этапе, немало представителей феодальных фамилий), и поэтому городские консулы не всегда считали возможным и удобным для себя выступать против своих же соседей — владельцев леса, луга или пастбища.
Что же касается вопросов самоуправления и администрации сельских коммун, их налоговых и судебных функций, то города стремились изъять подобные прерогативы из рук духовных и светских феодалов с тем, чтобы затем постепенно подчинить сельские коммуны своей власти. Они лишали сеньоров политических, судебных и иных прав над общинными организациями. Так, в 1150 г. миланские консулы вынесли постановление, разрешающее коммуне Линате иметь своих кампариев (должностных лиц, осуществляющих надзор над общинными землями) без всякого вмешательства соседних феодалов. Были отвергнуты притязания окрестных феодалов и на судебную власть над Линате[118].
В решении судьи флорентийского подеста от 12 сентября 1218 г. епископу Флоренции запрещалось назначать главу коммуны Кастро Фьорентино, хотя ранее та же Флоренция признавала епископа сеньором этой сельской коммуны[119]. Графы Сеприо требовали от жителей коммуны Мендриксио поставок продовольствия и фуража, признания судебной власти графов, а также предоставления им постоя, утверждая, что эти права были даны им императором. Консулы Милана передали на усмотрение императора спор о том, должна ли коммуна Мендриксио выполнять указанные повинности. Они не признали судебной власти графов, сославшись на то, что император не имел тогда во владении земель коммуны, а члены ее издавна привыкли самостоятельно решать тяжбы, возникавшие между ними. Графам пришлось подчиниться этому решению, но уже через два года они вновь потребовали от жителей Мендриксио поставки фуража и продовольствия для армии. Но и на этот раз городские судьи Милана встали на сторону сельской коммуны, и иск графов был отвергнут[120].
Подобным образом городские власти поступали далеко не всегда: известны многие случаи защиты ими притязаний феодалов на административное и судебное главенство над коммуной. Пример — многочисленные решения городских судебных курий Флоренции, подтверждающие права епископа на назначение должностных лиц, судебную и административную власть над значительным количеством сельских коммун дистретто в конце XII — начале XIII в.[121]
На протяжении XII в. и особенно в XIII в. светские и церковные феодалы теряли политическое и экономическое господство над общинными организациями, приобретавшими статус сельских коммун. Но мы уже отмечали, что даже крупные коммуны-федерации, как правило, не оставались совершенно независимыми и автономными.
Их новым сеньором становился город, который немало помог им в период их рождения. Как же складывались теперь взаимоотношения двух коммун? Прежде всего, как уже говорилось, городские власти стремились принимать участие в составлении и утверждении, а также и пересмотре статута сельских коммун — главного закона их внутренней жизни (в разных коммунах — в разной степени, иногда вплоть до того, что статут целиком являлся творением городского нотария). В XIV в. некоторые сельские статуты были отменены, а их постановления включены в городские статуты.
Подчинение сельских коммун городу достигалось и путем сокращения сферы деятельности их должностных лиц.
Все чаще города стали присваивать себе право самим определять те функции, которые оставались на долю администрации сельских коммун. Все более широкий круг дел переходил к подеста, ректорам, викариям, назначаемым городами почти во все более или менее крупные сельские коммуны. Так, сиенский викарий исполнял административные и судебные функции в коммунах Монтериджони и Совичилле. Коллегия анцианов и знаменосцы правосудия Лукки назначали подеста коммуны Монтиньозо. Синдики сельских коммун сиенского дистретто должны были полностью подчиняться распоряжениям подеста Сиены в отношении налоговой политики, судебных функций и всех других сфер своей деятельности. Ректоры и синдики сельских коммун Флорентийской округи должны были приносить присягу подеста и капитану, обязываясь вовремя собирать налоги и принуждать жителей к исполнению повинностей, а также выдавать городу преступников и лиц, объявленных вне закона. Это постановление статута исходило из реальной действительности, о чем свидетельствуют решения городских судебных курий[122].
Подобная практика получила широкое распространение в Средней и Северной Италии.
Уплата сельскими коммунами налогов в пользу города-сеньора, так же как и исполнение некоторых общественных повинностей в контадо (ремонт дорог и мостов, строительство укреплений и т. д.), являлись важными рычагами воздействия городов на подвластные им коммуны. Нужда города в продовольствии обусловила многочисленные хозяйственные распоряжения городских статутов, которые дополняли и расширяли статуты сельских коммун. В городских статутах подробно говорилось о порядке проведения разного рода сельскохозяйственных работ, времени их начала и окончания, устройстве каналов и содержании их в должном порядке, мерах для привлечения новых поселенцев на пустующие земли с целью их обработки и повышения доходности, разведении садов и виноградников[123].
Такого рода постановления в определенной степени способствовали хозяйственному прогрессу в округе, росту сельскохозяйственного производства. Но только до определенного времени. Уже с XIV в. строгая регламентация сроков отдельных работ, запрещение работать в праздники и ночные часы, как и соответствующие цеховые постановления, начинали становиться стеснительными.
Еще более стесняли возможность расширения объема производства отдельных хозяйств сельской округи предписания города об ограничении и строгой регламентации торговли зерновыми и некоторыми другими сельскохозяйственными продуктами.
С целью обеспечить бесперебойное поступление продуктов сельского хозяйства в город запрещалось вывозить их за пределы контадо и дистретто, предписывалось продавать лишь в строго определенных статутом местах и в установленные сроки на городских рынках. Продаваемые продукты облагались многочисленными пошлинами. Нередко проводилась и принудительная реквизиция зерна и других продуктов у жителей дистретто, в том числе и у сельских коммун; издавались предписания об обязательной доставке их в город[124]. Наиболее тяжело на сельских коммунах отражалась налоговая политика города-сеньора. Обложение сельских коммун было различным в разных городских округах. Это и знаменитая datia, которая в одних местах (округи Пистойи, Флоренции) взималась подворно, в других — поимущественно (Падуанское дистретто), в третьих (Луккская округа) часть налога раскладывалась по имущественному признаку, часть — подворно.
Помимо дации, с коммун, как и в XII в., нередко требовали и единовременных налогов и взносов, особенно на военные нужды, поставок фуража и лошадей для армии, а также участия в городской милиции. В своей политике по отношению к общинному землевладению в XIII–XIV вв. города, признавая «право на существование» этих земель, в то же время стремились использовать их в интересах землевладельцев-горожан, что приводило к ограничению прав сельских коммун на общинные угодья и — в еще большей степени — на другие земли, находившиеся в верховной собственности сельской коммуны. В постановлениях статутов, обращенных к крестьянам, жившим на территории сельских коммун в контадо и дистретто, города прежде всего исходили из стремления обеспечить уплату ими повинностей в пользу города и сельской коммуны, а также исполнение их обязательств по отношению к землевладельцам, нередко тем же горожанам.
В проблематике сельских коммун остается еще недостаточно выясненным вопрос об их социальной сущности. Он тесно связан и с типологией сельских коммун. Можно ли все сельские коммуны считать крестьянскими организациями? И что должно быть критерием принадлежности к таковым? Как мы уже видели, по своему составу коммуны были социально неоднородны: жителями коммун (в первую очередь крупных) являлись многие представители торгово-ремесленных слоев, а также феодальные сеньоры. Статуты считают совершенно законным присутствие в составе членов коммун и в выборных органах пополанов — торгово-ремесленной части населения (это не только горожане; термин употребляется как антипод к феодалам разных рангов — milites, nobili). Возможно, что подчас пополанами могли называть и крестьян. Во многих коммунах существовали ограничения для допуска к высшим и низшим должностям нобилей, и наоборот, требования высокого имущественного ценза для претендентов на высшие посты (подеста, ректоров и т. п.), что делало возможным избрание на эти должности лишь представителей верхушки крестьянства, но в первую очередь пополанов.
Но можно ли считать чисто крестьянскими организациями коммуны, где пополаны составляют немалую часть населения, занимают выборные должности, где развито ремесло, устраиваются рынки и ярмарки, т. е. по существу рыночные местечки, которые отделяла от города незначительная и подчас неощутимая грань? Да и как ее провести и всегда ли это возможно? Думается, нет нужды зачислять в крестьянские общины castella, castra, oppida и burgi Сан-Пьеро ин Меркато, Кьянти, Фриньяно и им подобные коммуны-федерации или Ангиари, Монтагутолл и Монселиче. По существу они — уже небольшие городки, хотя все же основой существования их жителей продолжает оставаться сельское хозяйство, а большинство населения составляет крестьянство.
Таким образом, сложность социального состава населения крупных коммун и федераций, принадлежность господствующего слоя к торгово-ремесленной верхушке и горожанам, наличие порой среди членов коммуны феодалов, а также осуществление такой коммуной многих мероприятий в интересах пополанов не позволяет отнести подобные ассоциации к крестьянским организациям, хотя они и остаются сельскими коммунами, высшей формой общины.