550); за пехотой следовали драгуны и донцы с конной артиллерией и остальная милиция.
Наш отряд не успел еще отойти 3-х верст от лагеря, когда наступивший рассвет открыл нам главные силы неприятеля, двигавшиеся большими колоннами, уступами справа, а в то же время толпы неприятельской иррегулярной конницы с 4-мя штуцерными батальонами и 4-мя горными орудиями появились на Караяле, угрожая нашему левому флангу. Тогда сотни полка Скобелева быстро сосредоточились вместе и получили приказание удержать за нами гору и обеспечить наш фланг. Заметив, что Караяльские высоты сильно заняты неприятелем, казаки остановились и развернули свой фронт против оконечности Караяла; от горы дугообразно стояло около 10-ти турецких батальонов с 18-ю орудиями; за горою расположились пехотные и кавалерийские резервы; далее значительные массы неприятеля виднелись далеко позади и двигались в обход нашего правого фланга.
Тем временем князь Бебутов, видя перед собою массу наступавших турецких сил и их значительную растянутость, решился сначала оттеснить правое неприятельское крыло, а затем атаковать центр и левый фланг турок. Развертывание наших войск в боевой порядок прикрывала, выдвинутая вперед, вся кавалерия, под начальством генерала Багговута, которому приказано было, во что бы то ни стало удержать неприятеля. В 5½ часов утра, не доходя оконечности Караяла, тверцы и нижегородцы с казаками Скобелева и Донского № 20 полков и донской конной № 7 батареей стали в линию; правее их в центре развернулась Кавказская гренадерская бригада (эриванцы и грузинцы) с 18-ю орудиями и общим резервом позади; левее – выдвинулся г.-м. Белявский с 5-ю батальонами и батареей; правый фланг составили Мусульманская бригада, полк Камкова и 6 эскадронов новороссийских драгун с донскою конною № 6 батареею. Расположение наших войск представляло довольно выпуклую дугу к стороне противника.
Турки первые открыли огонь первоначально по сотням Скобелева, когда же к ним подошли драгуны и донская конная № 7 батарея, то, под прикрытием казачьих наездников, донцы быстро заняли весьма выгодную артиллерийскую позицию и, в свою очередь, начали посылать туркам ядро за ядром. Артиллерийский огонь вскоре сообщился всей боевой линии противников. Караял все-таки оставался в руках турок и овладеть им не представлялось возможности, но зато и неприятель не мог выдвинуться вперед. По мере развертывания наших сил в боевой порядок и движения вперед, для наблюдения за Караялом оставлен был только дивизион новороссийских драгун с батареей. Между тем бой разгорался по всей линии. Артиллерийский и штуцерный огонь правого крыла турок особенно сильно наносил нам вред. Попытка генерала Белявского атаковать неприятельских стрелков не имела успеха. Тогда генерал Багговут приказал Тверскому драгунскому полку атаковать 12-ти орудийную неприятельскую батарею, которая производила сильное разрушительное действие по нашему левому флангу. Молодецкая атака драгун увенчалась полным успехом; тверцы смяли прикрытие, изрубили прислугу и привели турецкую батарею в совершенное бездействие.
Оправившись от этой атаки и покровительствуемые артиллерийским огнем, турецкие батальоны и регулярные части кавалерии, в свою очередь, перешли в наступление против нашего левого фланга. Белевцы, тульцы и стрелки, свернувшись в каре, отразили атаку, но не могли остановить превосходного в силах неприятеля. На выручку подоспели нижегородские драгуны, атаковавшие с фронта и флангов турок и дивизион донской № 7 батареи, под командою есаула Кульгачева, который, промчавшись в карьер мимо драгун, снялся с передков перед турецкими батальонами и осыпал их картечью. Этот дерзкий выезд имел успех, но стоил нам 2-х орудий. Нижегородцы бросились на выручку, но не могли отнять у арабистанцев этих пушек. Между тем генерал Белявский, обстреляв артиллерией и стрелками неприятеля, двинул свои 5 батальонов в атаку; нижегородцы снова ударили на неприятеля, успели захватить 4 турецких и возвратить два наших орудия. Эти атаки решили дело. В 8 часов утра все правое турецкое крыло было опрокинуто и турки, очистив также Караял, начали беспорядочное отступление.
Одновременно с началом атаки Белявского, войска нашего центра, под общим начальством г.-м. Бриммера, двинулись вперед и, останавливаясь последовательно в 450-ти и 250-ти саж. от фронта турок, поражали их огнем нашей артиллерии. После получасовой канонады на последней позиции Кавказская гренадерская бригада перешла в наступление. Подойдя на ближний картечный выстрел, бригада остановилась; батареи открыли огонь, а затем батальоны эриванцев и грузинцев ударили в штыки. Турки встретили эту атаку также атакою, стараясь охватить наши войска с флангов. Довольно долго длился рукопашный бой. Около 9-ти часов удалось, наконец, сломить сопротивление неприятеля и, заняв высоты, обратить в полное отступление турецкий центр.
В это время замечено было наступление турецкой левой колонны Измаил-паши в обход нашего правого фланга. По приказанию князя Бебутова, полк Скобелева с ракетною батареею полным ходом помчался к опасному пункту. Вслед за ним туда же поскакал начальник кавалерии генерал Багговут с двумя эскадронами Тверского драгунского и тремя сотнями донцов № 20 полков, а для поддержки кавалерии из резерва направлены 6 рот Ряжского полка. Эти подкрепления пришли вовремя, потому что кавалерия нашего правого фланга изнемогала в неравном бою. Около 8-ми часов турки собрали здесь против нас до 15-ти батальонов с тремя батареями, несколько кавалерийских полков и массы иррегулярной конницы. Густые толпы башибузуков теснили линейных казаков Камкова и нашу милицию, стараясь зайти им в тыл. Еще в начале сражения хоперцы полка Камкова и еще другие две сотни казаков, расыпав цепь фланкеров, открыли перестрелку с многочисленными толпами башибузуков, но, вследствие малочисленности наших войск, мы нигде на этом фланге не имели перевеса над неприятелем. С прибытием же подкреплений, войска нашего правого фланга смело перешли в наступление.
В этом кровопролитном бою обе сотни хоперцев, предводительствуемые своими храбрыми офицерами, вместе с прочими войсками рубились лихо, неустрашимо бросаясь на штыки и пушки. Несколько раз противники схватывались в жестокой сечи, причем конь Скобелева получил две раны пикою и пулею. Лихая сотня есаула Фисенкова с несокрушимою отвагою врубалась в ряды турецкой пехоты и, не смотря на картечный и ружейный огонь, успела отбить с бою одно неприятельское орудие 551). Затем, продолжая теснить и поражать турок, хоперские казаки отбили белый шерстяной штандарт и три шелковых значка (желтый, малиновый и зеленый) с изображением луны и звезд. Офицеры и казаки в этом сражении выказали много доблестных подвигов мужества и храбрости, и каждый напрягал все свои силы, чтобы способствовать общему успеху боя.
Так, урядник хоперской сотни полка Камкова, Павел Есаулов, хотя был контужен в ногу картечью, а конь его убит, тем не менее он нисколько не смутился этим и, обращаясь к товарищам, сказал, указывая на одного неприятельского всадника, выдавшегося слишком вперед: «Смотрите, братцы! «Я его убью, а ваше дело подскочить и поймать его коня, чтобы я опять мог быть вашим товарищем!» Раздался выстрел, турецкий всадник свалился и Есаулов очутился опять верхом и до конца сражения не покидал сотни. Во время рукопашной схватки тот же урядник взял с боя у пешего турка зеленый шелковый значек с лиловым изображением луны и звезды 552). Вообще линейные казаки действовали весьма энергично и смело. В особенности этим отличались сотни полковника Скобелева. Чтобы сдержать напор многочисленной арабистанской конницы и башибузуков, генерал Багговут, принявший начальство над войсками нашего правого фланга, выслал вперед обе конно-ракетные команды, под прикрытием 3-х донских сотен. Шестнадцать огненных змей с шумом и треском влетели в толпы башибузуков и, извиваясь между лошадьми, навели ужас на неприятельскую конницу и заставили ее отхлынуть.
Пользуясь этим, казаки Скобелева, поддержанные линейцами Камкова, донцами, тверцами и милиционерами, стремительным налетом атаковали дивизион конной артиллерии, причем захватили 3 орудия. Турецкий кавалерийский полк бросился на выручку своих пушек, но, принятый казаками и драгунами, почти весь был истреблен. Увлеченные преследованием, линейцы проскочили далеко сквозь интервалы турецких батальонов и, появившись с тыла, ударили на наружный фланг каре неприятельской пехоты, которая успела в это время остановить наступавшие против нее 6 рот Ряжского полка. Турки дрогнули и подались назад по всей линии своего боевого расположения. Чтобы довершить начатое поражение левого крыла турок, князь Бебутов направил туда единственный резерв – 2 батальона Тульского полка с батареей. Атаки тульцев, драгун, казаков, милиции и других частей окончательно опрокинули турок. По следам отступавшего неприятеля двинулась наша пехота; драгуны, казачьи и мусульманские полки неслись на плечах турок еще около 4-х верст.
Сильная полуденная жара и усталость лошадей были причиной, что турки, хотя в страшном беспорядке, но все же успели отступить к Карсу, бросив свой лагерь и оставив в наших руках 15 орудий, 6 знамен, несколько значков и множество оружия; кроме 3000 убитых и раненых, турки потеряли еще 2018 человек взятых нами в плен, не считая 12-ти тыс. разбежавшихся курдов и башибузуков. Наш общий урон состоял из 3054 убитыми и ранеными. В первом часу пополудни князь Бебутов дал отбой; преследование разбитого противника прекратилось, и сотни линейцев начали собираться на сборный пункт, а затем с прочими войсками отошли в свой лагерь[137].
Кюрюк-Даринским поражением закончилась кампания 1854 года. 5-го августа г.-л. князь Бебутов передвинул Александропольский отряд обратно к Арпачаю и расположился лагерем на левом берегу Карс-чая, против дер. Ах-Узум. По недостатку здесь фуража 13-го числа войска передвинулись к Тихнису, 19-го – к Ах-Булаху. В то же время с восточной и северо-восточной сторон Карса производились рекогносцировки и разведки окрестностей его для будущих наших военных действий. Наступление холодов побудило князя Бебутова, 24-го октября, передвинуть войска к креп. Александрополю и к сел. Караклису, а затем 30-го ноября все части распущены на зимовые квартиры. Линейные полки расположились по селениям вблизи границы, причем тогда же полковник Скобелев уехал в Петербург, сдав свой 3-х сотенный полк войсковому старшине Агишеву.