Патрульные дороги вдоль границы пролегают, где по низменностям среди камышей, зарослей и камней, а где по пробитым в скалах тропинкам, которые в некоторых местах до того узки, что двое всадников не могут разъехаться. Один неверный шаг на такой тропе грозит неминуемой смертью конному и пешему, потому что падение с высоты нескольких десятков саженей на острые камни, торчащие внизу из реки, положительно исключает счастливую возможность уцелеть при таком полете; даже днем опасно ходить и ездить по таким тропинкам. Служба кордонных постов, в виду почти поголовно вооруженного окрестного татарского населения, да к тому же еще живущего контрабандой и хищничеством, представляла немало опасностей для хоперских казаков, заставляя их быть осторожными, бдительными, хитрыми и изобретательными в приемах и сноровках пограничной службы.
Карта Ванкской кордонной линии
Карта Ванкской кордонной линии
Днем посты выставляли часовых на вышках и конные пикеты в промежутках между постами – на вершинах утесов и на скалистых выступах против известных переправ: ночью же высылали секреты, которые залегали по берегу Аракса на бродах, переправах и в горных проходах. Так как персидские разбойники и контрабандисты находились в постоянных сношениях с жителями наших порубежных татарских селений и между ними имели своих шпионов, предупреждавших их о деятельности казачьих постовых команд разными сигналами – песнями, огнями, вехами, и т. д., то поэтому высылка с постов разъездов и секретов всегда обставлялась всевозможными хитростями. Так, напр., казаки, отправляясь в секреты, нередко переодевались в татарскую одежду, пробирались ползком, скрытно, прикрывались срубленными кустами, пучками камыша и прочая; часто казаки оставались в выбранных местах при переправах по сутками более, терпя массу не удобств от комаров и других насекомых и гадов. Разъезды всегда ходили гуськом с большими дистанциями, так как татары нередко делали засады и били казаков в горных трущобах почти безнаказанно. Зато и казаки не считали грехом подкараулить татарина в глухом месте и отправить его к праотцам, раз только он попадался казаку вооруженным и подозрительным.
Бывало гулкий одиночный выстрел и всплеск воды, от падения в реку тела, нарушали ночную тишину, давая знать о гибели хищника, пробиравшегося через Аракс; но иногда к той же тишине слышалась частая трескотня ружейных выстрелов и шум горячей схватки казаков с контрабандистами. Тогда на кордонных постах подымалась тревога, и казаки спешили на выручку своих. В таких случаях принимались еще большие предосторожности, потому что левобережные жители – татары, с целью оказания помощи контрабандистам и содействия в их предприятии, устраивали на дорогах засады, и оплошные казаки гибли понапрасну.
И вот, нередко, вблизи кордонного поста, проезжающему бросалась в глаза одинокая могилка, а то и две, с деревянным крестом – немые свидетели безвременно угасшей казацкой жизни вдали от родины!..
К этому периоду времени, т. е. к началу семидесятых годов, относится и начало систематического обучения казаков по изданным уставам, правилам, инструкциям, так как высшее начальство стало требовать от казачьих частей одинаковых с регулярною кавалериею военных познаний и строя. Кордонная служба хотя отнимала много времени, тем не менее офицеры и казаки успевали проходить определенный курс строевых занятий, и полк на инспекторских смотрах всегда заслуживал благодарность за строевую, внутреннюю и кордонную службу. При таких условиях жизни и службы, полк провел более 10-ти лет, пока не разразился гром войны в Азиатской Турции в 1877–1878 гг.
Глава VII
Турецкая война 1877–1878 гг. Мобилизация льготных казаков второй очереди Хоперского полкового округа. Сформирование 2-го Хоперского полка и поход его в Закавказский край. Зимовка и приготовления к войне. Походная боевая деятельность 2-го Хоперского полка в составе Эриванского отряда. Занятие Кагызмана и поиск к Вану. Хоперцы в боях на Драм-даге и у Даяра 4-го и 9-го июня. Отступление Эриванского отряда в свои пределы[177].
В начале осени 1876 года, когда борьба сербов и болгар за независимость славянских земель на Балканском полуострове достигла грозных размеров, в станице Баталпашинской Хоперского полкового округа стали носиться упорные слухи о мобилизации второочередных льготных казаков. И действительно, слухи эти не замедлили оправдаться. 6-го ноября атаман Баталпашинского отдела получил распоряжение о сформировании 2-го Хоперского и 2-го Кубанского казачьих конных полков. Весть об этом быстро облетела все станицы Хоперского полкового округа, и вслед затем Баталпашинск сразу обратился в какой-то военный стан: сюда собралось более 700 конных урядников и казаков, а с ними прибыли обозы с провизиею и вещами; приехали на проводы многие отцы, братья, жены и другие родственники. Вся эта громада людей расположилась лагерем за станицею. В течении первых трех дней шла усиленная работа по сформированию сотен и назначению должностных нижних чинов. Наконец, 16-го ноября 2-й Хоперский полк был окончательно сформирован и поступил на довольствие, в числе 3-х штаб и 10-ти обер-офицеров[178] и 582-х нижних чинов. Командование полком поручено подполковнику Антону Филипповичу Педино. Недостававшее до полного штата число офицеров и нижних чинов должно было поступить из 1-го Хоперского полка, из числа казаков, выслуживших срок действительной службы и, согласно положения, подлежавших перечислению в льготный состав, во вторую очередь.
Эти офицеры и казаки обязывались присоединиться ко 2-му Хоперскому полку во время следования его за Кавказ. В 1-й Хоперский полк еще в августе был отправлен эшелон очередных на службу молодых казаков, на смену выслуживших 5-ти летний срок службы.
На первых порах много труда стоило подполковнику Педино и офицерам поставить на твердые ноги 2-й Хоперский полк, как часть только что сформированную, так сказать, едва появившуюся на свет Божий. В то время вторые полки не имели ни полкового, ни казенного или интендантского имущества. Распределив людей по сотням и назначив сотенных командиров, подполковник Педино занялся устройством полкового вьючно-подъемного обоза, который был составлен из 84-х вьючных лошадей, по 14-ти на каждую сотню, с вьючными седлами, брезентами и прочею принадлежностью. Колесный же обоз состоял из двухколесного денежного ящика, наскоро сделанного в Баталпашинске и арбы для имущества полкового командира. Офицеры обзавелись каждый двумя лошадьми, одна из них предназначалась под офицерский вьюк, состоявший из просторных переметных сум, а у некоторых – из парных сундуков, обтянутых кожею, с приспособлением к ним койки. С большими затруднениями и хлопотами, кое-как, создали и полковую канцелярию, делопроизводство в которой по строевой и хозяйственной частям, за недостатком офицеров, возложено было на молодого портупей-юнкера Удовенко.
В течение двухнедельного пребывания полка в Баталпашинске после сформирования, не смотря на множество забот и возня по устройству материальной части, сотенные командиры: 1-й сотни есаул Булгаков, 2-й – хорунжий Акинин, 3-й – сотник Скакун; 4-й – хорунжий Мелихов, 5-й – сотник Булавинов, 6-й – войсковой старшина Рутецкий вели занятия также по строевой подготовке нижних чинов. В этот промежуток времени было произведено несколько сотенных учений и одно полковое. За три дня до выступления полка в поход, получены были бердановские винтовки с принадлежностью и боевыми патронами, которые тогда же роз даны наличным урядникам и казакам, а остальные не розданные ружья были упакованы в ящики и следовали вместе с полком до г. Эривани. Вахмистры и трубачи получили револьверы Смита и Вессона 1-го образца с 36-ю патронами.
Весь ноябрь погода стояла отвратительная, вследствие ежедневных дождей пополам с снегом; грязь в Баталпашинске стояла непроходимая. Все офицеры и казаки расположились по обывательским квартирам. Под влиянием ли неприветливой погоды, или забот и возни в виду предстоящего похода, но только в Баталпашинске не было слышно обычных увеселений; все затихло и смолкло, как перед грозой. Наконец, 29-го ноября были посланы в станицу Беломечетскую квартирьеры, фуражиры и разные войсковые тяжести – признаки скорого выступления в поход. На другой день, в 10 часов утра, 2-й Хоперский полк собрался на баталпашинской церковной площади, куда, не смотря на дурную погоду, стеклось немало родных станичников. После напутственного молебна и радушно предложенной жителями на дорогу чарки водки, полк двинулся в далекий путь, по давно проторенной казаками дорожке «на тот погибельный Кавказ». Горькими слезами и самыми горячими пожеланиями проводили родные своих отцов, братьев и мужей, с которыми многим не пришлось уже больше никогда увидеться.
На другой день перед выступлением из станицы Беломечетской полк был осмотрен и. д. атамана Баталпашинского отдела подполковником Дьяковым, который тут же, по приказанию наказного атамана, выбрал самых исправных и доброконных 2-х офицеров и 70 казаков и отправил их во 2-й Кубанский полк, предназначенный в Дунайскую армию, а оттуда, вместо них, прибыли через два дня с хорунжим Акининым 69 конных и 6 пеших казаков, но уже из числа плохо снаряженных и на худших лошадях.
Из станицы Невинномысской, после дневки, полк был перевезен по Ростово-Владикавказской железной дороге до гор. Владикавказа в трех отдельных поездах в течении двух суток, а затем, отдохнув и подковав лошадей, хоперцы, 8-го декабря, тронулись дальше по Военно-Грузинской дороге. Во время следования по этому пути на ночлегах и дневках, офицеры и казаки размещались в калмыцких кибитках, хорошо укрытых войлоком. На всех станциях Военно-Грузинской дороги были заготовлены дрова, фураж и котлы для варки пищи, так что войска недостатка ни в чем не терпели, и 2-й Хоперский полк проследовал до Тифлиса благополучно.
17-го декабря полк прибыл в г. Тифлис и остановился биваком на речке Вере. Здесь хотя не было ни кибиток, ни палаток, но погода была так хороша, что казаки с успехом довольствовались одной буркой. Вечером в день прихода в Тифлис командир полка имел счастье представиться Его Императорскому Высочеству главноко