Другими традиционно важными направлениями имперской политики можно назвать национальную, экономическую и религиозную политики империи.
Национальная политика. В общем и целом в государствах, относимых обычно к империи, всегда существует доминирующая группа, привилегированная и «государствообразующая», обычно – главная этническая или национальная группа метрополии, хотя известны отклонения. Так, в Османской империи привилегированной группой были приверженцы ислама, а в случае с поздней Австро-Венгрией таких групп было две. Зачастую и само существование империй объяснялось в терминах культуртрегерской миссии населения метрополии, которое было призвано повести за собой отсталые народы периферии / подчиненных территорий по пути экономического прогресса, развития самосознания, обретения истинных религиозных ценностей.
В разных империях на разных этапах исповедовались принципы национальной политики, прямо друг другу противоположные. В самом деле, есть очень существенные различия между предпринятыми Испанской империей жестокими расправами с индейцами в Центральной Америке, численность коренного населения которой сократилась в разы за первое столетие испанского владычества, или на островах Карибского моря, индейское население которых практически перестало существовать, и поведением Российской и советской империй в Средней Азии: сравнение их бывших владений здесь и, например, соседнего Афганистана сразу дает понять, насколько велик прогресс во всех областях жизни за время пребывания региона в статусе имперской периферии.
Важнейшим компонентом национальной политики империи являются целенаправленные имперские колониальные дискурсы и идеологии. В них обосновывается исключительное положение титульной нации или «высшей расы» (например, «белого господина») и, соответственно, легитимность приниженности и эксплуатируемое™ зависимого населения (которое изображается как примитивное и обязанное «господам»). Правда, большинство таких идеологий разрабатывалось ex post facto, а изначальная аннексия была вызвана более прозаическими причинами.
Отдельную проблему составляет вопрос о формировании имперской этносоциальной общности. Формировала ли империя некий общий имперский народ? Можно ли говорить о «глобальной британское™», «советском народе» или американской нации? Или в рамках империи границы между нациями/этносами непреодолимы, сама имперская система предполагает возведение непроходимой стены, сословных и культурных перегородок между титульной нацией и угнетенными народами (как, например, было в Османской империи)?
В области национальной политики империи традиционно, почти без исключений, противопоставляют две группы людей: числящихся по умолчанию более цивилизованными, развитыми и дальше продвинувшимися по пути цивилизации – в основном это доминирующий элемент населения метрополии – и неразвитых, нуждающихся в опеке и наставлении обитателей периферии, которые обычно находятся в подчиненном положении. Вместе с тем степень и характер этого подчинения значительно варьировались в разных империях. Насчитывается не так уж много случаев, когда удавалось или хотя бы ставилось целью создание единой идентичности для населения империи, и не так уж много империй было всерьез оплакано их подданными.
Вопрос о характере национально-освободительных движений и об отношении к империи населения колоний носит сложный характер. Сущностью колониализма и имперской политики является сотрудничество; прямым насилием можно завоевать, но насильственными методами сложно наладить сколь-нибудь эффективный механизм функционирования системы «метрополия – колония». Здесь абсолютно необходим коллаборационизм. В свою очередь, национально-освободительное движение далеко не всегда вызвано реакцией на угнетение со стороны империи и стремлением к свободе. Оно, особенно на ранних этапах, было сильно замешано на борьбе и интересах местных кланов социальной и политической элиты. Некоторые авторы указывают, что с точки зрения прогресса борьба с империей консервирует архаичное состояние обществ, ориентирует на внутреннюю замкнутость и возврат в прошлое. Антиколониальные выступления тесно связаны с ростом национализма, причем нередко в экстремистских, радикальных, террористических формах. Поэтому империя в конкретных ситуациях иной раз оказывается предпочтительнее независимости, поскольку обеспечивает стабильность, порядок, развитие, прогресс. Она не допускает кровопролития, сдерживает силы хаоса и анархии, борется с проявлениями экстремизма и т. д.
Из этих тезисов вытекает концепция «либеральной империи» Н. Фергюсона[189] как исторической реконструкции и как современной программы действий. Исследователь акцентирует внимание на позитивных сторонах имперского периода истории человечества и считает, что в будущем этот опыт может быть заимствован и распространен. Человечеству для гармоничного существования необходима «либеральная империя», которая выступит в роли арбитра международных отношений, будет наказывать и контролировать «неправильные режимы» и экспортировать по всему миру ценности демократии и свободы.
Теория «экспорта демократии», «цветных революций» и неоглобалистская политика США сегодня во многом строятся именно на этих принципах. Правда, в отличие от Фергюсона, называющего вещи своими именами, США избегают терминов «империя», «империализм» и т. д., которые в их политическом дискурсе имеют сугубо негативный оттенок. Но суть вещей от этого не меняется.
Экономическая политика. Одним из важных аспектов строительства империй традиционно признается характерная для этого типа государственного устройства экономика, предусматривающая эксплуатацию экономических активов периферийных территорий метрополией – территорией, на которой сосредоточена элита государства. Все известные империи прибегали к экспансии и территориальным захватам с целью контролировать источники сырья или пункты производства востребованных товаров, транзитные пункты и маршруты их транспортировки. Ряд исследователей считает именно наличие экономической системы, построенной по этому принципу, одним из важных признаков квалификации государства как империи.
Традиционной схемой имперской экономики считается экономическая эксплуатация метрополией колоний. Поначалу, в ранних империях, она осуществлялась путем прямой эксплуатации: обложения данью, угона в плен рабочей силы из местного населения, прямого насильственного захвата территорий и ресурсов. Как правило, из колоний изымалась либо массовая рабочая сила (для рабского труда) или специализированная рабочая сила (женщины для деторождения, мальчики для воспитания янычарами в Османской империи и т. д.), или квалифицированные специалисты (например, ремесленники).
Особое развитие получила работорговля. Первая партия рабов из Гвинеи прибыла на золотые рудники Эспаньолы (колонии
Испании в Южной Америке) в 1510 г. В 1620 г. африканских рабов ввезли в североафриканские колонии. По разным данным, за XVII–XIX в. из Африки в американские колонии и европейские страны было вывезено более 14 млн рабов, причем это число выживших. В пути их погибло по меньшей мере в 2–3 раза больше. Отказ от работорговли поэтапно происходил в разных странах (во Франции – в 1794–1848 гг., Британии – в 1807–1824 гг., в Северной Америке – в 1865 г.), и происходил он по идеологическим, а не экономическим мотивам.
В пользу метрополии передавались лучшие территории. На них основывались имения, фазенды, наиболее доходные производства, осуществлялась добыча полезных ископаемых, в том числе драгоценных металлов (за 200 лет из Америки было вывезено 2600 т золота и 10 000 т серебра).
По мере развития империй механизм и структура имперской экономики менялись. Происходил отказ от прямых форм эксплуатации. Формировались экономические механизмы выкачивания из колоний материальных ресурсов и богатств. Основным средством целенаправленного извлечения прибыли из колоний стали компании и промышленные предприятия. В 1551–1917 гг. существовала Московская торговая компания (англо-русская), в 1799–1867 гг. – Российско-американская компания (воспетая в знаменитой опере «Юнона и Авось»), в 1600–1874 гг. – Английская Ост-Индская компания, в 1660–1752 гг. – британская Королевская Африканская торговая компания. С помощью только Ост-Индской компании за первые 15 лет после присоединения Индии колонизаторы вывезли из нее материальных ценностей на 1 млрд фунтов стерлингов. В 1602–1798 гг. функционировала Голландская Ост-Индская компания, в 1621–1791 гг. – Голландская Вест-Индская компания, в 1616–1729 гг. – Датская Ост-Индская компания, в 1725–1754 гг. – Датская Вест-Индская и Гвинейская компания, в 1664–1769 гг. – Французская Ост-Индская компания, в 1627–1663 – Компания ста акционеров Новой Франции.
Это были торговые компании, которые занимались закупкой по сниженным ценам и вывозом колониальных товаров, рабов, устраивавшие в колониях выгодные предприятия, заключавшие колониальные договоры с местными властями. Теперь основная прибыль метрополий шла не от прямой эксплуатации, а от торговых операций, вывоза ресурсов, их скупки за бесценок. Формировался регулярный товаропоток – трансатлантический товарообмен между Европой, Африкой и Америкой, так называемый «треугольник», приносивший баснословные прибыли в XVIII–XIX вв.
В дальнейшем имперская экономика развивалась в направлении переноса в колонии производства – сперва добывающего. Например, в 1889 г. была создана Британская Южно-Африканская компания, владевшая монопольным правом добычи полезных ископаемых на юге Африки. В 1909 г. была образована Англо-Иранская компания добычи нефти для британского военного флота. Перенос производства в колонии вызвал уже не только выкачивание из них средств и сырьевых ресурсов, но и приток инвестиций, без которых нельзя было бы построить местное производство.
Вмешательство метрополий в экономическое строительство в колониях, инвестиции в них формировали определенную экономическую политику, развитие одних отраслей экономики и торможение других. Таким образом, имперская экономика выступала фактором формирования международного рынка труда, капиталов и товаров. Тем самым на определенном этапе имперская экономика превращалась в мощный стимул развития мировой экономики. Взамен национальных рынков она формировала общий рынок. Безусловно, на этом рынке доминировали компании метрополий, но экономики колоний в него также втягивались, повышали свой уровень развития, интегрировались в более развитые экономические системы, что впоследствии, после обретения независимости, позитивно сказалось на их национальном развитии. Во многих бывших колониях была построена своя промышленность, созданы банковско-финансовая система, торговая инфраструктура, подготовлены национальные экономические кадры. По словам Д.Ливена, «на протяжении тысячелетий империи зачастую обеспечивали свое население основными общественными благами… [при этом] отнюдь не очевидно, что все эти общественные блага могли быть обеспечены в долговременной перспективе какими-либо другими, неимперскими средствами»