ввиду того что носил сандалии, мог, в случае надобности, совершать таинство Евхаристии.[14]
Все это было вызвано наивным и искренним желанием следовать словам Спасителя и сделать Евангелие действительным руководством в повседневной жизни. Но если бы эти принципы получили всеобщее признание, они довели бы Церковь до нищеты апостольских времен и уничтожили бы большинство различий между священнослужителями и мирянами. Сектанты были вдохновленные и истинные миссионеры; их ревность в поисках прозелитов была безгранична; они переходили из страны в страну, проповедуя свое учение и находя повсюду радушный прием; особенно сердечно относились к ним низшие классы, всегда готовые принять учение, которое сулило им освобождение от тирании порочного духовенства.
Передают, что один из главных вальденских апостолов носил с собой разное платье, появляясь то в виде сапожника, то в виде цирюльника, то в виде крестьянина; возможно, что целью этих переодеваний было желание обмануть преследователей, но, с другой стороны, этот рассказ дает нам указание на то, среди каких классов общества проповедовали преимущественно вальденсы.
Число "Лионских Бедных" росло невероятно быстро по всей Европе; Церковь начала серьезно беспокоиться – и не без основания, так как, по свидетельству одного древнего вальденского документа, во время Вальдо или в эпоху, следовавшую непосредственно за ним, на вальденских соборах в среднем собиралось до 700 человек.
В 1194 году, т. е. вскоре после нарбоннского собеседования, Альфонсом II Арагонским был дан сигнал к преследованию еретиков; опубликованный им по этому поводу эдикт интересен как первый (если не считать Кларендонских постановлений) пример в современном обществе издания светской властью закона против еретиков. Вальденсы и все другие, осужденные Церковью, еретики были признаны государственными врагами, и им было предписано покинуть владения короля не позднее другого дня после Дня Всех Святых. Всякий, кто даст им приют, кто накормит их и будет слушать их проповедь, будет судим по обвинению в государственной измене, а имущество его будет конфисковано. Всем священникам было приказано читать этот указ в церквах по воскресным дням, а всем чиновникам – следить за его исполнением. Первый встречный мог безнаказанно ограбить еретика, не выехавшего через три дня после назначенного срока; всякое насилие и беззаконие в отношении его, кроме увечья и убийства, будет рассматриваться не как преступление, а как поступок, сделанный в интересах короля.
Памятник Петру Вальдо.
Жестокость этих постановлений, ставивших еретика вне закона, осуждавших его, не выслушав его объяснений, и без суда отдававших его на волю первого встречного, была через три года еще более увеличена сыном Альфонса, Петром II.
На национальном соборе в Жероне в 1197 году он подтвердил указ своего отца, дополнив его костром для упорствующих еретиков. Если же какой-либо знатный сеньор отказывался изгнать из пределов своего владения этих врагов Церкви, то было приказано чиновникам и всему населению епархии, без всякой ответственности за причиненные убытки, схватить его в его феодальном замке.
Всякий, кто откажется принять участие в этом походе, будет подвергнут штрафу в двадцать золотых монет. Наконец, все чиновники обязаны были через неделю явиться к епископу или его наместнику и принести присягу в том, что будут строго исполнять новый закон.
Характер этого закона показывает, в каком духе Церковь и государство готовились выступить против умственного движения эпохи. Как бы ни были безобидны вальденсы, на них смотрели как на очень опасных врагов, как на людей, которых следует преследовать без всякой жалости. На юге Франции они были уничтожены одновременно с альбигойцами, хотя все отлично знали, что эти секты ничего общего между собой не имели. В актах инквизиции постоянно говорится "ересь и вальдесианизм", причем под ересью подразумевается катаризм, как ересь по преимуществу. Да и сами вальденсы считали катаров еретиками, на которых надо действовать словом убеждения, хотя преследования, которым они подвергались вместе с ними, заставляли их иногда объединяться.
В секте, распространенной на огромном пространстве, от Арагонии до Чехии, и состоявшей преимущественно из людей бедных и неграмотных, неизбежно должно было появиться различие в учении и во внутреннем строе, и самостоятельное развитие отдельных общин не могло идти одинаково всюду. Работы Дикгофа, Герцога и особенно Монте показали нам, что первые вальденсы отнюдь не были протестантами, в современном смысле слова, и что многие из них, несмотря на преследование, продолжали считать себя членами Римской Церкви, хотя в то же время неустанно указывали на ее недостатки, что приводило их сначала к расколу, а затем к ереси. У других же дух возмущения проявлялся гораздо быстрее, и вот почему нам, в пределах нашей работы, невозможно дать точную и полную картину учения вальденсов, которое так резко изменялось в пространстве времени и места.
В XIII веке, например, один инквизитор, хорошо знакомый с учением вальденсов, редактируя наказ для испытания их в вере, допускает, что они не верят, что Святые Дары суть тело и кровь Христовы; и действительно, в 1332 году мы узнаем, что так смотрели на Евхаристию савойские вальденсы. Но к этому же самому времени относится свидетельство Бернара Ги, что вальденсы верили в пресуществление; и Монте, на основании изучения их сочинений, доказал, что они, действительно, лишь позднее изменили свое мнение по этому вопросу.
Инквизитор, сжегший в 1392 году на костре вальденсов Кельна, говорит, что они отрицали пресуществление, но при этом добавляли, что если бы это чудо было возможно, то оно не совершилось бы в руках недостойного священника. Ту же неустойчивость мы видим в их учениях о чистилище, о предстательстве святых, о призывании Святой Девы и т. д.
Бывший отличительной чертой этой секты при возникновении ее антисацердотальный характер, по мере ее дальнейшего развития, естественно, привел ее к отрицанию всех посредников, ставимых Церковью между Богом и человеком, хотя, впрочем, развитие этого учения не было одинаково у всех вальденсов. Так, сожженные в 1212 году в Страсбурге вальденсы отрицали всякое различие между духовным и мирянином; а ломбардийские общины в то же время избирали себе посредников, частью пожизненных, частью временных. Французские и ломбардские вальденсы признавали в эту эпоху, что таинство Евхаристии может быть совершаемо только священником, получившим посвящение; они расходились лишь в вопросе, необходимо ли при совершении этого таинства, чтобы священник был чист от смертного греха. Бернар Ги упоминает три иерархические степени у вальденсов – диакон, священник и епископ, Монте в одной рукописи 1404 года отыскал даже вальденский чин посвящения, а когда в 1467 году образовалась Община Чешских Братьев, то они обратились к вальденскому епископу Стефану с просьбой посвятить им первых епископов. Однако антисацердотальная тенденция стала настолько сильна, что различие между лицом духовным и светским в значительной степени сгладилось и "власть ключей" была совершенно отвергнута.
В 1400 году Нобла Лейкцон заявляет, что со времени св. Сильвестра все Папы, кардиналы, епископы и аббаты не были в состоянии отпустить ни одного смертного греха, так как власть прощать имеет один только Бог; а раз признавали непосредственное общение души человека с Богом, то все индульгенции и так называемые дела благочестия уничтожались одним ударом. Вальденсы признавали, что вера без дел мертва, но добрые дела, говорили они, суть благочестие, раскаяние, любовь к ближнему и справедливость, а не хождение по святым местам, не механическое совершение обрядов, не сооружение церквей и не почитание святых.[15]
Таким образом, вальденская система церковной организации была очень проста и стремилась к тому, чтобы стать еще более простой. Различие между светскими и духовными лицами было доведено до минимума. Мирянин мог исповедовать, крестить и проповедовать; в некоторых общинах в Великий четверг каждый глава семьи причащал своих домашних, освящая для этого хлеб и вино и сам раздавая их. Было, впрочем, и у них правильно организованное духовенство, члены которого, известные под именем "Совершенные", или Majorales, поучали верующих и обращали неверующих.
Они отрекались от всякой собственности и расставались со своими женами; некоторые из них с юных лет сохраняли самое строгое целомудрие.
Эти священники обходили земли, исповедуя верных и привлекая новых последователей; жили они на добровольные подаяния трудящегося народа. Вальденсы Померании верили, что каждые семь лет двое из их священников возносились к вратам рая, где научались Божественной мудрости. "Совершенные" резко отличались от мирян тем, что последним разрешалось, уступая перед обстоятельствами, давать присягу, тогда как первые должны были скорее умереть, чем преступить правило, запрещающее клясться. Инквизиторы, жалуясь на то, что еретики очень ловко и хитро отражали их вопросы, признавали, что при этом они всегда думали более о спасении своих родственников и друзей, чем о самих себе.
Дж. П. Лоуренс. Отлучение. 1875 г.
Имея своей задачей восстановление евангельской простоты, религиозное учение вальденсов должно было, прежде всего, быть нравственным. Один несчастный на суде инквизиции в Тулузе на вопрос, чему его учили наставники, ответил: "Никогда не делать и не говорить ничего дурного; не делать другому, чего не хочешь себе; не лгать и не клясться". Учение, правда, простое, но которое оставляет мало желать в практической жизни. Подобный же ответ был дан целестинскому монаху Петру в 1394 году, когда он действовал среди владельцев Померании.