— Контрреволюционная организация «Культурная помощь деревне»;
— Контрреволюционная антисоветская организация «Белорусское отделение крестьянского бюро меньшевиков»;
— Сионистская контрреволюционная организация «Левый Гехалун»;
— Сионистская молодежная организация («ЦСЮФ»).
Обвинения, предъявлявшиеся руководителям и членам «антисоветского подполья», основывались исключительно на признаниях самих арестованных, полученных путем применения к ним жестоких пыток и на показаниях свидетелей (как правило — негласных агентов НКВД, выступавших в ролях осведомителей и провокаторов).
«Руководителей» и «активистов» приговаривали к смертной казни, остальных — к различным срокам заключения в трудовых лагерях.
Реабилитация «членов» ОАП и других «контрреволюционных организаций» произошла в период с 1955 по 1989 годы.
Сначала арестовали представителей беларуской интеллектуальной элиты, а потом их книги. В библиотеки поступали списки печатных изданий, подлежавших уничтожению. Например, в списке 1935 года значилось 1778 названий книг. Такие списки составлялись ежегодно, а то и несколько раз на год, вплоть до последних дней коммунистического господства. С июля 1933 года запрещённую литературу передавали в специальные хранилища, доступ в которые имели только партийные функционеры.
В 1937 году была прекращена подготовка к печати 10-томной «Белорусской Советской Энциклопедии», ибо она популяризировала, как выяснилось, «врагов народа», и, кроме того, должны была издаваться на беларуском языке.
Академия наук БССР оказалась практически разгромленной.
Нарком внутренних дел БССР А. Наседкин 25 июня 1938 года направил в ЦК КП(б)Б докладную записку «О вредительстве в Белорусской Академии наук». В ней он отметил, что в период 1932–37 гг. из 97 научных работ, планировавшихся в Институте истории АН БССР, были изданы только 10, причем 7 из них конфискованы. По его словам, «вредительство» в институте выражалось в том, что на протяжении ряда лет тормозилась «разработка подлинной истории белорусского народа» и издание научных пособий по истории. Вместо этого институт издал ряд «контрреволюционных книг», а руководство института срывало разработку «научной истории Белоруссии», «подменяя» её буржуазно-националистическими теориями о самобытности беларуского народа.
В издательском плане Института литературы АН БССР на 1932–37 гг. значились 103 книги, но свет увидели лишь 19, да и то 16 из них вскоре были запрещены.
Далее Наседкин сообщил, что с января 1937 года по данный момент органы НКВД арестовали в институтах академии 57 агентов иностранных разведок, троцкистов и прочих, пока ещё работают «разработанные нами 22 участника антисоветского подполья, 80 близких родственников репрессированных и 40 научных сотрудников — уроженцев зарубежных стран». Многих из них вскоре уволили с работы или арестовали.
В 1937–38 гг. были арестованы и казнены президенты Академии наук П. Горин и И. Сурта, академики Я. Афанасьев (почвовед), Т. Домбаль (экономист), М. Дурново (славист), С. Матулайтис (историк), П. Панкевич, И. Петрович (псевдоним Янка Неманский) (литературовед), Б. Тарашкевич (языковед), В. Щербаков.
Умерли в лагерях академики Ц. Бурштин (математик), И. Замотан (литературовед), Е. Рывлин (историк). Десять лет отбыл в лагерях академик С. Сербента (историк и философ), восемь лет — академик М. Козлов (химик).
Тогда же были арестованы члены-корреспонденты Я. Бронштейн (литературовед, казнён), П. Бузук (филолог), С. Мельник, С. Огурский (историк), И. Харик (литературовед, казнён), Б. Шпенцер (химик, умер в лагере), М. Щекотихин (искусствовед).
В целом, академия потеряла за два года более 100 ученых. В 1938 году осталось всего 6 аспирантов из тех 139, которые имелись в 1934 году (4,32 %). И это не считая потерь от репрессий в предыдущие годы! Институты философии и экономики в 1938 году вообще закрыли. Для замены репрессированных беларуских ученых и преподавателей высшей школы присылали выходцев из России.
Тяжкие испытания выпали на долю беларуских писателей, поэтов, публицистов, литературных критиков. Как сказано выше, аресты писателей и поэтов начались с 1930 года.
В 1934 году вместо прежних свободных литературных объединений («Маладняк», «Узвышша», «Полымя») был создан единый Союз советских писателей Беларуси. С той же целью позже учредили союзы композиторов, художников, архитекторов. С самого начала в них воцарилась тяжёлая атмосфера взаимных обвинений и доносов. Историческая и фольклорная тематика квалифицировалась как националистическая. Требовалось восхвалять «счастливую социалистическую действительность» и «славное революционное прошлое».
До 1940 года «органы» репрессировали свыше 60 % членов СП БССР состава 1935 года — 238 человек! Из них выжили лишь 20.
Среди авторов, популярных в середине 30-х годов, уцелели народные поэты Янка Купала и Якуб Колас, сатирик Кондрат Крапива, бывший председатель Союза писателей Михась Климкович, который от страха перед арестом перерезал себе горло, но его спасли от смерти. Возможно, это помогло ему избежать ареста. Не были арестованы 3митрок Бялуля, а также несколько молодых писателей.
Новый секретарь ЦК КП(б)Б Пантелеймон Пономаренко, назначенный Сталиным в мае 1938 года вместо Волкова, лично просил у Сталина в конце того же года разрешения на расправу с Янкой Купалой и Якубом Коласом. Однако непредсказуемый тиран приказал наградить беларуских поэтов орденами Ленина![93] Известно, что Якуб Колас в 1938 году постоянно спал одетым, а возле его кровати стоял чемоданчик с бельем, теплыми носками и сухарями. Даже получив орден Ленина, Колас всё равно продолжал спать с чемоданчиком у кровати.
Большевики закрыли Гомельский драматический театр, его руководителя, известного артиста, режиссёра и драматурга Владислава Голубка, который первым получил звание народного артиста БССР, бросили в тюрьму и позже расстреляли. Такая же судьба постигла руководителя еврейского театра Михаила Рафальского.
Значительной потерей для беларуского музыкального искусства стала гибель композитора и дирижера Владимира Теравского, а также известного собирателя народных песен Антона Гриневича.
Коммунисты практически полностью уничтожили и католическую, и православную церковь в БССР. Так, из 1445 дореволюционных православных церквей летом 1938 года действовали лишь две — в Орше и Могилёве.
Церкви превращались в клубы, амбары, склады. Только за 1937 год и первую половину 1938 были арестованы 400 священников и монахов, 5 архиепископов и митрополит.
По всей стране, в том числе в БССР, создавались «Союзы воинствующих безбожников», насаждавшие атеизм самыми варварскими методами.
Среди интеллигентов того времени преобладали литераторы — прозаики, драматурги, поэты, критики, журналисты, переводчики, публицисты, редакторы, и учёные-гуманитарии (историки, литературоведы, филологи, географы, экономисты, краеведы), активно публиковавшие свои работы в газетах и журналах.
По данным Леонида Морякова, из примерно 570 литераторов, печатавшихся в БССР в 1920–30-е годы, органы ГПУ – НКВД репрессировали не менее 460 человек (80,7 %). Если сравнить число всех литераторов (не только писателей), репрессированных в БССР с численностью литераторов, репрессированных в других республиках бывшего СССР, мы получим страшный результат.
Российский журналист и исследователь Эдуард Белтов более 25 лет собирает материалы о репрессированных в 1930–40 годы в СССР деятелях литературы, культуры и науки. По его подсчётам, за указанный период репрессиям подверглись около 2000 литераторов (причем половина из них погибла), в том числе в России до 600, в Украине около 500. Белтов сказал в беседе с журналистом:
«Вопреки моим предположениям, репрессированных русских литераторов оказалось меньшинство. Из тысячи погибших примерно семьсот — писатели союзных и автономных республик. По национальным литературам был нанесен настолько сокрушительный удар, что некоторые из них от него ещё не оправились, и вряд ли оправятся в ближайшее время»[94].
Потрясающий факт: из 2000 литераторов, репрессированных в СССР в 30-е годы, 23 % (460 человек) пришлось на Беларусь, население которой составляло тогда менее 5 % жителей страны!
Вот что пишет Л. В. Моряков:
«Первого августа 1937 года на большом костре в «американке» (внутренней тюрьме НКВД в Минске) горели несколько десятков тысяч рукописей! Горели произведения, которые запретила цензура или которые писались «в стол», для нас — потомков…
Нет рукописей — нет поэтов, нет истории, нет народа! Нашу историю вместе с нашим народом ОНИ всё время и выкорчёвывают. Когда мечём, когда огнём».
В пик репрессий (август 1937 – ноябрь 1938 гг.) только в Минске палачи-чекисты расстреляли более 10 тысяч человек. Это время Л. В. Моряков назвал «кровавым туннелем смерти». Случались дни, когда расстреливали по 200–250 человек. Лишь за одну ночь, с 29 на 30 октября 1937 года, в подвалах зданий минского НКВД палачи-чекисты расстреляли 27 литераторов (не считая ещё 44 человек, не имевших отношения к литературному творчеству). Среди них было 19 беларусов и 8 евреев, все — молодые люди, в своем большинстве от 25 до 40 лет. Вот список этих ни в чём не повинных интеллигентов, ставших жертвами в ту страшную ночь:
Беларусы: Виктор Воинов (33 года), журналист; Анатоль Вольный (А. Ажгирей), 35 лет, поэт и прозаик; Платон Головач (34 года), писатель; Алесь Дударь (А. Дайлидович), 33 года, поэт, критик и переводчик; Михась Зарецкий (М. Косянков), 36 лет, прозаик и драматург; Прохор Исправников (35 лет), журналист; Василий Коваль (В. Ковалёв), 30 лет, прозаик; Язеп Кореневский (50 лет), критик и публицист; Фёдор Кляшторный (34 года), поэт и переводчик; Алексей Кучинский (45 лет), редактор; Юрка Лявопный (Л. Юркевич), 29 лет, поэт; Валерий Моряков (28 лет), поэт; Сергей Мурзо (25 лет), поэт; Янка Неманский (И. Петрович), 47 лет, прозаик и публицист; Василий Сташевский (42 года), прозаик и драматург; Петр Хатулсв (25 лет), критик; Михась Чарот (М. Куделько), 41 год, поэт, драматург, прозаик; Макар Шалай (М. Шалаев), 31 год, критик; Павел Шестаков (48 лет) редактор и журналист.