В один день Ямбай пришел к Нурадину и сказал, что в окрестностях видел много дичи. Нурадин очень любил охоту и второпях, без свиты, вместе с Ямбаем вышел в поле. Ямбай привел его прямо к войску Кадыр-Берди. Кадыр-Берди захватил в плен Нурадина и завел его в свой шатер. Велел ему сесть на почетное место. До этого под подушку, на которую должен был сесть Нурадин, остриями вверх были поставлены два кинжала. Когда Нурадин сел, кинжалы проткнули ему бедра. Но Нурадин не выдал своей боли. Ухватившись за кинжалы, он молчал, смотрел на Кадыр-Берди и ждал, что же тот скажет ему.
…Восхитился Кадыр-Берди мужеству и выносливости Нурадина. Он схватил подлого изменника Ямбая и на месте отсек ему голову. А Нурадина отпустил домой. Но яд отравленных кинжалов уже разошелся по всему телу Нурадина, и он тяжело заболел. Во время его болезни Кадыр-Берди пригнал табун на земли Нурадина. Нурадин встал с постели, чтобы прогнать чужие табуны. И умер на коне от смертельных ран…
После смерти Нурадина Кадыр-Берди сел на золотой престол и стал править ханством. Но не давало ему покоя то, что жив еще Эдиге, и, собрав народ, Кадыр-Берди… стал готовить войско в поход. Предводители его войск Барын-мурза и Ширин-мурза хорошо знали Эдиге и боялись идти на него…
Кадыр-Берди с мурзами отправился к Эдиге. Они переплыли бурлящую реку Эдиль и направились в горы. Узнав, что к его земле приближается враг, Эдиге с войском вышел ему навстречу… Молодой султан Кадыр-Берди… обнажил клинок и бросился на старого Эдиге. Эдиге отразил его удар. И стали они драться. В бою Эдиге был ранен, но сумел булавой убить Кадыр-Берди…
Одолев Кадыр-Берди, раненый Эдиге бежал от ханских воинов. Барын-мурза и Ширин-мурза с сорока охранниками преследовали его. Барын-мурза сказал: „Кто снесет голову Эдиге, тот и сядет на ханский трон“. Долго гнались они за Эдиге. Вот погоня приблизилась к озеру. Следы коня вели в камыши. Они стали искать Эдиге, но не могли найти. Уже хотели развернуться и уйти, но Барын-мурза сказал: „Он не мог уйти отсюда, обратных следов не видно. Охранники остановились. "Выходи на бой, Эдиге, или боишься?" — крикнул Барын-мурза. Эти слова задели Эдиге, и он вышел на поединок.
Но Барын-мурза обманул его: как только Эдиге вышел из камышей, сорок охранников выпустили в него свои стрелы, накинули аркан и повалили Эдиге. Барын бросился на связанного Эдиге и снес ему голову. Голова упала на землю и сказала: "Что сделал я тебе, скажи, Барын? За что на старца руку ты поднял? Так пусть отныне род твой прекратится! Пусть высохнет земля твоя от зноя! Что сделал я тебе, скажи, Барын? Я скинул с трона ханского потомка. При имени моем дрожали ханы, и только я смог троном завладеть, и не таким, как ты — паршивый пес. На золоченый ханский трон не тебе садиться". Только произнесла эти слова голова Эдиге, как Ширин-мурза зарубил кинжалом Барын-мурзу и, захватив голову Эдиге, устремился в Орду…"
Такая вот ногайская легенда. Конечно, к реальному Идигу она имеет мало отношения. И Идигу был совсем не мальчик, а муж во времена юности Тохтамыша, и мать его была вполне земной женщиной, но сам факт создания таковой легенды показателен: ногайцы, которые плохо признавали ханов поздней Золотой Орды, и, в конце концов, отсепарировались, создав собственную Ногайскую Орду, Эдиге или Идигу казался национальным героем.
Как вы можете правильно заключить, Идигу не был монголом. Он был степняком. Тюрком. Мангытом. В этом плане с Тимуром у него было гораздо больше общего, чем с Тохтамышем. Конечно, Идигу не позволял себе управлять Ордой без ханов, но после Тимур-Кутлуга на престоле успели побывать Шадибек, его сын Пулад (Булат русских летописей), сын Тимур-Кутлуга Тимур-бек. Первого и последнего с Идигу связывало и родство — оба они были женаты на дочерях Идигу. Это давало эмиру почти законное право держать Орду в железной руке. По словам Арабшаха, «…устраивалось дело людское по указам Идику. Он водворял в султанство, кого хотел, и смещал с него, когда хотел: прикажет, и никто не противится ему, проведет грань, и никто не переступит этой черты».
Его власть пошатнулась, когда в 1413 году сын Тохтамыша Джелаладцин разбил войско Тимур-бека и осадил Идигу в Хорезме. Но даже тогда случилось почти невероятное: Идигу и Джелаладцин сумели сговориться: Идигу не возражал вступлению тохтамышева сына на престол, и в знак согласия присылал тому своего сына Султана-Махмуда и свою жену — сестру Джелаладдина. Вот они — крепкие династические связи.
Сын Тохтамыша согласился. Идигу как бы отошел от дел. Это совсем не означало, что эмир смирился. Нет. При сыновьях Тохтамыша Капеке и Керимберды он еще раз попробовал «поставить» своего кандидата — царевича Чекру. Тот сумел на очень короткое время (месяцев на девять) утвердиться на престоле, но был изгнан сыновьями Тохтамыша. При этом Чекре Идику еще раз успел сходить на ненавистного ему Витовта, пожег Киев и прокатился разорениями по Литве, но, понимая, очевидно, что Орда уже не та и нет в ней настоящей силы, заключил с Витовтом мир. Сложнее ему было вернуть мир с детьми Тохтамыша. У него это уже не получилось. Он и погиб, сражаясь с сыном Тохтамыша, Кемирберды, которого арабский источник именует как Кадир-берди.
«У Тохтамыша был сын, по имени Кадир-берди, который постоянно воевал с Идике из-за царства. В этом году (1419 г.) Кадир-берди (снова) пошел на Идике; а Идике (со своей стороны) выступил против него. Встретились они, и произошли между ними бой великий и сражение ожесточенное. С обеих сторон было убито много народу; Кадир-берди (сам) был убит во время схватки, и соратники его бежали. Идике также был поражен множеством ран, и войска его также обратились в бегство. Идике бежал, предполагая, что Кадир-берди победил.
Покрытый ранами, он прибыл в одно отдаленное место, спешился там и сказал одному из бывших с ним лиц: „Ступай и разведай, в чем дело; если найдешь кого-нибудь из нашего войска, укажи ему (путь) сюда“. Тот отправился и, производя разведки, встретился с одним из эмиров Татарских. Это был один из сторонников Тохтамыш-хана, у которого он был старшим (эмиром). Поведал ему тот человек про дело Идики; тогда он (эмир Тохтамыша) спросил: „Где он?“ Тот указал ему (путь), и он пришел к нему (Идики).
Увидев его, Идики стал поносить и стращать его. Тогда тот сказал ему: „День был в нашу пользу, и мы сделали свое дело, (теперь) сделай ты все, что можешь“ (букв, что бы ни исходило от рук твоих). Затем он приказал бывшим при нем людям напасть на него (Идики) с мечами, и они разрубили его на куски».
Так торжеством справедливости и удовлетворением мести завершилась жизнь Идигу. По версии Арабшаха Идигу не был убит, напротив, того во время боя вытащили из реки Сырдарьи уже полуживого, оказывать помощь не стали, просто так бросили на берегу умирать. Казахи в честь Идигу назвали одну из вершин хребта Улатау — Идигетау, там, по их преданиям, и находится могила эмира. Они свято чтили его память. И понятно — почему. Идигу положил начало независимой части поздней Ногайской Орды — счет ее правителей ведется с Идигу. Следом за ним власть перешла к Нурадину, от него — к его детям и более в XV–XVI веках не выходила за пределы этой семьи. Территориально эта Ногайская Орда (не путать с Ногайской Ордой времени первых золотоордынских ханов) была расположена от низовьев Волги до реки Иртыш (от Каспия до Арала) и на севере до Казанского и Тюменского ханств. К концу XVII века эта Ногайская Орда распалась: часть племен откочевала в область Казахстана и вошла в состав Младшей Орды (казахской), часть ушла в южные причерноморские степи и Крым.
На короткое время Идигу, действительно, вернул славу и мощь Золотой Орде. Но лишь на короткое время. Впрочем, Великая Монголия, сперва разделившаяся на большие части, затем — на отдельные государства, склеенная Тимуром (тоже ненадолго), уже не могла быть национальным государством монголов (чего так желал ее основатель Чингисхан!). Еще при жизни хана она стала империей монголов и тюрков. А после его жизни и при Тимуре главной стала и вовсе не национальная, а религиозная принадлежность.
Если говорить о путях монгольских государств после XIV столетия — это мусульманские страны, власть в них чисто номинально принадлежит ханам и монголам, на самом деле она все более растворяется в местном и религиозном колорите. Но неверно было бы думать, что эта Великая монгольская империя распалась из-за того, что была слабой. В военном отношении она была сильной даже в дни заката. Распалась она по очень простой причине: из-за особенностей наследования. Это наследное право предусматривало наделение всех потомков царского рода своими владениями, а из их среды выбирался старший, то есть правообладатель.
Такую же точно картину мы знаем по истории нашей собственной страны: передача власти старшему в роду и наделение всех потомков владениями. К чему это привело? К полному распаду древнерусского государства. К тому же результату привело это и монголов. Царский род размножился в невероятных количествах. Несмотря на то, что наследников периодически физически устраняли, они плодились быстрее, чем сами земли могли это позволить. Русь научилась хорошо пожирать своих сыновей, ей в этом помогли как раз монголы. Монголам никто помочь не мог. А сами они на наследие хана не посягнули.
В результате с XV века начался общий развал уже крупных частей империи. Не помогло сплочению даже многолетнее и успешное правление Тимура-гурагана. Его владения распались с тем же успехом, что Великая Монголия.
Глава 3. Потомки монголов
После Тимура
Сыновья Тимура получили в наследство от отца огромную территорию — от границ Китая до границ Египта. Но, в отличие от отца, они оказались отвратительными правителями. По завещанию эмира правителем новой империи должен был стать сын Джехангира Пирмухаммед. По правилу старшинства он и в самом деле оказывался наиболее реальным наследником Самарканда. Но… но судьба рассудила иначе.