Много ссор вспыхивало по поводу погребений, так как до появления нищенствующих орденов и даже позднее знатные часто просили, чтобы отпевание их тела происходило у тамплиеров или госпитальеров. Папы всегда внимательно выслушивали эти жалобы, и благосклонность, которую они проявляли всегда к тамплиерам, лишь усиливала ненависть к ним побежденных прелатов. Но в 1264 г. должен был произойти разрыв между папством и тамплиерами. Урбан IV решил непременно сместить Стефана де Сисси, маршала ордена и наставника Апулии, по всей вероятности, за то, что он отказался помочь крестовому походу, предпринятому против Манфреда.
Получив извещение, приглашавшее его сложить свои полномочия, Сисси смело ответил Урбану, что ни один еще Папа не вмешивался во внутренние дела ордена и что он не сложит своих обязанностей иначе, как по приказанию гроссмейстера, от которого получил их. Урбан отлучил дерзкого; но Сисси нашел поддержку в ордене, который был раздражен, что деньги, собранные на войну в Св. Земле, пошли на кампанию Папы против Манфреда.
В следующем году новый Папа Климент IV снял отлучение, но резко упрекнул рыцарей в неблагодарности, дав им понять, что только одно папство может их защитить против враждебного отношения епископов и князей; по-видимому, эта вражда была делом общеизвестным. Однако орден стоял упорно и вместе с госпитальерами и цистерцианцами отказался платить десятинный налог Карлу Анжуйскому, что не помешало Клименту выпустить много булл, подтверждавших или расширявших прерогативы тамплиеров.[132]
Этот антагонизм между светскими и духовными властями был вполне справедлив. Если, как мы уже видели, нищенствующие ордены быстро утратили энтузиазм самоотречения Доминика и Франциска, то нельзя было надеяться, чтобы тамплиеры, бывшие честолюбивыми и воинственными рыцарями, долго сохраняли аскетические обеты своих основателей.
Уже в 1152 г. гроссмейстер Бернард де Тремеле своим эгоистическим старанием обеспечить за собой добычу от разграбления Аскалона помешал взятию этого города; затем, в 1172 г., дикая жестокость Эвда де С.-Аманд, бывшего тогда гроссмейстером ордена, помешала обращению короля Ассассинов и всего его народа и ускорила таким образом падение Иерусалимского королевства. Готье Man имеет некоторое основание, когда, говоря об этом, приписывает несчастия христиан на Востоке испорченности воинствующих орденов. Мы уже видели из слов, сказанных королем Ричардом Фульку де Нейльи, что в конце столетия с одним именем тамплиеров соединяли уже упрек в гордости.
В 1207 г. Иннокентий III резко отозвался об ордене в послании, полном укоров. Очень часто, говорил он, его апостольский слух возмущался жалобами на поступки рыцарей. Нарушая Божеский закон, позоря Церковь, эти люди с вызывающею надменностью злоупотребляют огромными привилегиями, которые предоставлены им. Они дают свой крест всякому бродяге, который соглашается платить им ежегодно два или три денье, и думают, что подобные служители могут выполнять обязанности духовенства и имеют право на христианское погребение даже тогда, когда над ними тяготеет отлучение от Церкви. Совращенные таким образом демоном, они в свою очередь совращают души верных. Папа не желает долее останавливаться на этих безобразиях и на других, за которые виновные заслуживают лишения привилегий; он предпочитает надеяться, что они сами исправятся.
Сила этих папских нападок объясняется, быть может, тем обстоятельством, что тамплиеры проявляли недостаточно уважения к папским делегатам, вина, о которой упоминается в конце послания. Но среди обвинений упоминается злоупотребление, относительно которого мы имеем и другие достоверные показания.
Хотя статуты ордена устанавливали, что прямая или косвенная покупка права вступления в орден представляла преступление симонии, влекшее за собой исключение соблазнителя и лишение сана для наставника, участвовавшего в этом, тем не менее, несомненно, что много подозрительных людей проникло таким образом в орден. Кроме того, тамплиеры злоупотребляли папскими грамотами и так широко даваемыми им привилегиями, чтобы угнетать и теснить людей, с которыми они приходили в соприкосновение.
В действительности, так как они были подсудны исключительно римской курии во всех делах, кроме обвинения в ереси, то они были вне преследований со стороны всех тех, кто не мог предпринять долгого пути и дорогого и сомнительного процесса. Бедствия, вызываемые этими злоупотреблениями, еще много увеличились, когда был установлен разряд братьев-служителей, которые обрабатывали огромные имения ордена и управляли ими без всякой платы за труды. Всевозможные крестьяне: земледельцы, пастухи, свинопасы, ремесленники, домашняя прислуга – были таким образом приняты в орден и в конце концов составляли в нем девять десятых; правда, они отличались от рыцарей тем, что носили коричневую одежду вместо белой, и жаловались, что их знатные братья относятся к ним с презрением и притесняют их, но в своих сношениях с внешним миром они были настоящими членами ордена, облеченными неприкосновенностью и пользующимися всеми привилегиями, что, конечно, делало их столь же ненавистными в глазах окружающих.[133]
Таким образом, рыцари давали много поводов к внешней вражде и к внутреннему волнению, хотя, по-видимому, должно отвергнуть, как лишенное всякого основания, обвинение их в том, что они в 1229 г. предали Фридриха II неверным, а в 1250 г. – Людовика Святого египетскому султану.
Однако, несомненно, Фридрих имел некоторое основание быть недовольным их поведением во время крестового похода, и он отомстил за себя тем, что изгнал их в 1229 г. из Сицилии и конфисковал их владения; когда немного спустя он призвал их обратно и согласился вернуть им их имущество, он все же удержал значительную часть его. Тем не менее благочестивые пожертвования продолжали увеличивать богатства ордена, хотя владения христиан на Востоке все более и более уменьшались, и население стало приписывать свои постоянные несчастья вражде и зависти между соперничающими орденами тамплиеров и госпитальеров.
Действительно, это страшное соперничество довело в 1243 г. до открытой войны в Палестине к великой радости неверных. Чтобы устранить зло, была предпринята попытка слить воедино эти два ордена и орден тевтонских рыцарей. На Лионском соборе 1274 г. Григорий X тщетно старался добиться слияния трех орденов; противоположные влияния плюс, как говорили, золото тамплиеров были чересчур могущественны, чтобы не одержать победы.
Упреки, которые делались воинствующим орденам, быть может, не были ими вполне заслужены; правда, их постоянные ссоры и вообще своеволие христиан Палестины значительно содействовали падению Иерусалимского королевства, но истинная ответственность за эти неудачи должна скорее падать на папство.
Тысячи еретиков, насильственно ставшие участниками крестовых походов, роковым образом омрачали блеск этих походов. Рвение христианского мира к борьбе с неверными значительно охладело, когда увидели, что папство тратит собранные деньги в интересах своей итальянской политики, а также обращает в ее пользу обеты, данные на покорение Св. Земли; особенно же охладело оно, когда громко на весь мир было провозглашено учение, что частные интересы Св. Престола стоят выше освобождения Гроба Господня.
Раз можно было во всякое время получить спасение, благодаря непродолжительной службе в папских войсках, к тому же в странах не особенно удаленных – или на Везере, или в Ломбардии, – то благочестие, увлекавшее тысячи христиан в пустыни Сирии, находило для себя более легкий и верный путь в рай. Отсюда легко понять, почему в смутное политическое время XIII века недоставало солдат и денег для защиты завоеваний Готфрида Бульонского против несметных татарских полчищ. Мало того, из Св. Земли сделали какое-то место ссылки, куда отправляли всех злодеев Европы, так что латинская колония состояла почти исключительно из отбросов, преступление и бесчинства которых взывали к мщению неба и заслуживали его.[134]
В 1291 г. падение Акры окончательно изгнало христиан с берегов Сирии и вызвало по всей Европе взрыв горести и негодования. Во время этой печальной осады, вызванной изменой крестоносцев, отказавшихся сохранить мир, госпитальеры снискали больше славы, чем тамплиеры. Однако гроссмейстер последних, Вильгельм де Боже, руководивший защитой, пал, храбро отстаивая крест.
После капитуляции и резни его преемник, монах Години, отплыл на Кипр с десятью рыцарями, единственными оставшимися в живых из пятисот тамплиеров, которые выдерживали осаду до последней минуты. И на этот раз, опять не без основания, разнесся слух, что причиной поражения были ссоры между воинствующими орденами. Николай IV спешно послал грамоты королям и прелатам христианского мира и спрашивал их мнение по вопросу о слиянии этих орденов, пользуясь тем, что в 1293 г. в день св. Иоанна должны были отправиться крестоносцы под предводительством Эдуарда I Английского. Один, по крайней мере, благоприятный ответ был получен от Зальцбургского провинциального собора, но Николай умер раньше, чем ответ этот дошел до Рима.
Продолжительное междупапствие, последовавшее за избранием отшельника Петра Морроне, отсрочило исполнение проекта; затем его снова поднял Бонифаций VIII; но потом, несомненно, вследствие ссоры между Папой и Филиппом Красивым, поглотившей все силы первого, проект этот был совершенно заброшен. Общественное мнение эпохи, вероятно, точно отразилось в одном трактате о завоевании Св. Земли, посвященном Эдуарду I. Автор предлагает, чтобы два ордена, своими позорными ссорами вызвавшие к себе презрение всего христианского мира, были объединены в один и ограничены