Меры, принятые подполковником Игельстромом, принесли свою пользу. Абадзехи, узнав о боевой готовности кордона, отступили к верховьям Лабы и только 200 абреков остались на Зеленчуках, чтобы оттуда произвести набег на нашу сторону. С другой стороны черкесы также достигли своей цели: бесленеевцы, башильбаевцы и кабардинцы поклялись отложиться от России и слушаться послов Шамиля. Абазинцы же и часть урупских бесленеевцев и ногайцев решили возвратиться обратно, как только абадзехи разойдутся. Таково было в общем положение Баталпашинского участка кордонной линии, когда в командование Хоперским полком и в заведывание названным участком вступил подполковник Круковский.
Феликс Антонович Круковский, командовавший на Кавказе первоначально Горским казачьим полком, был назначен командиром Хоперского полка Высочайшим приказом 22-го декабря 1842 года. Он происходил из дворян Гродненской губернии, на военную службу поступил в 1821 году с зачислением в лейб-гвардии кирасирский Его Величества полк, откуда через 19 лет в чине майора переведен на службу в Кавказское линейное войско. По описанию генерала Кравцова – «это был человек высоких нравственных качеств, честный и чуждый всяких личных выгод. Скромный и воздержанный, он нередко помогал бедным чем мог, но делал это тайно и запрещал говорить об этом. Вообще имел вид внушительный, сосредоточенный в самом себе, как бы замкнутый, что происходило от влияния, конечно, иезуитского воспитания (он был католик), а на самом деле Круковский был весьма доброй и сострадательной души человек» 443).
В начале марта 1843 года подполковник Круковский принял Хоперский полк и Баталпашинский участок кордонной линии, в котором в то время были расположены следующие части 444).
* В это число не входят четыре сотни хоперцев, находившиеся в то время в отрядах.
Это были все силы, которыми мог располагать Баталпашинский участок на случай появления неприятеля перед его фронтом. Впрочем, житомирцы и навагинцы в апреле ушли на р. Лабу, и участок лишился до полуторы тысячи бойцов для своих нужд.
1843 год начался по обыкновению тревогами. Еще в феврале командующий войсками на Кавказской линии и в Черномории, генерал-лейтенант Гурко, приказал начальнику правого фланга генерал-майору Безобразову произвести движение к верховьям Зеленчуков, для наказания отложившихся башильбаевцев, осмотра местности между верховьями Кубани и Лабы и выбора пунктов для укреплений и постов на протяжении от укр. Ахметовского до Хумаринского. Для этой цели 18-го числа генерал-майор Безобразов собрал один отряд в Невинномысской, в составе 9-ти рот пехоты, 6-ти сотен линейных казаков, 2-х пеших и 4-х конных орудий, а другой – в станице Беломечетской из 2-х рот, 4-х сотен хоперцев и 2-х конных орудий 445). С этими силами Безобразов намеревался отогнать у горцев баранту, разгромить аулы и обрекогносцировать указанную выше местность. 21-го числа оба отряда переправились за Кубань в двух пунктах и, соединившись у Ерсаконского укрепления, направились вверх по Зеленчуку к Каменному мосту; желая скрыть свои намерения, Безобразов объявил, что идет осматривать места для переселения аулов мирных горцев.
В этот день мы узнали, что большая партия горцев напала на станицу Воронежскую, но была отбита и преследуема казаками до р. Белой. Скопище это, потерпев неудачу, не разбрелось, однако, по аулам, а собралось между уроч. «Длинным лесом» и р. Лабою, где постепенно увеличивалось в силах и ждало только случая броситься на линию. В виду этого, генерал Безобразов оставил свое намерение идти на башильбаевцев, а двинулся с отрядом к Урупу, чтобы прикрыть Баталпашинский участок. Движение отряда успокоило ближайшие мирные аулы и в то же время приблизило нас к Лабинской линии, куда горцы собственно и хотели двинуться. В это время черкесское скопище, как передавали лазутчики, достигло более 2000 конных и 4000 пеших и состояло преимущественно из абадзехов и убыхов. Безобразов отправил часть пехоты с несколькими орудиями на Кубань для обеспечения кордонной линии, а с остальными войсками двинулся на Лабу, чтобы присоединить находившиеся там отряды и общими силами атаковать и разгромить скопище.
26-го числа отряд спустился по Урупу до Ново-Георгиевского укрепления. Здесь на переходе Безобразов упал с лошади и переломил себе плечевую кость, почему оставил свое прежнее намерение и принял другое, а именно: 4 сотни Ставропольского полка с 2-мя конными орудиями он отправил в станицу Вознесенскую; 4 сотни Хоперского и 2 сотни Кубанского полков с 2-мя конными орудиями – в станицу Чамлыкскую, обязав эти части подкреплять друг друга и спешить на помощь к станице Лабинской, к ближайшим укреплениям и постам, если бы горцы сделали на них решительное нападение. Пехота же частью была отправлена в станицы Баталпашинского участка, а частью на Лабу. По Кубанской и Лабинской линиям приказано принять все меры строгой осторожности.
28-го февраля в 2 часа дня, сборище горцев, в числе до 7-ми тысяч человек, показалось на высотах против укр. Махошевского, которое уже изготовилось к обороне и подняло тревогу по окрестностям. В это время по дороге от станицы Чамлыкской к Лабинской на рысях спешили хоперцы и кубанцы, незаметно охватывая и угрожая флангу неприятеля. Хищники встрепенулись, тем более что из станицы Лабинской в ту же сторону двигался еще батальон пехоты. Это сразу осадило черкесов, которые, боясь попасть между двух огней, перешли на левый берег Лабы и там стали лагерем. Убедившись в невозможности разгромить станицы Лабинской линии, скопище это, в ночь на 1-е марта, удалилось вверх по Лабе и там разбилось на части, причем пешие разошлись по домам, а около 2-х тысяч всадников переправились через Лабу выше укр. Махошевского и атаковали Житомирский пост. Мужественный гарнизон отбился; горцы отступили и потянулись к Коксинскому (Коксу) посту, который сожгли дотла. Оттуда они направились к укр. Зассовскому, атаковали его, но здесь также не имели успеха. После этого абадзехи отступили за Лабу, раздробились на партии и частью разошлись по домам, а частью предприняли набеги на линию. Поэтому 2-го марта хоперские сотни двинулись на Кубанскую линию, чтобы усилить оборону Баталпашинского участка.
Между тем правому флангу угрожала серьезная опасность со стороны Закубанья. Возмущенные соблазнительными воззваниями Хаджи-Магомета, приглашавшего всех горцев к вооруженному восстанию против России – покорные и враждебные нам горские закубанские племена грозно заволновались. Для безопасности линии, генерал-майор Безобразов в первых числах апреля сформировал шесть небольших отрядов, которые расположил в станицах на рр. Урупе, Лабе и Кубани 446). Из них пятый отряд, в составе двух сотен Хоперского полка (5 офицеров, 8 урядников и 200 казаков) с 2-мя конными орудиями, под начальством полковника Адлерберга, расположился в укреплении Ерсаконском на Б. Зеленчуке447); шестой отряд, подполковника Круковского, из 4-х сотен хоперцев, находился в станице Невинномысской. 21-го апреля стало известно, что скопище горцев, большею частью из лучших наездников и абреков в кольчугах и на добрых конях, перешло на реку Фарс к устью Псефира, где у них был назначен общий сборный пункт для абадзехов, убыхов, шапсугов, баракаевцев, баговцев, бжедухов, темиргоевцев и других.
Вся эта конница, в числе до 3000 всадников, подошла ночью 27-го числа к Урупу, где расположилась на отдых 448). Полковник Адлерберг, узнав об этом, в свою очередь, продвинулся вверх по Зеленчуку, чтобы не упускать горцев из виду. Одновременно с ним подошел к Урупу другой наш отряд, бывший за Кубанью, под начальством полковника Краснова. Но горцы уклонились от встречи с нами; они три дня лавировали по верховьям Тегеней и Зеленчуков и так искусно скрыли ночлег свой 1-го мая, на левом берегу Б. Зеленчука, что наши отряды считали местопребывание скопища далеко за Урупом на Тегенях. Около полуночи на 2-е мая вся партия быстро села на коней и стремительно двинулась к р. Кубани, где переправилась между постами Жмуриным и Яман-Джелгинским, несколько ближе к первому из них. Мрачная, ненастная ночь скрывала силы неприятельского скопища, но казачий разъезд Жмурина поста, по слуху определив силу горцев, постепенно отступил и поднял тревогу. Зловещим огнем вспыхнул постовой сигнальный маяк, оповещая о неблагополучии на линии. Казаки приготовились к обороне, но партия прошла мимо и исчезла в темноте на правом гористом берегу Кубани. Тогда с обоих постов поскакали полным ходом нарочные казаки в Баталпашинск и Беломечетку, чтобы дать знать в станицы о прорыве черкесов. Кордонные посты и резервы поднялись на ноги; на церковных колокольнях ударили в набат.
Между тем партия хищников, оставив без внимания казачьи посты, на рысях пошла прямо к Соленым озерам по направлению на станицу Суворовскую. Собираясь в набег на линию большими массами, горцы, обыкновенно, задавались колоссальными предположениями; они самоуверенно решили разгромить казацкие станицы и все смести с лица земли; с огнем и мечем пройти до Дона, где, по их мнению, был уже конец Руси. Так и в данном случае горцы намеревались совершить страшный погром хоперских станиц и очистить от казаков свой излюбленный путь для набегов – сухопутную черту границы.
Только что передовые неприятельские наездники показались в виду Соленоозерского поста, как постовая команда из одного урядника и 20-ти казаков Хоперского полка зажгла маяк, тихонько оставила пост и отвела лошадей назад в глубокую ложбину. Воспользовавшись удобною местностью, казаки залегли в находящийся у дороги каменник и решились держаться в нем до последней крайности. Передовые горцы заметили казаков и бросились на них, но, встреченные меткими выстрелами, отскочили назад. Завязалась перестрелка. Тем временем все скопище, не останавливаясь, промчалось мимо. Головные всадники, затеявшие перестрелку имея уже несколько раненых и озлобленные неудачею, решились сразу покончить с казаками и снова бросились на них. Залп почти в упор заставил их опять отхлынуть назад. Неуверенные в своих силах и опасаясь остановкою подвергнуть опасности всю партию, горцы бросили удалую горсть хоперцев и примкнули к своим. Храбрые казаки отсиделись.