История итальянских городов в эпоху средневековья — особая тема, требующая специального рассмотрения.
3. Южная Италия IX–XIII вв.М. Л. Абрамсон
В течение всего средневековья Южная Италия развивалась своим, особым путем. Процесс формирования феодализма не только проходил здесь медленнее, чем в Северной и Средней Италии, но и отличался рядом весьма своеобразных черт. Основные сдвиги в экономической и социальной сфере, составляющие содержание процесса феодализации, надают на IX–XIII вв. Поэтому данному периоду посвящена настоящая глава. Его изучение дает возможность понять, каким образом Юг Италии, где некоторые города в IX–X вв. вели такую оживленную торговлю с Востоком, что опередили города Севера полуострова, где в XII–XIII вв. существовало государство, в известных отношениях предвосхитившее централизованные монархии Западной Европы, — начинает со временем все более отставать от Севера.
Развитие Юга Италии в византийско-лангобардский период
Лангобарды, подчинившие в VI в., своей власти Северную и Среднюю Италию, захватили в I–V вв. часть Южной Италии, где образовалось фактически независимое государство — Беневентский дукат (герцогство), позднее превратившийся в принципат (княжество). Расширяя постепенно границы государства, сильные беневентские герцоги в VII в. временно завоевали почти всю Aпyлию, большую часть Кампании и часть Калабрии. У византийцев остались в Апулии лишь небольшие осколки их бывших владений. Самостоятельными государствами являлись Неаполитанский дукат, Гаэта и Амальфи, лишь формально признававшие верховенство Византии.
Политическая карта быстро менялась. В середине IX в. от Беневентского принципата отделился Салернский, а вскоре — графство Капуя (которое, впрочем, в конце столетия вновь объединилось с Беневенто).
В это время Юг сильно страдал от опустошительных набегов сарацин (арабов), завоевавших с 827 по 902 г. остров Сицилию. Пользуясь постоянными раздорами между мелкими государствами континентальной Италии, арабы смогли основать пиратские колонии в крупных приморских городах Апулии — Таранто и Бари (который находился под их властью более 30 лет — с 840 по 871 г). Отсюда, а также из захваченной ими на юго-западном побережье крепости Гарильяно они совершали бесконечные набеги, сопровождавшиеся разграблением городов и уничтожением деревень, убийствами и массовым уводом в плен мужчин, женщин и детей. Во второй половине IX в. эти нашествия наводили ужас на всю Кампанию. Ряд городов — Песто, Бояно, Изерния — был полностью разрушен сарацинами.
Одновременно велись войны как между лангобардскими государствами Юга, так и этих государств с Неаполем. То и дело меняя свою ориентацию, отдельные южноитальянские государства временами сближались с Византией, временами — с сарацинами или с франкскими императорами, которые в свою очередь активно вмешивались в события, стремясь подчинить Юг. "Сарацины…все опустошали, — пишет анонимный хронист из Салерно. — И когда они вступали в союз с салернитанцами, они тяжко обрушивались на неаполитанцев и капуанцев, а когда заключали мир с неаполитанцами — разрушали Салерно или Беневенто"[142].
В 80-х годах IX в. посланная из Византии сильная армия начала теснить сарацин и лангобардов. Расширенные таким образом византийские владения получили административное устройство: были образованы две фемы: Лангобардия, охватывавшая Апулию и часть Аукании (Базиликаты), и Калабрия. Центром этих владений стал Бари.
Последний оплот сарацин на континенте — разбойничье гнездо Гарильяно — был уничтожен в 915 г. объединившимися для этой цели лангобардскими и византийскими войсками. Благодаря этому в X в. положение несколько улучшилось. Но и тогда Южная Италия нередко служила ареной военных действий: византийцы сражались с лангобардами, германские императоры предпринимали походы на юг, с севера нападали венгры; набеги сарацин из Сицилии, хотя и не носившие столь разрушительного характера, как в IX в., продолжались, а в 20-х годах X в. им удалось даже разграбить такие большие города, как Ориа и Таранто.
Понятно, что в IX — начале X в. Южная Италия пребывала в состоянии глубокого запустения. Многие территории, находившиеся в первые века новой эры в цветущем состоянии, были теперь заболочены или почти сплошь покрылись лесами и кустарником. По словам автора хроники монастыря св. Виченция в Волтурно, в начале VIII в., когда был основан монастырь, "оба берега реки Волтурно были покрыты непроходимым лесом, в котором обитали дикие звери и находили убежище разбойники"[143]. Вследствие войн, набегов, эпидемий плотность населения была в Южной Италии очень низкой. Увеличивалось население медленно. Лишь несколько крупных приморских городов, таких, как Амальфи, Неаполь, Салерно и Бари, были центрами экономической жизни.
Этническая карта Юга, где осели в большем или меньшем количестве выходцы из различных стран и областей, выглядела очень пестро.
Остготы, посылавшие в Южную Италию лишь военные гарнизоны, не наложили отпечатка на ее дальнейшее историческое развитие. Иначе обстояло дело с лангобардами. Они поселились не только в районах Беневенто, Салерно и Капуи, но и (хотя и в меньшем числе) в Апулии. Несмотря на заметное преобладание местного населения над лангобардами, осевшими на Юге Италии, влияние, оказанное лангобардами на дальнейшее социальное развитие этого региона, было немаловажным.
Сравнительно скоро неполноправие свободных римлян по сравнению с лангобардами-победителями начало сглаживаться: римлян-собственников обязали нести военную службу. Начался медленный процесс слияния обоих народов, тем более что между италийцами и лангобардами часто заключались браки, которым лангобарды не препятствовали. Это слияние быстрее происходило в городах, медленнее — в сельской местности, так как лангобарды первоначально селились отдельными деревнями. Завершилось оно в основном в XI в., но еще долгое время не было полным.
Более высокий уровень культуры италийцев (даже в эти столетия глубокого экономического и культурного упадка) оказал влияние на лангобардов. Это сказалось на языке: государственные и частные акты стали составляться по-латыни, а лангобардский язык превратился в диалект и вскоре, за исключением отдельных терминов, был забыт.
В Южной Италии поселились также выходцы из Византии. Уже в VI в., после победы войск Юстиниана над остготами, здесь осели в сравнительно небольшом числе византийские греки, покинувшие свою родину. Появившиеся в это время греческие названия городов (Поликастро, Агрополи и др.) и даже деревень свидетельствуют о том, что византийцы поселились главным образом на побережье Тирренского моря.
Следующая, более широкая волна колонизации относится к IX в., когда было восстановлено на значительной части территории Юга византийское господство. Для его упрочения сюда, особенно в Северную Калабрию и Южную Ауканию, переселяли освобожденных рабов и колонов, жителей Ливана, Армении и других районов империи. Как сообщает хронист, по приказанию Льва VI в Южную Италию было переселено в качестве колонистов три тысячи получивших свободу рабов очень богатой женщины, вдовы Даниэлис, завещавшей часть своих рабов императору.
Большинство гражданских и военных должностей в фемах сосредоточилось в руках византийцев; немногие местные жители занимали места в государственном аппарате, и очень редко им удавалось получить доступ к важным должностям (хотя титулы патрициев, консулов и др., не связанные с исполнением каких-либо обязанностей, широко раздавались византийскими властями, чтобы привлечь на свою сторону местную знать).
Высокопоставленные византийские чиновники прибывали в Бари, Таранто и другие административные центры не только со своими семьями, зависимыми людьми и рабами, но и в сопровождении низших должностных лиц. В основывавшиеся на Юге греческие монастыри и церкви переселялись из империи священники и монахи. Византийские купцы (впрочем, немногочисленные) появлялись со своими товарами в крупных приморских городах. Жили здесь и воины из императорских войск, получавшие за свою службу вознаграждение землями и другого рода недвижимостью. О греках, т. е. людях родом из Византии, говорится во многих южноитальянских грамотах, фиксирующих сделки с землей. Мы находим в числе земельных собственников и армян. О том, что число выходцев из Византии не было незначительным (разумеется, в первую очередь — в византийских областях), свидетельствует защита от местных жителей — "греков и лангобардов", "армян, греков и лангобардов", предлагаемая в тексте некоторых привилегий крупнейшим монастырям Юга. Среди византийцев-землевладельцев были, очевидно, лица, стоявшие на самых различных ступенях социальной лестницы — от высокопоставленных чиновников до мелких крестьян-переселенцев — колонов и бывших рабов,
Наиболее сильной эллинизации подверглась Калабрия, в которой Лев III Исавр конфисковал в первой половине VIII в. земли, принадлежавшие папе. Именно в Калабрии было основано в IX–X вв. большинство греческих монастырей и колоний. Греческий язык, издавна (со времен основания в Калабрии древнегреческих колоний) сохранившийся здесь наряду с латинским, получил теперь дальнейшее развитие: из Калабрии дошло до нас множество грамот, написанных на греческом языке.
В Апулии самым эллинизированным районом являлся Салентинский полуостров с городами Таранто и Бриндизи. Здесь, как и в Калабрии, греческий язык выступал в качестве государственного языка, живопись, архитектура и другие виды искусства находились под византийским влиянием.
Византийцам приходилось, чтобы удержать свою власть в Южной Италии, разрешать населению свободно применять любые правовые нормы, признавать язык, местные обычаи, латинское богослужение. В целом эллинизация византийских областей Южной Италии не была глубокой и не привела к заметным этническим изменениям.