воим первоначальным признаниям и осуждены Санским собором на пожизненное тюремное заключение. Петру, впрочем, удалось бежать. Комиссия предложила тогда этим двум рыцарям, что она разрешит им присутствовать при принесении свидетелями присяги и делать возражения; но они заявили, что не имеют права на это, и удалились.
Таким образом, ордену было отказано во всякой защите; дальнейшие действия комиссии по этому делу состояли в собирании ex parte свидетельских показаний обвинения. Комиссары заседали до июня, выслушивая внимательнейшим образом всех свидетелей, которых приводили к ним; но так как эти свидетели выбирались Филиппом де Вохе и Жаном де Жамвиль, то, очевидно, было предусмотрено, чтобы показания их могли убедить судей. Впрочем, большинство свидетелей было воссоединено с Церковью после сознания, отречения и отпущения грехов, так что они не принадлежали более к ордену, который они предоставили его судьбе. Из большего числа тамплиеров, отказавшихся сознаться, весьма немногие были допущены в комиссию; и те, которые были выслушаны ею, попали только случайно.
Некоторые обвиняемые также имели мужество отказаться от показаний, данных ими перед епископами; но за изъятием этих редких исключений все показания были враждебны ордену. С другой стороны, часто бывало, что свидетели, допущенные до принесения присяги, никогда не выступали для дачи показаний, и это не было простой случайностью, так как в этом числе был и Рено де Провенс.
Наконец, 5 июля комиссия закончила свои работы и без всяких замечаний переслала свои протоколы Клименту,[158] как документы для тех материалов, которые должны были осветить решение Церкви, собранной на собор в Вьенне.
Раньше, чем приступить к последнему акту трагедии, разыгравшейся в Вьенне, следует вкратце упомянуть о мерах, принятых против тамплиеров за пределами Франции. На уведомление, посланное Филиппом 16 октября, английский король Эдуард II ответил 30 октября; король и его совет относились к этому делу чрезвычайно внимательно. Они были крайне удивлены: все дело было так возмутительно гнусно, что с трудом можно было верить ему, и поэтому король, чтобы получить более точные сведения, послал своего сенешаля в Ажан.
Убеждения Эдуарда были так тверды и его желание оказать поддержку ордену так горячо, что он писал 4 декабря королям Португалии, Кастилии, Арагонии и Неаполя, что источником обвинений должны быть алчность и зависть; он просил этих монархов не слушать клеветы и не предпринимать ничего без зрелого размышления из опасения, чтобы орден, известный своею чистотою и благородством, не подвергся притеснениям раньше, чем законным порядком не будет доказана его виновность. Он пошел еще дальше и ответил 10-го Клименту, что слава чистоты и верности учению Церкви, которою пользовались английские тамплиеры, не позволяет ему без новых доказательств поверить враждебным им слухам. Он советовал Папе выступить против клеветы, распространяемой людьми завистливыми и злыми. Однако через несколько дней после этого он получил буллу, изданную Климентом 22 ноября, и уже не мог более сомневаться в фактах, подтвержденных Папою перед лицом всего христианского мира. Он поторопился повиноваться предписаниям буллы.
Уже 15 декабря были выработаны и разосланы всем шерифам Англии подробные приказания об аресте всех тамплиеров 10 января 1308 г., причем была приложена инструкция о секвестрации и администрации конфискованных имений. 20-го такие же указы были посланы всем английским властям в Ирландии, Шотландии и Валлисе. Быть может, на этот неожиданный поворот оказала влияние предполагавшаяся поездка Эдуарда в Булонь, где он должен был жениться на дочери Филиппа Красивого, Изабелле.
Согласно распоряжению короля аресты были произведены, но тамплиеры не были заключены в тюрьмы, а сделаны пленниками на честное слово в ожидании вмешательства Св. Престола. Повидимому, ни Церковь, ни государство не были расположены взять на себя почин преследований.
Отсрочка затянулась, так как папские инквизиторы Сикар де Лавор и аббат де Ланьи, хотя и получили папские указы 12 августа 1308 г., выехали только в сентябре г.; охранные грамоты, скрепленные по их желанию королем 13 сентября, свидетельствуют, что они только что прибыли в Англию. Тогда повсюду был послан указ арестовать еще не арестованных тамплиеров и собрать их в Лондон, Линкольн и Йорк, где они будут допрошены; епископы этих кафедр должны были присутствовать при выполнении всех формальностей. Подобные же указы были посланы в Ирландию и Шотландию, куда для ведения дела инквизиторы назначили своих делегатов.
Очевидно, нелегко было заставить чиновников исполнить свой долг, так как 14 декабря пришлось приказать всем шерифам схватить тамплиеров, которые разъезжали по стране в светских одеждах; кроме того, в марте следующего года и еще в январе 1311 г. шериф Йорка получил замечание за то, что выпустил на свободу обвиняемых, порученных его караулу. Очевидно, обвиняемые пользовались расположением народа.
Сожжение тамплиеров. Со средневекового изображения.
Наконец, 20 октября 1309 г. папские инквизиторы и лондонский епископ собрались в епископском дворце, чтобы начать допрос тамплиеров, собранных в Лондоне. Все подсудимые, допрошенные по очереди относительно каждого пункта многочисленных обвинений, подтвердили невиновность ордена. Тогда были введены свидетели, не принадлежащие к ордену, и в огромном большинстве заявили, что они также убеждены в невинности ордена; некоторые, впрочем, повторили неясные слухи и сплетни, которые были распространены в народе, благодаря таинственности внутренних обрядов ордена. Инквизиторы были поставлены в страшное затруднение: они находились в стране, где закон не допускал применения пытки, а без ее помощи они были не в состоянии довести до конца дело, вызвавшее их приезд. Не зная, что делать, они обратились наконец к королю и добились от него приказа на имя стражи арестованных позволять инквизиторам и епископским судьям обращаться с личностями заключенных, как они найдут нужным, "согласно с церковным законом".
Ужасная испорченность этой эпохи дала имя церковного закона позорным злоупотреблениям, перед которыми еще отступал закон гражданский!
По-видимому, были сделаны затруднения или со стороны тюремщиков, или со стороны епископских судей, так как указ был повторен 1 марта 1310 г., а затем 8 марта; на этот раз потребовали от упрямых чиновников объяснения причин их неповиновения указу.
Однако до 24 мая не было получено ни одного серьезного показания, которое вознаградило бы затраченные усилия, хотя допросы продолжались всю зиму и всю весну. 24-го же трое арестованных беглецов были доведены средствами, которые легко себе представить, до признания во всем, чего от них хотели; и, конечно, из этих показаний было извлечено все возможное.
Наконец Клименту надоело видеть, что дело тянется так долго. 6 августа он написал Эдуарду; он узнал, писал он, что король запретил применение пытки как противоречащее законам королевства и что, таким образом, инквизиторы, лишенные оружия, не могли добиться признаний.
Никакой закон, никакой обычай не должны ограничивать каноны, касающиеся дел этого рода; советники и чиновники Эдуарда, виновные в том, что помешали таким образом действиям инквизиции, подлежат наказанию, полагающемуся за такое великое преступление. Королю же Папа советовал подумать, отвечает ли его настоящее направление его достоинству и его интересам. Ему было обещано отпущение грехов, если он согласится изменить свое направление. Это, по всей вероятности, самая курьезная продажа индульгенций, о которой история сохранила нам воспоминание!
Одновременно с этим подобные же грамоты были посланы всем английским епископам, которым папа делал выговор за то, что они не устранили препятствий, как обязаны были это сделать.
После этого Эдуард снова 26 августа подтвердил указом, что епископам и инквизиторам предоставляется право применять церковный закон; это распоряжение подтверждалось 6 и 23 октября, 22 ноября и 28 апреля 1311 года. В последних предписаниях короля слово "пытка" было уже прямо произнесено; но монарх озаботился отметить, что он действует так из уважения к Святому Престолу. 18 августа 1311 г. такие же предписания были посланы шерифу Йорка.
Таким образом инквизиции удалось на этот раз основаться в Англии; но, очевидно, инквизиционные методы были чересчур противоположны духу нации и не могли дать обильных плодов. Несмотря на следствие, тянувшееся более 18 месяцев, не удалось установить виновности тамплиеров.
Удалось добиться только одного, что на провинциальных соборах, бывших в Лондоне и Йорке весною и летом 1311 г., обвиняемые сознались, что на них падало настолько "тяжелое" подозрение в ереси, что они не могут оправдаться при помощи законной purgatio; поэтому они просили прощения, обещая подчиниться всякой епитимии, которая будет на них наложена. Некоторые из них соглашались также на известное отречение. Соборы постановили, чтобы эти тамплиеры были рассеяны по различным монастырям, где они должны были выполнить наложенные на них епитимии, в ожидании, пока Св. Престол не решит судьбы ордена.
Таково было окончательное решение относительно тамплиеров, принятое в Англии. Им великодушно назначили по четыре денье в сутки на жизнь; магистру Англии, Вильгельму де ла Мор, назначили два шиллинга; после его смерти эта пенсия перешла к наставнику Оверни, Гумберту Блан, который во время арестов был, к счастью для себя, в Англии. Все это показывает, что рыцарей не считали преступниками; Вальзингем, впрочем, свидетельствует, что тамплиеры в монастырях, куда их разослали, подавали пример набожности и строгой жизни. В Ирландии и Шотландии розыск не дал никаких улик против ордена; ограничились только тем, что тщательно собрали все слухи и басни, сообщаемые посторонними свидетелями.