Дикие
Китайцы были нормальным цивилизованным народом, имевшим долгую историю и богатую культуру. Конечно, воинственные соседи должны были их насторожить. И императору шло донесение за донесением. Особенно много таких сообщений стало поступать, когда Чингисхан начал завоевательные походы. Теперь китайцев интересовало буквально все о северных варварах. Особенно же — стратегия и тактика ведения войны, боеспособность, военное снаряжение, наличие запасов продовольствия, система должностей, обычаи и вера. Варвары казались настолько опасными, что была даже достроена Великая стена, только бы не допустить татар на свою сторону.
По каждому пункту император получил разъяснение. О природе тех мест, где живут монголы, сведения были таковы:
«Местность у них за Цзюйюн (в 100 с лишним ли к северо-западу от Янь) постепенно становится возвышеннее и шире, а за Шацзин (в 80 ли от уездного города Тяныпаньсянь) кругом ровная и просторная, пустынная и бескрайняя. [Здесь] изредка встречаются дальние горы — на первый взгляд, как будто высокие и крутые, [но] когда подъезжаешь [к ним] ближе, [они] оказываются только покатыми холмами. Эта местность вообще покрыта сплошь песком и камешками. У них климат холодный. [Здесь] не различаются четыре времени и восемь сезонов года (например, в „Пробуждении насекомых“ не было гроз). В четвертую луну и в восьмую луну часто идет снег. Погода меняется мало [в зависимости от времен года]. За последнее время к северу от заставы Цзюйюнгу-ань, например, в Гуаньшань, Цзиньляньчуань и других местах падает снег даже и в шестую луну.
Когда [я, Сюй] Тин ночевал под горой Ехулин на обратном пути из степей, был как раз пятый день седьмой луны, и когда [я]встал утром, было крайне холодно, [так что] замерзли руки и ноги. Дикие травы, которые у них растут, начинают зеленеть в четвертую луну и в шестую луну начинают расцветать, а в восьмую луну высыхают. [Там] ничего не растет, кроме травы. Их домашние животные: коровы, лошади, собаки, овцы и верблюды. У овец северных племен шерсть пышная и веерообразный курдюк. Китайские овцы называются [у них] „гулюй“. [У них] есть верблюды двугорбые, одногорбые и совсем без горба. Как [я, Сюй] Тин видел, в степях коровы все только желтые, ростом с южно-китайского буйвола и самые выносливые. Так как [татары] не пашут, то [быки] используются только в упряжку. У большинства быков не продето [кольцо] через нос. Они живут в куполообразных хижинах (т. е. в войлочных шатрах). У них не строятся города со стенами и [каменные] здания. [Они] кочуют с места на место в зависимости от [наличия] воды и травы [для скота] без постоянных [маршрутов].
Татарский правитель перевозит [свои] шатры вслед за ними и занимается охотой, устраивая загоны. Когда вслед за ним отправляются все незаконные чиновники, то [это] называется „поднять лагерь“. Их повозки тащат быки, лошади и верблюды. На повозках [устраиваются] комнаты, в которых можно сидеть и лежать. Их называют „повозками-шатрами“. В повозке по четырем углам втыкаются либо палки, либо же доски и соединяются накрест вверху. Этим выражается почтение к Небу. Это называется [знаком моления о] пище. [При перекочевках] повозки передвигаются по пять в одном ряду. [При сборах для перекочевок они], как вереницы муравьев, как нити при плетении веревки, тянутся [к одному месту] справа и слева на [протяжении] пятнадцати ли. Когда [колонна из съехавшихся повозок] выпрямляется и половина [их] достигает воды, то [колонна] останавливается. Это называется „установкой лагеря“. Шатер правителя располагается один впереди всех, [входом] к югу, за ним — [шатры его] жен и наложниц, а за ними — [шатры] незаконных [членов] свиты и телохранителей, а также незаконных чиновников… У них [для стоянок выбирается] местность, изрезанная большими и малыми холмами, для того чтобы [возвышенности] уменьшали силу ветра. [Перекочевки у них происходят] подобно [выбору] стоянок [во время] перемещения императорского поезда у китайцев [при путешествиях императора]: также не существует определенных [мест] остановок, и переселение производится то через месяц, то через квартал…»
Об особенностях ведения войны хронист записал:
«Татары рождаются и вырастают в седле. Сами собой они выучиваются сражаться.
С весны до зимы [они] каждый день гонятся и охотятся. [Это] и есть их средство к существованию. Поэтому [у них] нет пеших солдат, а все — конные воины. Когда [они] поднимают [сразу даже] несколько сот тысяч войск, [у них] почти не бывает никаких документов. От командующего до тысячника, сотника и десятника [все] осуществляют [командование] путем передачи [устных] приказов. Всякий раз при наступлении на большие города [они] сперва нападают на маленькие города, захватывают [в плен] население, угоняют [его] и используют [на осадных работах]. Тогда [они] отдают приказ о том, чтобы каждый конный воин непременно захватил десять человек.
Когда людей [захвачено] достаточно, то каждый человек обязан [набрать] сколько-то травы или дров, земли или камней. [Татары] гонят [их] день и ночь; если [люди] отстают, то их убивают. Когда [люди] пригнаны, [они] заваливают крепостные рвы [вокруг городских стен тем, что они принесли] и немедленно заравнивают [рвы]; [некоторых] используют для обслуживания [колесниц, напоминающих] гусей, куполов для штурма, катапультных установок и других [работ]. [При этом татары] не щадят даже десятки тысяч человек. Поэтому при штурме городов и крепостей [они] все без исключения бывают взяты. Когда городские стены проломлены, [татары] убивают всех, не разбирая старых и малых, красивых и безобразных, бедных и богатых, сопротивляющихся и покорных, как правило, без всякой пощады. Всякого, кто при приближении противника не подчиняется приказу [о капитуляции], непременно казнят, пусть даже [он] оказывается знатным. Во всех случаях, когда [татары] разбивают города и захватывают добычу, то распределяют ее пропорционально. Каждый раз все от высшего до низшего независимо от количества [добычи] оставляют одну часть для преподнесения императору Чингису, а остальное раздается повсюду [чиновникам] в зависимости от рангов. Получают свою долю также министры и другие [лица], которые находятся в Северной пустыне и [даже] не приезжают на войну. Все планы военных походов сперва определяются в течение третьей и четвертой луны и рассылаются по всем государствам. Еще на пиршествах [по случаю праздника начала лета] пятого дня пятой луны совместно решают, куда направиться [с войной] нынешней осенью. [После этого] все возвращаются в свои государства спасаться от жары и откормить [коней] на пастбищах. В восьмую луну все собираются в Яньду и после этого выступают [в поход]».
Становилось ясно, что варвары — прирожденные воины, что делу войны они учатся с малолетства, не боятся лишений, не знают слабостей, с завоеванными обращаются жестоко, непокорных убивают, способны осаждать и брать города, при дележе добычи распределяют ее согласно количеству воинов. Главное средство передвижения и инструмент войны — кони.
«Земли в татарском государстве богаты травой и водой и благоприятны для овец и лошадей, — сообщал хронист, — лошадей у них на первом или втором году жизни усиленно объезжают в степи и обучают. Затем растят в течение трех лет и после этого снова объезжают [их]. Ибо первое обучение производится [только] для того, чтобы [они] не лягались и не кусались. Тысячи и сотни составляют табун, [лошади] тихи и не ржут. Сойдя с коня, [татары] не привязывают [его]: и так не убежит. Нрав [у этих лошадей] очень хороший. В течение дня [их] не кормят сеном. Только на ночь отпускают их на пастбище. Пасут их в степи, смотря по тому, где трава зелена или высохла. На рассвете седлают [их] и едут. Никогда не дают [им] бобов или зерна. Всякий раз, когда [татары] выступают в поход, каждый человек имеет несколько лошадей. [Он] едет на них поочередно, [сменяя их] каждый день. Поэтому лошади не изнуряются».
«Татары» оказались неприхотливы в еде и не умрут с голода, если у них имеется хотя бы кобылица.
«Для утоления голода и жажды [они] пьют только кобылье молоко. Обычно молока от одной кобылы достаточно для насыщения трех человек. Дома или вне дома [татары] пьют лишь кобылье молоко или режут овцу на продовольствие. Поэтому в их стране у кого есть одна лошадь, непременно есть шесть-семь овец. Следовательно, если [у человека] сто лошадей, то [у него] непременно должно быть стадо из шестисот-семисот [голов] овец. Когда при выездах в карательный поход в Срединное государство [татары] съедают [в пути] всех овец, то [они] стреляют зайцев, оленей и диких кабанов для пропитания. Поэтому, сосредоточивая войска [численностью даже] в несколько сот тысяч [человек], [они] не разводят дыма и огня. За последнее время [татары] захватывают людей Срединного государства и превращают [их] в рабов, [которые] бывают сыты, только [если] едят хлеб. Поэтому [татары] стали захватывать рис и пшеницу, и [теперь] в лагерях также варят кашицу и едят. В их государстве также в двух-трех местах родится клейкое черное просо. Они варят и из него кашицу».
Другой хронист по этому же поводу замечал:
«Они питаются мясом, а не хлебом. Они добывают на охоте зайцев, оленей, кабанов, сурков, диких баранов (из костей их позвоночника можно делать ложки), дзеренов (спины у них желтые, а хвост величиной с веер), диких лошадей (по виду они похожи на ослов) и рыбу из рек (ее можно ловить после наступления морозов). [Татары] больше всего разводят овец и употребляют [их мясо] в пищу. За ними следует крупный рогатый скот. [Татары] не забивают лошадей, если не [устраивается] большой пир. [Мясо они] жарят на огне в девяти [случаях] из десяти, а в двух-трех [случаях] из десяти варят его в чане о трех ногах. [Когда садятся за еду], режут мясо на куски и сперва отведывают [его сами, а затем дают есть другим. Они пьют кобылье молоко и простоквашу из овечьего и коровьего молока. Например, [человек] А, первый наливший [кобылье молоко], непременно пьет его сам, и только после этого дает пить лицу Б [из этой же чашки]. Б, прежде чем пить, подает чашку А. [В это время] В и Г чмокают губами. Это называется „вкушанием“. [Лицо] А [в свою очередь] не пьет и тотчас же передает [чашку] В, чтобы тот выпил. В выпивает и, зачерпнув [кобылье молоко], угощает [им лицо] Б. Б снова отказывается пить и дает пить [лицу] Г. Г совершает такой же обряд, как и В, и только теперь [лицо] Б выпивает и, зачерпнув [молоко], угощает [им] А. А снова в таком же порядке наливает [