Глава VІІІ
Турецкая война 1877–1878 гг. (продолжение). Боевая деятельность 1-й сот ни 2-го Хоперского полка в составе баязетского гарнизона. Баязетское сидение. Подвиг Сиволобова. Сражение 28-го июня у Баязета. Оборона границы. Хоперцы на Абасгельском перевале и у Игдыря; дела и стычки с турками. Поиск к с. Зырчи. Отступление Измаил-паши. Служба хоперцев в Алашкертской долине. Поиск к Мушу. Конец войны. Возвращение на Кубань и расформирование 2-го Хоперского полка. Награды.
1-я сотня 2-го Хоперского полка, под командою войскового старшины Кванина, в составе 2-х офицеров – сотников Гвоздина и Белого – и 134-х нижних чинов, как было сказано выше, еще 10-го мая, вошла в состав баязетского гарнизона, в котором кроме хоперцев находились: 1-й батальон Ставропольского и 2 роты Крымского пехотных, 2 сотни Уманского и 25 человек Кавказского казачьих полков и взвод 4-й батареи 19-й артиллерийской бригады; всего около 1500 штыков и сабель и 2 орудия.
С первых же дней на хоперскую и уманскую сотни была возложена сторожевая и разведывательная служба, сопровождение транспортов, почт и прочая. Чем дальше Эриванский отряд удалялся вглубь Турции, тем тревожнее и опаснее становилось положение баязетскаго гарнизона, в виду получавшихся отовсюду известий о сборах турецких войск. Поэтому меры охранения со стороны наших войск каждую ночь все более и более усиливались: лошади почти не выходили из-под седла, а казаки находились в постоянной готовности к бою. В особенности тревожное время переживал отряд, когда, 31-го мая, получилось предостережение из Персии от макинского хана, о появлении, будто бы, тридцатитысячного корпуса турок с 12-ю орудиями на реке Соук-су, в 40-ка верстах к югу от Баязета. То же самое подтверждали лазутчики, посылавшиеся на разведку начальником баязетского гарнизона подполковником Пацевичем.
До 6-го июня хоперская сотня была расположена лагерем за городом, недалеко от редута Зангезур, вместе с 7-ю и 8-ю ротами ставропольцев, Елисаветпольским конно-иррегулярным полком и сотнею уманцев. Для проверки слухов о появлении турецких войск и с целью разведать намерения противника, подполковник Пацевич счел необходимым произвести несколько рекогносцировок. Разведки 3-го, 4-го и 5-го июня к стороне гор. Вана и Диадина, во время которых, а именно 4-го числа, хоперцы имели перестрелку с конными партиями курдов у сел. Инджи-су – убедили Пацевича, что в окрестностях гор. Баязета далеко не спокойно.
Появление курдов вблизи города заставило гарнизон задуматься. Становилось очевидным, что эти хищники имели за собою серьезную и значительную поддержку из регулярных войск, если осмелились открыть против нас враждебные действия. В виду такого положения дел комендант, капитан Штоквич, распорядился о приведении баязетской цитадели или замка в оборонительное положение, для чего были завалены ворота, забиты окна, устроены амбразуры, сделаны закрытия для стрелков. Вместе с тем приступили наскоро к заготовлению запаса провианта, но, к несчастью, с большим трудом едва успели собрать только 300 пудов сухарей, да небольшое количество муки и ячменя. Кроме этого был сделан запас воды из ручья, протекавшего через цитадель, так как могло случиться, что неприятель отведет этот ручей. В этом заключались все запасы гарнизона.
Наконец подполковник Пацевич решил произвести самую тщательную разведку неприятеля. Перед зарей рокового 6-го июня четыре роты пехоты тронулись по ванской дороге; две сотни уманцев прикрывали колонну с фронта и левого фланга; хоперцы шли справа, а в тылу следовали три сотни елисаветпольских милиционеров.
Пройдя около 18-ти верст, вблизи сел. Инджи-су, отряд наш неожиданно встретился с турецкими войсками в числе около 3-х тыс. человек пехоты и кавалерии. Казачьи разъезды смело завязали перестрелку с передовыми частями противника. Турки приостановились. Но, спустя полчаса, казаки заметили как из-за высот, лежавших верстах в четырех справа и слева, вдруг появились большие партии неприятельской кавалерии, а за ними показалась и пехота. Оказалось, что Фаик-паша еще накануне сосредоточил все свои силы у сел. Тепериза и теперь, узнав о появлении русских и о нерешительности своих передовых частей, послал им на помощь 2 батальона, 3 горных орудия и одну сотню курдов. Вся эта масса турецких войск, сознавая свое превосходство, с озлоблением бросилась на наш злополучный отряд, направив в обход его всю свою многочисленную кавалерию. Тогда подполковник Пацевич приказал начать отступление.
Теснимые неприятельскою пехотою и кавалериею и поражаемые ружейным и артиллерийским огнем, наши казаки и солдаты, теряя убитых по дороге, изнемогали под тяжестью неравного боя. Поспешное отступление под палящими лучами южного солнца затруднялось сильно пересеченной и трудно проходимой местностью; многие падали от усталости и гибли под ударами куртинских пик. Спешенные казаки и солдаты, перемешавшись, образовали одну непрерывную стрелковую цепь, которая, пользуясь местностью, временами приостанавливалась и отбивалась от турок залпами. Вдруг несколько эскадронов турецкой кавалерии, под предводительством Гуссейн-аги, все время теснивших наш правый фланг и осыпавших нас градом пуль из своих магазинок, быстро направились на гребень, лежавший на пути отступления отряда. Командир хоперской сотни, войсковой старшина Кванин, руководивший боем на нашем правом фланге вовремя заметил этот маневр и, поняв опасность, угрожавшую нам, предложил штабс-капитану Визирову, поскорее занять этот гребень сотнями елисаветпольской милиции. Но, к сожалению, это приказание не могло быть исполнено. Визиров повел было милиционеров вперед, но те, почувствовав себя на свободе, двинулись прямо в Баязет. Тогда подполковник Пацевич отдал приказание посадить казаков на коней, но дело это оказалось также не легким: почти все казаки были пешими в боевой линии, где, перемешавшись с пехотою, вели непрерывную перестрелку с турками. Тем не менее хоперцы и уманцы мало-помалу собрались к своим коноводам и, сев на лошадей, быстро двинулись для противодействия неприятельскому обходу. В то же время подполковник Пацевич, поручив дальнейшее управление боем войсковому старшине Кванину, сам отправился в Баязет, чтобы распорядиться по обороне цитадели и насколько возможно облегчить отступление нашего отряда.
Между тем в Баязете, по уходе рекогносцировочного отряда, с утра усилились хлопоты по перевозке и переноске имущества из города в цитадель. В 10 часов утра прибыли туда три сотни милиции Эриванского конно-иррегулярного полка, под начальством полковника Измаил-хана нахичеванского, а в 11 часов из-за горы, со стороны ванской дороги, вдруг послышались отдаленные выстрелы, гул которых с каждой минутой все более и более усиливался, сливаясь с грохотом орудийной пальбы. Наконец, на гребне возвышенностей, окружающих Баязет с юга, показалась длинная черная линия отступавших наших войск, опоясанная белыми дымками. Первые подошли к цитадели опередившие отряд казаки, которые, поспешно сбатовав лошадей на кладбищенском кургане, служившим биваком, опять присоединились к отступавшему отряду вместе с двумя ротами крымцев, чтобы помочь ему огнем своих дальнобойных берданок.
Когда наш отступавший отряд появился в виду Баязета и стало очевидным его отчаянное положение, капитан Штоквич немедленно приказал эриванской милиции двинуться на поддержку нашим войскам. Да и было вовремя, так как следом за нашею цепью, спустившеюся вниз на 300–800 шагов, появились густые массы турецкой кавалерии, которая заняла оставленные ближайшие отроги гор и начала осыпать наши войска градом пуль, бросаясь на пехотинцев и казаков поодиночке и большими толпами; отдельные всадники подскакивали даже к самой цепи и, сделав выстрел почтив упор, удалялись обратно. Как только в цитадели заметили, что можно действовать из орудий, грянул выстрел, за ним другой, и две наши гранаты, удачно разорвавшись среди турок, рассеяли большую толпу курдов своими осколками. Огонь наших орудий и удачный маневр милиционеров Измаил-хана нахичеванского, отбивших залпами турецкую пехоту, стремившуюся обойти нас со стороны Кизил-дага, дали возможность нашему отряду прийти в порядок, приостановиться и начать более спокойное отступление.
Так, шаг за шагом, отряд наш отошел к городу и достиг цитадели. Только в воротах замка дело не обошлось без давки и лишних жертв, так как турки сосредоточили в этом пункте жестокий ружейный огонь. Затем ворота цитадели затворились и с этой минуты началась мужественная, полная высокого самоотвержения и энергии 23-х дневная оборона Баязета против в десятеро сильнейшего противника!..
Баязетская цитадель или баязетский замок, приютивший в своих стенах до 1500 наших героев, расположен в центре города, на одном из скалистых горных отрогов, врезывающихся внутрь долины и города с юго-востока в виде мыска с отвесными обрывами. На этом скалистом мыске было воздвигнуто в XVII веке одним из полунезависимых куртинских владетелей, Исаак-пашею, огромное здание, в виде средневекового в мавританском стиле замка, получившего, в силу местных условий своего расположения, значение цитадели гор. Баязета. Весь замок состоял из ряда массивных двухэтажных зданий, составлявших внешние его стены с двумя внутренними и одним наружным двором.
По отступлении в цитадель, за воротами, так и остались неубранными груды разного частного и казенного имущества, преимущественно казачьих вещей, а также оседланные и сбатованные лошади трех сотен, которые оставлены на месте, потому что в цитадель их не приняли. Горько было хоперцам смотреть, как, поражаемые турецкими пулями, их несчастные боевые товарищи-кони падали и бились в предсмертных судорогах, повисая на поводе, зацепленном за седло другой лошади. Много казачьего добра должно было пропасть ни за грош. Войсковой старшина Кванин употребил все усилия убедить подполковника Пацевича в необходимости дозволить казакам подобрать вещи и ввести в цитадель лошадей.
Вызвав по 20-ти охотников из сотен, Кванин назначил в прикрытие работ, долженствовавших начаться ночью, сотню хоперцев. С наступлением сумерек пальба начала понемногу утихать. В это время под стенами, у ворот, тихо появились пешие милиционеры, прося впустить их без лошадей. Но едва открыли ворота, как притаившаяся недалеко неприятельская часть с криком рванулась в цитадель; ворота быстро затворили, а собранные на первом дворе охотники-казаки кинулись на крышу переднего фаса цитадели, по приказанию войскового старшины Кванина, который ясно видел, что сбор оставленного имущества – дело немыслимое. Вечером этого дня курды захватили несколько казаков за стенами цитадели и умертвили их, а в ночь на 9-е число они принялись неистовствовать в самом городе. Три ночи курды буйствовали, грабили и резали жителей без разбора пола и возраста. Город был сожжен и страшно опустошен. Массы трупов валялись по улицам и у самых стен цитадели.