим завалом и только лошадей их всех перебили. Тогда казаки и ногайцы решились покончить с хищниками одним ударом. Бросив бесполезную перестрелку, они выхватили шашки и решительно кинулись на горцев. Три торопливых шальных пули просвистели в воздухе, не задев никого, и в тот же момент враги сцепились в рукопашном бою. Через несколько секунд 2 горца лежали за колодою мертвые, а третий, весь израненый, был взят в плен. С нашей стороны в этой схватке ранены оба ногайца и казак.
Насколько прикубанские береговые заросли из камыша, густых бурьянов и кустарников служили для горцев местом безопасного отдыха и выжидания, настолько же эти заросли бывали и пагубны для них. В таких местах, вблизи бродов через Кубань, казаки обыкновенно закладывали свои секреты, которые часто заставляли хищников возвращаться назад без всякого успеха, да вдобавок еще с потерями. Так, 11-го октября 1834 г.