Он ушел, толкнув Лайта к столу.
Тот грустно посмотрел ему вслед. Мыслей, кроме нецензурных, в голове никаких не было. Ему было бы гораздо проще ориентироваться в происходящем, если бы его хотя бы привязали к стулу, тогда он мог бы сопротивляться. А так…
Ланс прошелся по комнате. Понюхал молоко — оно было свежим. Может подопечные Билла лечились скототерапией? Пленник тяжело вздохнул, влил в себя полкружки молока, но нервное напряжение было так велико, что оно вышло обратно. Что и требовалось доказать.
Лайтмен пожал плечами и опять вылез через окно на улицу.
— Далеко собрался? — окликнул его стоящий у крыльца Хозяин.
Лайт не обернулся. Ему хотелось если не уйти совсем, то хоть побыть одному. Что называется — полжизни за 5 минут одиночества.
Он дошел до бетонного забора — пустяковой, в общем-то, преграды. Но браслеты опять запульсировали и силовое поле его к забору не подпустило. Тогда Ланс сел рядом, обхватив руками колени. Не в силах размышлять, он постарался просто отключиться от происходящего.
Ему было очень тошно. Физически чувствовал он себя теперь довольно сносно, и от этого было еще горше осознавать, как глубоко он влип на этот раз. Два дебила играют с ним как кошка с мышкой. А он имеет выбор только сидеть и ждать — съедят его или нет. Если бы Ланс мог бежать, он выбрал бы бегство — и будь что будет. И плевать на шефа и иже с ними. Как-нибудь выкрутился бы. Но бежать-то он и не мог!
Хозяин пришел минут через 40 и сел рядом.
— Как пружина, — констатировал он. — Есть ты не можешь, говорить не можешь, спать тоже толком не можешь — что за дрянь тебе снится?
Ланс плотнее обнял колени и постарался его не слушать. Вот только не знал, как можно не слушать этого типа. Уходить в транс он теперь боялся. Смуглый легко мог туда войти. Наверное, он мог войти и в сон…
— Ага, — сказал Смуглый, — можно и в сон. Только зачем? Сны твои и так уйдут. Успокоишься немного — будет легче.
«Черт, ну как от тебя отвязаться! Оставь меня в покое!»
— Это ты типа уже со мной разговариваешь?
«Нет».
— Правда? Ну ладно, продолжаем играть в молчанку… На чём мы остановились? Про сны не беспокойся, я и не такие видел. Если ты думаешь, что тебе снится то, что с тобой действительно было, то это вряд ли.
Ланс не смог сдержать удивления.
Смуглый ответил на невысказанный вопрос.
— Это же просто. Тебя же учили, что подсознание всегда трансформирует образы… Возможно, в реальности было что-то похожее на то, что тебе снится, а возможно и нет. У меня есть ощущение, что произошло наложение одного события на другое…
«Но я же видел этих… в масках…», — Ланс поймал себя на том, что они действительно почти разговаривают и ощетинился, злясь на себя. Но не отвечать было выше его сил. С ним никто никогда не говорил так, как Смуглый! Его хотели использовать, но не понимать. И так было всегда!
— И я видел, — спокойно сказал Смуглый.
И Ланс вздрогнул, и вся злость вылетела из него, как не завязанный воздушный шарик.
— Это наемники, — продолжал Смуглый, — космические наемники, их услугами часто пользуются арханы. Но я не верю, что они могли проделать с тобой что-то подобное. Физиология наемников, даже тех, которые внешне похожи на людей, очень отличается от нашей. Я изучал много отчетов о расах, которые обычно попадают на корабли «звероголовых»… Они вряд ли могли бы так себя вести. Согласись, кроме масок, картинка-то вполне земная. Скорее всего, совпало два или три события близких по времени воздействия на психику…
«Но я сначала увидел звероголовых во сне. И только потом узнал, что они не кошмар…»
— А я могу узнать, после какого события появились твои сны?
«Нет!» — В Лансе тут же всколыхнулась вся его годами взращиваемая подозрительность.
— Ну тогда сам поразмышляй.
«Я уже миллион раз…»
— И тем не менее, отгадка где-то рядом. Возможно, ты не видел «звероголовых» глазами, но воспринимал их как-то иначе. Даже, когда человек без сознания, нельзя сказать, что он не воспринимает информацию. Может быть, они как-то контактировали с тобой, когда ты этого не осознавал… Осматривали тебя, когда ты был без памяти, например.
«А кто же тогда те…?»
— Я бы предположил, что наши с тобой соотечественники: бывшие уголовники или еще какое-нибудь отребье, — он встал. — Есть ты совсем не можешь?
«Нет».
— Тоже задачка. Но я что-нибудь придумаю.
«Ты обещал кормить меня через шланг».
— А ты напугал до полусмерти Билла своими кровожадными улыбочками… Мог вести себя нормально? Он-то что тебесделал?.. Ладно, — мы со Стэном тебе вроде как враги, но нам тебя что теперь, в клетке держать?
«Вроде как враги? Ну и кто вы мне?»
— Мы тебе «просто шли мимо». А ты гадил с воздуха, как переевший голубь. Я, по-твоему, должен был придушить тебя на месте?
«А почему нет?!»
— Потому что я не маньяк. Никакой радости это никому не доставило бы — ни тем, кого ты убил, ни мне.
«Ты знаешь, сколько я их убивал, этих черных, коричневых и желтых свиней! И убивать буду!»
— Да? А я полагаю, что это очередная психическая программа, сработанная твоим милым начальством. И осыплется она с тебя, как осенние листья. И тогда мы поговорим, нравится тебе, что ты делаешь или не нравится. Почему, кстати, ты не попытался убить Билла, если тебе нравится убивать?
«Ты же сам сказал, что я…»
— Пугал его. Ладно, сиди, как сидел. Через полчаса поедешь со мной и со Стэном. Придется с собой тебя таскать.
«Зачем?»
— Чтобы крыша у тебя по моему недосмотру не съехала. Плавучая она у тебя очень. Сиди и думай, какой я злобный и коварный… Может, полегчает.
Умереть должен, но не обязан
Весь оставшийся день Ланс провел вместе со Стэном и Смуглым на конгрессе экологов. Скукотища была жуткая. Он заметил только одну полузнакомую рожу — из «смежных агентов». Этот исключительно продажный парень на кого только не работал.
Заседание закончилось поздно вечером, и измученного болтовней Лайта потащили через полгорода в лечебницу.
Они шли по набережной. Солнце садилось в воду, и они остановились посмотреть на это.
— А ты успел вчера поговорить с послом Акторна? — спросил вдруг Стэн.
— Успел. Перед рассветом. Мне пришлось разделить сознание, но посол, пожалуй, и не такое видел. Он, кстати, был уверен, что мы — арханская территория, — он улыбнулся чуть с иронией. — Акторн, оказывается, не очень-то следит за документами ГК. Посол не хотел продавать мне Голубую Лагуну, именно опасаясь расширить зону влияния арханов.
— Ну уж акторниане могли бы ощипать арханов, как куриц к рождеству.
— Это крайне мирный народ, Стэн. Власть завоевателей очень редко строится на настоящей силе, чаще как раз на слабости…
Ланс слушал их разговор, и в мозгу снова что-то неприятно забилось. Его даже замутило. Какие-то воспоминания лезли напролом… Он отвернулся от бегущей воды. О! Метрах в 20 на набережной, похоже, стоял пацан с четвертого курса. Кажется, его звали… Хэннэ? Было ему лет 15, плюс огромные карие глаза и проблемы с учебой: парень в принципе не был садистом. Ну, да уже научили, поди.
Лайтмен улыбнулся пацану. Тот, казалось, даже обрадовался встрече. Пошел было к ним, но вовремя рассмотрел спутников Лайта. Остановился. Потом достал узкий, нож с тяжелой ручкой (Ланс оценил эту тяжесть по положению запястья подростка), подбросил его в руке и… воткнул себе в живот — сверху вниз и вправо.
Ланс бросился к Хэннэ. Когда добежал, тот уже почти не дышал. Кровь не текла, она просто вывалилась вместе с внутренностями.
— Ну-ка, помоги, — приказал Смуглый Лансу. Он как-то оказался рядом.
Ланс автоматически повиновался.
Смуглый воткнул в руку Хэннэ иглу. Нажал на несколько точек на теле, прекращая кровотечение. Стэн поймал машину.
Лайтмен держал на коленях голову Хэннэ, и ему было так тошно, что хотелось умереть. Он даже закрыл глаза.
— Ну и гады у вас там работают, — сказал Смуглый.
В мозгу у Ланса становилось все темнее, он словно заблудился в лесу.
— Ланс, — окликнул его Смуглый. — Вот черт. — Он рванул Лайтмана к себе и стал бить его по щекам, потом с силой встряхнул.
Из леса выскочило чудовище.
— Как ты посмел войти в мое логово. Я съем тебя! — Чудовище было в звериной маске космического наемника. — Но сначала мы будем заниматься любовью! — Оно схватило Лайта в объятия и впилось поцелуем в его рот. Ланс, закричал, отбиваясь.
— Тише, ты добьешь мальчишку. Он и так чуть живой.
Ланс бился в руках Смуглого.
С трудом выбравшись из кошмара, он открыл глаза — и тут же, как вспышка, ударила ослепительная боль.
Когда Лайтмен очнулся, рядом, на соседней с ним кровати лежал Хэннэ.
Ланс встал, держась, впрочем, на всякий случай за спинку кровати, потому что его пошатывало, и откинул одеяло с живота мальчишки. Увидел бледно-розовый свежий шрам. Практически и не шрам даже — просто кожа была более светлой и нежной.
Хэннэ открыл свои коровьи глаза и улыбнулся Лайтмену. Тот показал ему жестом — молчи, могут подслушивать. Хэннэ оглянулся по сторонам — он явно не понимал, где находится.
«Неужели он ничего не помнит?» — Ланс показал ему на шрам: «Зачем ты это сделал?»
Хэннэ пожал плечами. Вспомнил: вот его вызвал шеф, передал нож. Увидев Ланса, Хэннэ должен был показать ему нож и сделать вот такой жест. Хэннэ взмахнул рукой, и желудок Ланса снова прыгнул к горлу, но в этот раз он справился с этим сам. Похоже — жест должен был пробудить какую-то зашитую в подсознании команду. Команду — умереть?
Вошел Хозяин. Сел на кровать Хэннэ.
— Привет. Ну-ка, покажи животик.
Хэннэ легко ему подчинился.
— Не болит?
— Не болит. Я есть хочу.
— Быстро ты, — усмехнулся Смуглый.
— А, — махнул рукой пацан, — наверно, весь обед выпал, пока дырка была.
— Полежи, я принесу сюда.
Он ушел, а Хэннэ повернулся к Лансу: