По этой причине мы не посылали наших послов с ними, а послали вам чрез упомянутых ваших священников записанную заповедь вечного Бога: заповедь вечного Бога состоит в том, что мы внушили вам понять. И когда вы услышите и уверуете, то, если хотите нас послушаться, отправьте к нам ваших послов; и таким образом мы удостоверимся, пожелаете ли вы иметь с нами мир или войну. Когда силою вечного Бога весь мир от восхода солнца и до захода объединится в радости и в мире, тогда ясно будет, что мы хотим сделать; когда же вы выслушаете и поймете заповедь вечного Бога, но не пожелаете внять ей и поверить, говоря: „Земля наша далеко, горы наши крепки, море наше велико“, и в уповании на это устроите поход против нас, то вечный Бог, Тот Который сделал, что трудное стало легким и что далекое стало близким, ведает, что мы знаем и можем».
Когда Рубрук уяснил содержание послания, он попросил заменить слово «послы» на слою «монахи», что и было сделано. Так вот, не обратив Монке, не разладив его отношений с мусульманами, с грамотой от великого хана он отправился назад, сначала к Сартаку, а затем — к Людовику. Нежелания Монке выбрать одну из религий, то есть обратиться, он так и не смог понять. Хотя понял, что Монке умен и беспристрастен. При Монке в Каракоруме было две мечети, одна христианская церковь и двенадцать храмов, где поклонялись другим богам. Толерантный ко всем чужим религиям Монке все же держался своей степной веры.
С этой умеренностью и образованностью сочеталась достойная Чингисхана завоевательная политика: присоединить южную Сун, Иран и Багдад. На завоевание сунцев он отправил войска Хубилая. Как мы знаем уже, Хубилай с этим отлично справился. Он и его военачальники присоединили не только весь Китай, но даже и те ближние к Китаю земли, которые никогда в Поднебесную не входили. Причем, некоторые земли по совету Монке были присоединены в качестве вассальных и не так кроваво, как делалось прежде.
Монке мечтал перенести столицу из Каракорума в земли Китая, он даже просил Хубилая присмотреть симпатичный китайский город для этой цели. Монке не успел увидеть новой столицы. Хубилай его завет исполнил: он выбрал для столицы Пекин, который при хане именовался Ханбалыком. Сам хан умер во время китайского похода в 1159 году.
Одновременно с китайскими завоеваниями Монке вел и азиатские походы. В Западную Азию он отправил 129 000 войска под командованием своего брата Хулагу. Именно Хулагу было поручено уничтожить гнездо ассасинов в Аламауте. Именно на Хулагу рассчитывал Папа Римский. Но из этих отношений снова ничего хорошего не получилось. Рыцари Папы предпочитали ассасинов монголам.
В 1258 году Хулагу взял Багдад и перебил его защитников, а самого халифа заставил показывать драгоценности, накопленные за долгие века, после чего его вывели на дворцовый двор и затоптали лошадьми. После падения столицы города халифата стали падать как спелые груши.
Монголы уже вошли в Сирию, они двигались к Египту. Но тут случилась непредвиденная вещь: в Китае умер Монке, предстояло избирать нового хана, и Хулагу отправился на восток, а его военачальник Кит-Буга остался с небольшим войском, дабы продолжить начатое. В такой ситуации Кит-Буга тоже задумался о пользе дружбы с рыцарями. Далее можно только повторить слова Шекспира о повести, которой нет печальнее на свете. Это повесть о Кит-Буге, Кутузе и рыцарях.
Летом 1260 года отряд под командованием Кит-Буги, монгольского правителя Сирии, находился у древних стен Баальбека. Кит-Бугу внезапно донесли, что правитель крепости Сидон занялся грабежом подвластной монголам Сирии. Как хороший монгол он понимал, что рыцари нарушают союзническое соглашение. Рыцари же думали иначе. Для них хозяевами Святой Земли могли быть только те, кто проливал за нее кровь, то есть крестоносцы. Кит-Буга потребовал объяснений, но объяснений не было. Всех послов рыцари убили. Так что разъяренный Кит-Буга повел войска на Сидон. Рыцари защищались мужественно, но монголов было больше. Хозяин Сидона понял, что города ему не удержать. Все рыцари встали на стены, отражая атаки монголов, пока жители Сидона отплывали от его стен на безопасный островок. Последним покинул стены сам хозяин. Монголы были в ярости. Они приказали срыть стены города, а дома в нем разрушить. Поведение крестоносцев он мог воспринять только как предательство. Но то, что последовало потом, монголы вообще не могли осознать. Из Египта, узнав о взятии Сидона, выдвинулась мамлюкская армия Кутуза. Кутуз быстро сообразил, что такой ситуацией не воспользоваться — грех. Он и воспользовался.
Кутуз пошел на Назарет. Кит-Буга об этом узнал и решил перехватить мамлюков, не допустив до города, в пустыне, еще усталых от тяжелого перехода, на измученных лошадях. Не тут-то было! На помощь мамлюкам пришли крестоносцы Акры. У них давно были свои отношения с мусульманами. Рыцари снабдили египетское войско продуктами и сеном для лошадей, позволили передохнуть под защитой крепостных стен. И на военном совете обсуждали вопрос о создании стратегического союза с Кутузом против захватчиков Сидона. Правда, на союз — таки не решились. Но разговоры были.
А Кутуз повел свое войско на Кит-Буги. Два войска схлестнулись под Назаретом. Только, если Киг-Буга рассчитывал сразиться с измученными воинами, он ошибся. В этой битве мамлюки наголову разбили монголов. А Кит-Буга был обезглавлен. Монголам стало понятно, что рассчитывать на рыцарей опрометчиво. Какой там Желтый поход, какой там Крестовый? Рыцари не желали брать в союзники против привычных уже и почти родных сарацин диких монголов. Тут и папа ничего бы поделать не смог.
Вместо рыцарей спасать завоевания в Юго-западной Азии отправился золотоордынский хан Берке. Он тоже хотел себе часть Ирана. Он получил себе персональную часть Ирана — смерть на его земле.
«Беркай-хан (Берке), — пишет „Тарих-и-Гузиде“, — отправил войско для войны с Ираном, Хулагу-хан выслал против них огромную армию с эмиром Ширамуном, Абатаем и Саматаром, и сам с несметным войском отправился вслед (за ними). Они сразились, войско Беркая было разбито и, обратившись в бегство, ушло к Дербенду. Хулагу, вслед за ним, прошел через Дербенд. Снова сразились в Дешт-и-Кипчаке, и войско Беркая (опять) обратили в бегство. Эмир Илькай вслед за ними перешел реку Терек и совершил бесчинства в зимовье Беркая. Беркай сам выступил против них и много их перебил. Иранцы, разбитые, бежали к Дербенду.
Река Терек была скована льдом. Конница разом бросилась на него, лед сломался, и часть утонула в реке, а другие спаслись и пришли к Хулагу. Хулагу отправился в (свою) столицу и послал лазутчика напугать их (неприятелей) тем, что каан согласен с Хулагу и послал ему помощь. (Тогда) они прекратили войну.
Хулагу умер при Мерагской Чагату 19 реби II 663 г. (8.II.1264)…»
А годом позже «…Беркай-хан отправил царевича Ногая с огромной армией для завоевания Ирана. Абака-хан выслал против него своего брата Юшумута с войском. 3 сафара 664 г. (14.XI. 1265) они сразились. Беркаевцы были разбиты. Чтобы отомстить (за поражение), Беркай-хан сам двинулся в Иран и прибыл к берегу реки Куры. Не имея возможности переправиться, он направился к Тифлису, чтобы перебраться через Куру по мосту, но смерть не дозволила ему (совершить это), и он умер в пути от колик. Войско его обратилось в бегство; некоторые были взяты в плен, и он (Юшмут) отдал их в рабство, кому попало».
Берке сменил в Золотой Орде Менгу-Тимур, а Монке на ханском престоле — Хубилай, который даже не озаботился выборами, а просто объявил себя великим ханом. А в 1279 году он принял титул Сына Неба, и Китаем стала править династия чингисидов, известная как Юань.
Полностью подчинив Китай, Хубилай стал рассматривать его как вершину тогдашней цивилизации (что было во многом оправдано), а народы, живущие за пределами Срединного государства, по той же китайской традиции расценивались не иначе как варвары. Так в варвары оказались записанными все завоеванные монголами народы. Теперь к программе Чингисхана покорить весь мир присоединилась идея, оправдывающая расширение границ империи: Хубилай (наверно, совершенно искренне) считал, что, завоевывая народы, он несет не только монгольскую истину и выполняет волю Тенгри, но и дает завоеванным свет цивилизации. Ядром огромной державы стал Китай. Монгольский мир при Хубилае строился по монгольско-китайскому образцу.
На очереди в череде завоеваний стояла Япония. Только по счастливой случайности монголам не удалось захватить Страну Восходящего Солнца: мощный монгольский флот был разбит неожиданной бурей. Меньше повезло южным китайским соседям — Дали, Аннам, Чампа, Мьен стали монгольскими провинциями (сегодня это территория Вьетнама, Бирмы и Таиланда). За исключением прокитайского Аннама, остальные страны имели индийскую культуру. Данниками Хубилая стали жители Малайского архипелага, Цейлона и Южной Индии. Только яванцам удалось отбиться от монгольских войск.
Время правления Хубилая было очень неспокойным для потомков Великого Хана. Между потомками Толуя и потомками Угедея шла бесконечная война за власть. Воинам Хубилая приходилось постоянно сражаться с войсками детей и внуков Угедея. Это была борьба не за земли, а именно за верховную власть. Потомки Угедея считали, что Хубилай эту власть нагло узурпировал. Только в 1301 году (уже после смерти Хубилая), когда главный ревнитель справедливости Кайду погиб в бою за Каракорум, потомки Толуя и потомки Угедея заключили мир.
При самом Хубилае была оформлена доктрина государственного управления. Это особое управление по китайскому образцу распространилось на сам Китай, Южную Монголию, Южную Маньчжурию, Корею и бывшее государство Дали. Улус Хубилая был разделен на 11 провинций, во главе которых были поставлены верховные судьи (Хубилай создал централизованный верховный суд). Был создан также военный совет, который подчинялся только великому хану и цензору (последний должен был следить за правильным отправлением законов и работой судов). Армия была разделена на две категории: лучшая ее часть (аналог гвардии) находилась при хане, низшая ее часть была разбита между провинциями.