Открываю шкаф и вижу свои джинсы, кроссовки и белые носки, а еще трусики от «Викториас сикрет». Все завернуто в тончайшую бумагу. Раньше эти черные кружевные трусики казались мне верхом роскоши и эротики, но теперь они выглядят нелепо и безвкусно. Но это уже неважно. Чувствую себя замечательно, танцую от счастья. Я полностью раскрепощена.
Александра Бекманн, Девственница Нью-Гэмпшира, прошлой ночью еще как проказничала. А главное, мне это понравилось.
Натягиваю джинсы и майку, поворачиваюсь. Марк стоит в джинсах и очередной безукоризненно-белой рубашке со слегка небрежно лежащим воротничком — в аристократической манере. У меня появилась масса вопросов.
— Марк… что будет дальше?
Он застегивает белые манжеты серебряными запонками и смотрит мне в глаза:
— Вторая мистерия состоится через две недели.
Я засыпаю его вопросами:
— И что будет на этот раз? Отшлепаешь меня на футбольном стадионе? Будем танцевать голышом на телевидении?
Но он не улыбается.
— Икс, ты должна знать… Вторая мистерия… — Лицо Марка становится мрачным. — Испытание посложнее. Вот тогда-то все и начинается.
Его красивое лицо на мгновение пересекает молния гнева с примесью грусти. В этой злости чувствуется некая трагедия, даже угроза. Мой пульс учащается от волнения и растерянности, а в душе зарождается безнадежное, глупое желание. Я напугана до смерти, ведь я влюбляюсь.
15
Теперь я понимаю, это цикл. А может, некое подобие куртуазного танца восемнадцатого века, котильон или торжественный менуэт, где танцоры — мужчина и женщина — приближаются друг к другу, затем отступают, приближаются, отступают, но каждый раз становятся на шаг ближе, пока наконец не соединяются. На веки вечные?
Прямо сейчас я лежу в своей комнате в одежде, но босая. Смотрю на тени, что пляшут по залитому солнцем потолку. Почитываю разбросанные тут и там книжки. Я понимаю, что отступаю. Ведь я углубляюсь в историю «Каморры» и «Ндрангеты».
Я решила не бросать чтения, чтобы не забыть, зачем я в первую очередь приехала в Неаполь. Однако меня не покидают мысли о моем романе — порочной связи, страсти, заволакивающей разум глупости. Что же это на самом деле? Если я брошу свое академическое призвание и диссертацию, то всецело посвящу себя Марку.
Но я же действительно интересуюсь историей этой страны, потому что серьезно увлекаюсь историей.
Однако чем больше я читаю, тем больше мыслей возникает о Марке. Плохих мыслей. Я открываю страницу с закладкой и, хмурясь, уже в третий раз за утро перечитываю выделенный параграф.
«„Гардунья“ была тайной преступной организацией, основанной в Испании в период позднего Средневековья. Являясь первоначально тюремной бандой, впоследствии приобрела более организованные очертания: занималась грабежами, похищением, поджогами и предумышленными убийствами. Есть сведения, что скандально известный устав „Гардуньи“ был утвержден в Толедо в 1420 году. Согласно некоторым историкам, позже, во времена испанского господства в Южной Италии, тайный криминальный клан преобразовался в неаполитанскую „Каморру“».
Взгляд особенно цепляется за следующий отрывок:
«В народной песни Калабрии содержится свидетельство итальянского наследия. В ней говорится о трех „братьях“ „Гардуньи“ или же трех испанских рыцарях, которые бежали из Испании в семнадцатом веке, после того как жестоко убили совратителя своей любимой сестры. Троих мужчин выбрасывает после кораблекрушения на берег острова Фавиньяна, близ Сицилии. Первый мужчина, Карканьоссо, под защитой святого Михаила проделывает путь до Калабрии и создает „Ндрангету“. Второй, Оссо, преданный святому Георгу, добирается до Сицилии и создает „Мафию“. Третий рыцарь, Мастроссо, находящийся под покровительством Мадонны, высаживается в Неаполе и создает „Каморру“…»
Отрываюсь от чтения и прислушиваюсь к тихому биению своего сердца.
Маркус Роскаррик.
Лорд Маркус Роскаррик.
Лорд Маркус Джеймс Энтони Ксавьер Мастроссо ди Анджело Роскаррик.
Меня пробивает легкая дрожь. Совпадение ли это? Зачем Марку носить имя, которое связывает его с испанской «Гардуньей», предполагаемой предшественницей «Каморры»? Если его предки вступали в брак с Бурбонами в восемнадцатом-девятнадцатом веках, значит они породнились с испанцами так же, как и с итальянцами, ведь Бурбоны изначально ведут род из Испании. И «Каморра» тоже пришла из Испании, по крайней мере есть такие предположения.
Откладываю книгу в сторону и прислушиваюсь к шуму неаполитанских улочек. Гудит идущий под солнцем паром до Искьи, на виа Нацарио яростно сигналят таксисты.
Беру другую книгу: по этимологии неаполитанской жизни. Здесь есть отрывок, выделенный мною дважды.
«Гуаппо (guappo, мн. ч.: guappi) — слово из неаполитанского диалекта, означает „хулиган, бандит, громила“. В наши дни часто используется в отношении членов «Каморры», однако guapperia (или guapparia, т. е. культура гуаппо) упоминается ранее, чем «Каморра», и носит совершенно иной характер».
Покусывая ногти, я погружаюсь в раздумья.
Уличные хулиганы, напавшие на меня в Испанском квартале, назвали Марка guappo. Тогда я пропустила это мимо ушей, посчитав каким-то ругательным словом на местном наречии. Я бы и сейчас пропустила его, если бы не следующий абзац.
«Это слово происходит от испанского guapo, что означает „смелый, изысканный и хвастливый мужчина“, что в свою очередь, возможно, происходит от латинского vappa. Однако это слово также могло возникнуть при „Гардунье“, криминальной организации в Испании. „Гардунья“ состояла из guapo — превосходных фехтовальщиков, отчаянных наемных убийц и преданных своим убеждениям бандитов».
Фехтовальщики. Они были бойцами и фехтовальщиками. Читаю дальше:
«Гуаппо необязательно является членом „Каморры“. Он также, что особенно примечательно, является важной персоной на территории Неаполя, отличается внешностью денди и хвастливой манерой поведения. По стилю одежды гуаппо можно разделить на „простых“ и „из высших слоев общества“. Первые предпочитали экстравагантные наряды, а последние одевались у лучших портных Неаполя».
Подходит ли Маркус под это описание? Пожалуй, да. Нет, скорее всего, нет. Или да? Маркус Роскаррик не похож на честолюбивого денди, глуповатого, хвастливого, одетого с иголочки героя района. Он истинный аристократ, с изысканным вкусом в одежде, но без всякого хвастовства или наигранности. Настоящий английский граф, в моем представлении, конечно. И одевается как англо-итальянский лорд, кем он собственно и является.
Тем не менее подростки определенно сказали ему: «Guappo».
Голова разрывается на части!
Бросаю книги и тяжело вздыхаю. Мне еще читать и читать — про «Мафию», «Ндрангету», клятвы, тайные встречи, обряды инициации, — но все это еще больше запутывает меня.
Подождет до завтра, в дверь уже стучится Джессика:
— Икс! Ты встала?
— Угу…
— К тебе посетители.
Просовываю ноги в шлепанцы и шаркаю к двери. Джессика оживленно указывает в сторону балкона, мы обе выходим на теплый солнечный воздух.
— Посмотри.
Опускаем головы. Возле нашего дома припаркован небольшой серебристый «мерседес» спортивной модели. Рядом с ним стоит молодой красивый мужчина с сигаретой, в элегантном черном костюме, черных туфлях и солнцезащитных очках. Почти униформа.
— Он случайно позвонил мне, — говорит Джессика. На ней белое платье мини, скромное и соблазнительное одновременно. — А он сексуальный, да? Ему бы играть в «Крестном отце», в том, где снимался Де Ниро. — Подруга смеется. — Сказал, что его зовут Джузеппе и работает он на нашего Лорда Совершенство. — Пока Джессика трещит, смотрю вниз. — Может, мне перепадет совсем-совсем-совсем немного amorevole[49] с ним.
— Джузеппе? Мне кажется, я встречала его раньше…
— Это мило. Что ж, он говорит, ему нужно тебя увидеть.
— Но…
— Полагаю, он твой личный шофер, солнышко.
— Но…
— Прекрати возражать! Там внизу сам Бог Секса. На «мерседесе».
Смотрю вниз на машину и водителя.
— Джузеппе! — зову я.
Он поднимает голову и улыбается. Точно, теперь я узнаю΄ его. Он первым пришел ко мне на помощь в Испанском квартале.
Джузеппе вновь улыбается, обворожительно, а затем грациозно и забавно кланяется и показывает в сторону машины, словно лакей в напудренном парике, который приглашает меня сесть в карету где-нибудь в Австро-Венгерской империи году этак в 1765-м.
— Эй! Смотрите-ка на нашу Золушку! — нараспев произносит Джессика, совершая танцевальное па и показывая сначала на меня, а потом на потолок. — Осторожно, не превратись в тыкву.
— Буду избегать хрустальных туфелек.
Подруга надувает губки, а потом вновь поет.
— Джесс, — говорю я, — почему бы тебе не спуститься со мной? Пойдем проверим, что все это значит.
Через две минуты мы стоим на тротуаре. Джузеппе снова кланяется, улыбается и говорит на неожиданно хорошем английском:
— Здравствуйте, мисс Бекманн.
— Привет.
Очередная лукавая и ослепительная улыбка. Джесс бормочет себе под нос: «Роскошнозавр Рекс!»
— Я весь к вашим услугам, — объявляет мне Джузеппе. — Если вам понадобится куда-нибудь съездить. Приказ лорда Роскаррика.
И снова я в растерянности:
— Но почему?
— Потому что таков приказ. Если хотите, можете сами сесть за руль, мисс Бекманн. — Джузеппе трясет ключами.
— Но…
Я ошеломленно смотрю на красавицу-машину Марка, которую он, очевидно, решил предоставить мне на время. Она почти близняшка его серебристо-синего спортивного «мерседеса», может, чуть поменьше.
— Джузеппе, я не могу. Вдруг я ее поцарапаю. Неаполитанское движение и все такое… вы же понимаете.
Джузеппе делает ко мне шаг и вкладывает ключи в мою ладонь.
— Нет, вы не понимаете, мисс Бекманн. Это ваша машина!
— Что?
— Ваша. Целиком и полностью. Подарок от лорда Роскарри