носящиеся к ереси.
Все эти предписания не были, как это может показаться с первого взгляда, горячечным бредом больного ума. Дело идет о законодательстве положительном, практическом, зрело обдуманном и утвержденном, ввиду строго намеченной политической цели. Состояние общественного мнения той эпохи прекрасно характеризуется тем фактом, что столь деспотические меры были приняты без всякого сопротивления.
Лукас Кранах. Антихрист. Цветная гравюра.
Ян Гус перед казнью. Прага. XV в.
Сожжение ведьм. Цветная гравюра. XVI в.
В 1254 году Иннокентий IV сделал в булле некоторые незначительные изменения, внушенные опытом. В 1255, 1256 и 1257 годах Александр IV пересмотрел буллу, разрешил некоторые возникшие сомнения и остановился на необходимости назначить повсюду следователей для расследования действий уходящих со службы магистратов. В 1259 году он переиздал буллу в своем сборнике. В 1265 году Климент IV снова опубликовал ее с некоторыми изменениями, из которых главное состояло в том, что он прибавил слово "инквизиторы" там, где Иннокентий указывал только на епископов и монахов, показывая, таким образом, что за это время инквизиция сделалась преимущественным орудием для преследования еретиков.
Булла Иннокентия IV.
В следующем году он подтвердил указ, данный Иннокентием инквизиторам, повелевавший внести во все сборники статутов, под страхом отлучения и интердикта, это и все предшествующие его указания. Это показывает, что в некоторых местах было оказано сопротивление, но незначительное число примеров, которые можно привести в подтверждение этого, свидетельствует, что огромное большинство городов подчинялось безропотно. В 1256 году Александр IV узнал, что власти Генуи про являли какую-то злую волю; он дал им пятнадцать дней для прекращения оппозиции, под угрозой духовного наказания и интердикта. Так же поступил он в 1258 году с магистратами Мантуи. С другой стороны, тот факт, что булла оставалась внесенной в статуты Флоренции до пересмотра их в 1355 году, ясно показывает, что указы Папы точно исполнялись более ста лет.[87]
В Италии эти меры доставили инквизиции прекрасно организованный и оплачиваемый государством состав служащих, который сделал из нее установление, превосходно вооруженное для выполнения своих задач. Мы не знаем, было ли приложено Папами старание к применению их булл в других странах; но если были попытки, то они окончились неудачей, так как по ту сторону Альп эти предписания никогда не имели силы. Впрочем, это было неважно, пока закон, консервативный дух руководящих классов и благочестие монархов шли рука об руку, чтобы облегчить повсюду и во всем задачу инквизиторов. Согласно Парижскому трактату, все государственные чиновники были обязаны содействовать инквизиции и задерживать еретиков; все мужчины старше четырнадцати лет, все девушки и женщины старше двенадцати лет должны были приносить присягу, что будут доносить на виновных епископам. Нарбоннский собор 1229 года привел в исполнение все эти решения. Собор в Альби в 1254 году поместил инквизиторов среди тех, кому нужно было доносить на еретиков; он угрожал церковным запрещением всем светским сеньорам, которые пренебрегли бы обязанностью помогать инквизиции и приводить в исполнение ее приговоры к смертной казни или к конфискации. Всякий инквизитор имел при себе королевские грамоты, уполномочивающие его обращаться ко всем государственным чиновникам, чтобы они содействовали ему, сопровождали его и помогали ему во время его поездок.
В одной записке, помеченной 1317 годом, Бернар Ги говорит, что инквизиторы, снабженные этими грамотами, легко получают содействие бальи, сержантов и других чиновников, как королевских, так и сеньоральных, без которых они не могли бы достигнуть крупных результатов. И не только во Франции дело обстояло так, ибо Эмерик, писавший в Арагонии, сообщает нам, что первым действием инквизитора, по получении полномочия, было представить его королю и главному начальнику и просить у него открытые листы, заявляя при этом, что они, согласно канонам, должны ему дать таковые, если желают избежать многочисленных наказаний, налагаемых буллами Ad abolendam и Ut inquisitionis. Затем он должен представить эти листы чиновникам и заставить их поклясться, что они будут во всем повиноваться тем приказаниям, которые он даст им во время исправления своих обязанностей.
Итак, все могущество государства было предоставлено в распоряжение святой инквизиции. Более того, всякое частное лицо было обязано оказывать ей свое содействие; всякое уклонение грозило ему отлучением от Церкви как соумышленника ереси, а эта мера могла через год навлечь на него обвинение в ереси со всеми своими страшными последствиями. Таким образом, частные лица, как и государство, волей или неволей становились помощниками инквизиции.[88]
Право отменять все законы, которые мешали свободному действию инквизиции, одинаково применялось по обе стороны Альп. Когда в 1257 году Александр IV с негодованием узнал, что Мантуя приняла некоторые статуты, противоречащие абсолютизму инквизиции, он немедленно приказал архиепископу Мантуи исследовать дело и уничтожить все, что могло бы помешать или задержать действия святого трибунала. В случае сопротивления он должен был отлучить магистратов от Церкви, а на город наложить интердикт.
В 1275 году Урбан IV распространил повсюду применение этого распоряжения, взятого из буллы Ad extirpunda, и оно было введено в канонический закон как выражение бесспорных прав Церкви. Таким образом, инквизиция становилась настоящей хозяйкой законодательства всех стран, которое она могла изменить по своему усмотрению; и не вина Церкви, если какой-нибудь пылкий монарх, вроде Филиппа Красивого, осмеливался, воспользовавшись случаем, подвергнуть себя божественному мщению, защищая права своих подданных.
По эту сторону Альп не было принято, как в Италии, что расходы инквизиции должны были падать на государство, но королевская щедрость широко заботилась об этом; к тому же расходы на инквизицию не были велики. Доминиканские монастыри давали ей у себя место для заседаний, а государственные чиновники были обязаны, как мы уже видели, оказывать ей все услуги, в которых она нуждалась. Расходы на постройку и содержание тюрем покрывались из королевской, а не епископской казны.
От 1317 года мы узнаем, что в течение восьми лет король истратил шестьсот тридцать турских ливров на содержание одной только тулузской тюрьмы, и что он так же правильно платил тюремщикам. Сверх всего, инквизиторы имели право во всякое время пригласить в помощь себе экспертов, которые не могли отказать им в освещении дела, Все научные силы королевства были обязаны прежде всего бороться против ереси и были бесплатно предоставлены к услугам инквизиции; ей, равным образом, должны были повиноваться и миряне, и прелаты.
Что власть, предоставленная таким образом инквизиции, была реальна, а не проблематична, видно из дела Капелло ди Киа, могущественного сеньора Римской провинции, который навлек на себя подозрение в ереси, был осужден, приговорен к изгнанию и подвергся конфискации всего имущества (1260). Так как он отказался покориться, то инквизитор, брат Андрей, призвал на помощь жителей соседнего города Витербо; они, послушные ему, выставили целую армию, во главе которой инквизитор осадил Капелло в его замке Колле-Казале. Капелло благоразумно перевел свое имущество на имя знатного римлянина Пьетро Джакомо Сурди, и благочестивое предприятие витербцев было остановлено указом сенатора Рима, запретившего насилие над имуществом доброго гражданинакатолика.
Тогда в дело вмешался Александр IV, приказавший Сурди отказаться от участия в тяжбе, так как права его на владение замком не имеют никакой силы; в то же время он приказал сенатору не мешать делу и горячо благодарил витербцев за ревность и храбрость, с которыми они явились к услугам брата Андрея. На деле же, последний только применил на практике власть, которую Цангино считал неразрывной с обязанностями инквизитора, а именно – открыто поднимать войну против еретиков и против ереси.
В этих, почти безграничных, пределах власти инквизиторы, по большей части, действовали бесконтрольно и безответственно; даже папский легат не должен был вмешиваться в их дела или разведывать о ереси в пределах их компетенции. Их нельзя было отлучить от Церкви за преступление по службе, и представитель Святого Престола не мог даже временно отстранить их от должности. Если же и случалось подобное, то отлучение или отстранение от должности не имели никакого значения, если они не были сделаны без особого полномочия Папы.
В 1245 году инквизиторы получили право прощать своих в чем-либо провинившихся слуг; с 1261 года они могли взаимно оправдывать друг друга за все действия по инквизиции; а так как у каждого инквизитора был подчиненный, всегда готовый оказать ему эту услугу, то он, благодаря этому, был совершенно неуязвим.
Наконец, инквизиторы освобождались от всякого повиновения своим провинциалам и генералам; им даже было запрещено получать от них бумаги, касающиеся их служебной деятельности; они были обезопасены от всякой попытки подорвать их кредит при курии, так как им дано было исключительное право отправляться в Рим во всякое время, когда им вздумается, и оставаться там, сколько захотят, несмотря даже на запрещение провинциала или главных капитулов. Первоначально их полномочия прекращались со смертью Папы, от которого они их получали, но с 1267 года эти полномочия были объявлены постоянными.[89]
Вопрос о несменяемости инквизиторов находился в прямой связи с вопросом об их подчиненности или об их независимости и вызывал много противоречивых постановлений. Так как первоначально право их назначения принадлежало провинциалам, то, естественно, они же удаляли и замещали их после совещания с "видными" членами ордена.