В результате такой политики горожане-землевладельцы и известной степени консервировали старые крепостнические отношения, отнюдь не способствуя прогрессивному преобразованию общественных отношений в округе, так же как они это делали, принимая сторону землевладельцев во время их бесчисленных и повседневных конфликтов и столкновений с крестьянами — держателями и арендаторами.
Флоренция, Сиена и некоторые другие города Средней и Северной Италии в XIV в. стали именно теми центрами, где в текстильном производстве появились первые элементы раннего капитализма[136].
Пошла ли деревенская округа так же далеко вслед за городом? В XIII в. в Италии, и прежде всего в Тоскане, возникает и быстро распространяется испольщина (медзадрия) — особого вида краткосрочная аренда, тесно связанная с господством продуктовой земельной ренты.
В XIV в. испольщина наряду с краткосрочной арендой за фикт в значительной степени вытесняет либеллярный договор и иные формы наследственных держаний.
Итальянская испольщина — весьма сложное явление, которому нельзя дать однозначное объяснение. В VIII–XII вв. — это феодальное держание на довольно обременительных условиях (в некоторых случаях с предоставлением собственником земли-феодалом части семян и скота тем держателям, которые в этом особенно нуждались). В XIII–XIV вв., в период высокоразвитых товарно-денежных отношений, получает все более широкое распространение (прежде всего в Тоскане) так называемая "классическая медзадрия", когда собственник предоставляет арендатору часть (обычно половину) семян и скота или деньги на их приобретение, порой участвует и в иного рода хозяйственных расходах, арендатор же должен предоставлять также половину семян и скота, а после сбора урожая — половину всех продуктов, полученных с участка. Имущественные права арендатора существенно ограничивались: он не имел права не только продать участок, но и передать его в субаренду без разрешения собственника, подработать на стороне, оставить его раньше истечения срока договора и т. п. Значительно меняется социальный состав собственников и арендаторов-испольщиков. Среди земельных собственников, сдающих землю в "классическую медзадрию", все чаще встречаются горожане — как переселившиеся в город феодалы (часть которых посвятила себя уже иным, неземледельческим занятиям), так и представители торгово-ремесленных слоев, в том числе крупные банкиры, мануфактуристы, городские должностные лица. Иной раз они сдают землю зажиточным крестьянам или тем же промышленникам, ремесленникам и торговцам-горожанам, которые не сами (или не только сами, если это зажиточные крестьяне) обрабатывают участки, а либо сажают на них субарендаторов, либо привлекают как дополнительную силу наемных работников. При таких контрагентах и таком способе обработки земли, при значительном участии собственников в издержках производства и хозяйственном контроле за обработкой podere медзадрия могла содержать в себе элементы новых, нефеодальных отношений, являться полукапиталистической арендой такого типа, который описан Марксом в III томе "Капитала"[137]. Испольщина представляла собой выгодную и удобную форму эксплуатации земли при сравнительно небольших помещениях капиталов (основные расходы нес арендатор!) и с возможностью получения довольно значительных доходов.
Элементы новых отношений можно видеть и в договоре сочиды (аренды скота), когда ее контрагентами выступают торгово-ремесленные городские слои, к тому же связанные с мануфактурным производством в передовых городских центрах Италии. Однако в XIII–XIV вв. еще далеко не все торговцы и ремесленники эксплуатировали свои земельные владения новыми методами, отличными от обычных, феодальных. На их землях немало было колонов, массариев и даже сервов, а также либелляриев. Возможность, тенденция к появлению элементов новых отношений возникла и существовала, но ее дальнейшее развитие зависело от многих факторов, и в первую очередь от общего развития товарного производства вне сельского хозяйства[138], а в Италии XIII–XIV вв. оно было еще недостаточным.
Состав арендаторов-испольщиков был неоднородным. Испольщиками, в том числе и "классическими" (вносившими половину семян и скота), являлись не только (и не столько) зажиточные крестьяне или люди некрестьянского статуса. Обедневшие крестьяне, лишившиеся по разным причинам своих держаний (задолженность, расторжение договора собственником, освобождение от крепостной зависимости и невозможность "по бедности" выкупить землю или разорение в результате выкупа и т. д.), нуждались в помощи собственника, так как нередко не имели ни рабочего скота, ни семян. Именно на них и ложились всей своей тяжестью "дополнительные повинности" и "приношения" чисто феодального характера, помимо взноса половины урожая.
Порой (в XIV в. чаще, чем в XIII в.) собственник не предоставлял безвозмездно половину семян или скота, а требовал возврата этой ссуды. Сам испольщик-крестьянин должен был доставлять собственнику, помимо половины урожая, "дополнительные приношения", исполнять полевую барщину, альбергарий, вносить некоторые баналитетные платежи. Имущественные и личные ограничения испольщиков особенно возросли со второй половины XIV в. Когда арендаторами были обедневшие крестьяне, получавшие от собственников "помощь", едва ли можно считать, что они "капиталисты сами для себя"[139]. В данном случае перед нами — феодальная арендадержание, немногим отличающаяся от того типа либеллярного и эмфитевтического договора XIV в., при котором либеллярий — обедневший крестьянин — испытывал немалые стеснения со стороны собственника. "Вложение капитала" собственником здесь фактически обычная ссуда ростовщического характера, которая влечет за собой весьма высокую феодальную ренту (половина урожая плюс многочисленные "дополнительные приношения").
Как видим, в медзадрии XIII–XIV вв. феодальные элементы занимали еще значительное место, а их роль со второй половины XIV в. возрастала. По своему фактическому социально-правовому положению к крестьянам — "классическим" испольщикам близки арендаторы крестьянского типа из "обычных" испольщиков и аффиктариев (эти виды срочной аренды в XIII–XIV вв. носили еще целиком феодальный характер и не содержали в себе каких-либо элементов новых, нефеодальных отношений).
К новым, полукапиталистическим элементам, заявившим о своем "праве на существование" в феодальной общественной структуре в конце XIII–XIV в., следует отнести и сельских наемных работников. Большая часть их оставалась еще арендаторами и держателями, для которых работа по найму носила спорадический характер и являлась скорее "помощью" зажиточному соседу и дополнительным заработком. Тем не менее в документах XIII–XIV вв. (особенно в городских статутах) упоминаются и постоянные наемные работники, повседневно трудившиеся за плату (а иногда и получавшие питание от хозяина) на полях, в садах и виноградниках горожан-торговцев и промышленников. Но и они, очевидно, продолжали, как правило, иметь собственный огород, небольшой участок земли и хозяйство, так как чрезвычайно низкий уровень их заработной платы не мог обеспечить им даже полуголодного существования. Однако независимо от того, были эти работники временными или постоянными, основной производительной силой в итальянской деревне XIII–XIV вв. являлись не они, а феодально-зависимые крестьяне-держатели и арендаторы.
В среде итальянского крестьянства XI–XIII вв. наиболее многочисленны наследственные держатели — либеллярии, эмфитевты, держатели nomine locationis. Права наследственных держателей были в XI–XII вв. и особенно в XIII в. весьма широки и многообразны — вплоть до возможности свободного оставления участка, передачи его в держание другому лицу и даже продажи (как при сохранении за собственником права предпочтительной покупки, так и без его ведома). Значительная часть либелляриев и эмфитевтов фактически приблизилась к парцеллярным собственникам, феодальная зависимость которых подчас ограничивалась уплатой землевладельцам денежного или натурального чинша (нередко сравнительно небольших размеров, а иногда даже символического).
От феодально-зависимых держателей, отношения которых с собственником оформлялись не договором, а обычаем, либелляриев отличало то, что соглашения с вотчинником заключались здесь добровольно (по крайне мере внешне), без применения внеэкономического принуждения. И вообще элемент внеэкономической зависимости присутствовал в этом держании в незначительной степени: иногда судебная зависимость, альбергарии, извозная повинность. Следовательно, сильно изменилась (по сравнению с VIII–X вв., когда значительная часть либелляриев была близка к крепостным держателям) и самая природа взаимоотношений либелляриев и эмфитевтов с земельным собственником.
Либеллярные держания в Средней и Северной Италии XIII в. предоставляли наилучшие возможности для развития индивидуального крестьянского хозяйства, были, если можно так сказать, "наивысшей точкой" достижения личной и имущественной свободы крестьянином, однако в рамках феодальной зависимости его от собственника. Нельзя упускать из виду то обстоятельство, что собственниками своих участков либеллярии и иные наследственные держатели не стали. Они продолжали платить феодальную ренту сеньорам, имевшим на эти участки право феодальной собственности. Либеллярные держания не были одинаково выгодны и благоприятны для всех крестьян. Далеко не все либеллярии могли свободно продавать свои держания без ведома собственника. Довольно часто собственник сохранял право предпочтительной покупки за плату, много ниже принятой в данной местности. Порой продажа и передача участков субдержателю обусловливались обязательствами, стесняющими имущественную свободу либеллярия. Иной раз имело место повышение чинша (особенно при замене денежного чинша натуральным), что приводило к разорению и потере земельного надела (при невозможности заплатить высокий штраф) обедневшими крестьянами. Об этом свидетельствуют многочисленные споры и тяжбы крестьян в городских судебных куриях, отказ крестьян исполнять повинности, наконец, их открытое сопротивление. Наоборот, для зажиточных хозяев либеллярные и эмфитевтические контракты открывали большие возможности для дальнейшего обогащения.